Гробницы пяти магов (СИ) - Васильев Андрей

– Да что у вас, – Аманда невесело засмеялась. – Король Фольдштейна продает доспехи их хозяевам, причем торгуется при этом как последний скряга.

– Да ладно! – удивился Фальк. – Король – и торгуется?

– Король, Карл, – подтвердила Аманда. – Самолично. Можешь поверить, кому еще про такое знать, как не мне? Так что, Монброн, кончай хандрить. К тому же твое имя там вряд ли всплывало. Так ведь, Флик?

Так вот в чем дело. Мой друг переживал из-за того, что чуть ли не впервые в своей жизни ему пришлось пойти против правил, которые были впитаны с молоком матери. Нет, что-то было и раньше, да та же дружба с простолюдинами. Но тут – рыцарские каноны, кодекс жизни благородных. И ради чего? Ради золота, которое им никогда не ставилось во главу угла.

– Само собой, – пожал плечами воришка. – Я привез, говорю – вот добро, могу продать по сходной цене. Как ко мне попало? Да какая разница. Либо берите, либо я на рынок пойду, к гномам. Им всегда хорошая сталь нужна.

– Луиза, из нас ты самая рачительная и благоразумная, – сказал Гарольд, дослушав Флика. – Не согласишься ли стать нашим казначеем?

И, не дожидаясь согласия, он положил к ее ногам оба кошелька.

– Хорошо, – покладисто ответила Луиза и что-то хотела добавить, но Гарольд уже покинул нас, отправившись к лейтенанту.

– Переживает, – вздохнула Флоренс и поспешила вслед за Монброном.

Не думаю, что утешать, скорее, воспользоваться случаем и познакомиться поближе с душкой-лейтенантом.

Совместный ужин растопил небольшой ледок, который все-таки был между нами и солдатами, вино, надо заметить, отменное, нас сблизило, и в результате остаток совместного путешествия прошел крайне приятно и, что немаловажно – безопасно.

Впрочем, если верить рассказам Старины Вагранта (так его называли гвардейцы, причем совершенно по праву. Он был немолод, к тому же носил чин сержанта гвардии. А сержант – он всегда отец солдатам), на землях Форнасиона каких-либо серьезных разбойничьих шаек или, того хуже, захватчиков, уже лет двести не водилось. Королевская власть была сильна, армия не зря ела свой хлеб, следя за порядком – так откуда им взяться? Нет, время от времени находились лихие головы, но они на нас и без сопровождения гвардейцев не рискнули бы напасть. Максимум, на что такие ухари были способны, так это ограбить какого-нибудь селянина, везущего на продажу репу или зерно.

Еще Старина Вагрант оказался бесценным собеседником для Гарольда, поскольку он хорошо знал не только земли Форнасиона, но и близлежащие к нему территории, а именно – горы Транд, которые нам предстояло миновать. Я, как правило, при таких беседах крутился рядом с ними, мне это все тоже было интересно. Знания – они как вода. Напился – вроде как жажду утолил, и пузо как барабан от воды раздулось, но через полчаса глядь – и снова пить хочется.

– В сами горы не лезьте, – деловито говорил сержант, попыхивая трубочкой, на одном из привалов. – Лучше потратьте два-три лишних дня, обойдите их по Старой Каменной дороге, она кряжи Транда по кругу опоясывает. Во-первых – она широкая и понизу идет, во-вторых – не заплутаете, там других дорог нет, и в-третьих – там камнепадов не бывает. И самое главное – не надо через провалы и пропасти перебираться. В горах, понятное дело, мосты подвесные были, но остались они там или нет – неизвестно. На ближних переходах – стоят пока, я там пару лет назад был, видел их. А на дальних уступах – кто знает? Да и если остались они там, то неизвестно – выдержат они вас или нет. Их же никто не проверяет, не ремонтирует, иным лет под триста уже. Эти мосты в свое время армия основателя нынешней королевской фамилии, ладила, когда оттуда ванейцев выбивала. Это сразу после Века Смуты было. Ванейцы в наших горах осели, думали тут пересидеть какое-то время, пока все не утихнет. Не удалось.

Про ванейцев я слышал. Очень неприятный был народ, кровожадный и жестокий. В смутные времена они спелись с каким-то магическим орденом и здорово почудачили в Рагеллоне, настолько здорово, что их потом сразу несколько объединившихся монархов при поддержке светлых магов извели, вырезав все поголовье напрочь, вплоть до детей. А остатки тут как раз и добивали, в горах Транда. И осталось от целого народа одно название, причем даже оно с недоброй памятью.

– Вот с тех пор горы пустые и стоят, – продолжал тем временем сержант. – Эти головорезы, ванейцы, в смысле, когда в них пришли, так сразу все местные племена перебили, по привычке, надо думать. Ну, а потом и их, значит, под корень. Но по новой никто там селиться не стал – и от людей далековато, да и места уж очень невеселые. Так что там теперь только звери да птицы квартируют.

– О таких местах обычно страсти-мордасти всякие рассказывают, – намекнула ему Аманда, невесть когда подошедшая к нам. Я ее и не заметил. – Крови пролилось много, людей там убили тоже много – и виновных, и безвинных.

– Обычно – да, рассказывают, – степенно ответил сержант. – Но о наших горах я ничего такого не слышал. И потом – светлые маги, после того как этих головорезов уничтожили, там еще какое-то время лазали, все что-то искали, так мне говорили старики. Может, как раз потому ничего страшного оттуда и не лезет, может – извели они всю пакость. По крайней мере, я сам ни разу никакой жути там не встречал, а бывал я там частенько. Так что, если там и есть какая опасность – так это только лавины да пропасти. Но если вы в сами горы не полезете, а нижним кружным путем пройдете, то и вовсе бояться нечего.

– Мы так и поступим, – заверил его Гарольд.

И именно так мы поступили.

Глава пятнадцатая

– Вот и Эйзенрих! – радостно проорал Флик и потер руки, предвкушая разнообразные удовольствия плоти.

Если честно – за последнюю неделю он нам всем жутко надоел со своими рассказами о том, какие именно порочные забавы непременно войдут в его личную обязательную программу при посещении этого города. Причем заставить его замолчать было практически невозможно. Понятное дело, что охи-вздохи Флоренс, вроде: «Неужели тебе не стыдно, мы же все-таки девушки?» на него не действовали, такими вещами Флика было не пронять. Но то, что он не среагировал на показанный Фальком кулак – вот это на самом деле впечатляло.

По этой причине мы полностью разделили с ним радость от созерцания славного города Эйзенриха. Флик там наконец-то перейдет от слов к делу, а мы от него отдохнем.

И было ведь на что глянуть! Все вышло именно так, как и говорил сержант Вагрант – вид на город открылся внезапно, когда мы этого не ждали. Эйзенрих буквально лежал под нашими ногами, мы даже видели с уступа, на котором стояли, крошечные фигурки людей на улицах, и вроде бы до него было рукой подать, но на самом деле – это еще полсуток пути. Город уютно расположился в долине под нами, а мы, увы, все еще находились в горах Транд, которые нам надоели до ужаса. Они нам надоели даже больше, чем болтовня Флика.

С гвардейцами мы расстались несколько дней назад. Причем – не скрою, это меня опечалило. С ними было как-то спокойно, так, как в этом походе еще ни разу не было. Я до того военных не любил, они в моем родном городе гоняли нашего брата не меньше, чем королевские сыщики, а вот тут как-то проникся.

Сержант Вагрант так и вовсе проводил нас до самого окончания прохода Рух. Кстати – вот воистину чудо природы этот проход! Одновременно величественное и немного пугающее место. Горы высоты необычайной, на вершинах которых ни один человек пока не бывал, да узкий проем между ними – вот так мне запомнился проход Рух в тот день, когда я его увидел в первый раз.

Хотя «узкий» – это даже не то слово. Тесен он был до невозможности, на каменной дороге даже два всадника не смогут ехать бок о бок. С обеих сторон – высоченные скалы, которые как будто упираются прямо в небо, я, как ни глазел, так и не понял – где они кончаются. Все, что я видел там, наверху – серость камня да голубая прорезь между ними с редкими белыми облачками.

И еще – через какое-то время у меня появилось ощущение, что мы здесь заблудились и никогда отсюда не выберемся. Умом-то я понимал – дорога одна, она почти прямая, без поворотов, никаких отнорков тут и вовсе нет, но все равно – однообразие, теснота и монотонность цоканья конских копыт о камень наводили на не очень хорошие мысли. Как мне потом сказала Аманда – она испытывала те же чувства.