Под чёрным солнцем (СИ) - Ворон Ярослав

— Так Советского Союза-то давно уже нет? — Валя не сразу поняла, что имеет в виду Артур.

— Как политического строя — нет, а вот Совок в головах — к сожалению, очень у многих остался. И мама твоя, уж прости, тоже в Совке застряла. На редкость точное слово, кстати! Ведь совок — это приспособление для переноса мусора с пола в пакет, так? Ну вот и Совок — это тоже приспособление для переноса всякого феодального мусора в головах из девятнадцатого века в конец двадцатого. А некоторые и в двадцать первом всё до мусорного пакета не донесут!

— Ой!.. — прыснула Хомка. — Простите, смешно…

— Да и мне сейчас не без того, — повеселела Валя. — Но тогда я на маму очень обиделась, и папа тоже. Жизнь-то вокруг постепенно к лучшему менялась — не для меня, конечно, — а она принципиально ничего замечать не хотела, даже того, что пандус этот пресловутый у нас в доме давно уже сделали! Ну была у неё мечта — вырваться из «рашки», и не абы куда на пособие, а в обеспеченную жизнь — так вот она, сбылась, за что меня-то грязью поливать? Недавно только поняла, что я, получается, взяла и обесценила её мечту! Она-то небось хотела, чтобы рядом была дочка, которой можно хвастаться: «А вот вкусняшка! Когда я маленькая была, у меня такого не было! Правда, хорошо, что мы теперь в цивилизованной стране живём?» А дочка её мечту не то что не разделяет, а даже понять не может — ну какие такие «вкусняшки» есть в Швеции, которых в России нет? Сомалийские мигранты, что ли?

— Вот именно, — понимающе посмотрел Артур. — Зато в России есть феи!

— В Швеции вообще-то тоже, — улыбнулась девушка. — Я тогда и с господином Лильонквастом полетать не отказалась бы![3] Но вот чем больше читала все эти европейские сказки, тем сильнее чувствовала — не хватает в них чего-то. И теперь я, кажется, поняла, чего именно, — она с загадочным выражением на лице обвела взглядом собравшуюся компанию. — Потому, по большому счёту, и осталась с папой — всё остальное, может быть, и такое же, но сказка должна быть русской!

* * *

— Стихиаль, именем Наталия, приглашается войти, — голос Средоточия, казалось, подмигивал, сам открывая тяжёлые двери. — Ну? Опять какое-то исключение в вашем мире?

— Да, — нервно выдохнула фея. — Скажи, может ли посвящение Лесной Сестры свидетельствовать маг Огня?

— Вопрос поставлен неправильно, — с иронией отозвался голос. — Может, конечно, если есть хотя бы рот, чтобы кольцо зубами взять и девиз произнести. Но тебя же не это интересует, так ведь?

— Вредный ты! — Ната, рассмеявшись, ненадолго задумалась, уточняя свой вопрос. — Тогда так: «Получит ли Лесная Сестра дополнительно силу Огня, если её посвящение свидетельствует Страж Драконов?»

— Вот теперь ты спросила именно то, что имела в виду. Наталия, это не я «вредный», это тебе подобает выражаться точно, ты же не просто сестра ордена Пути — ты Стихиаль, не забывай! И между прочим, ты всё-таки кое-что не уточнила, а именно — то, что речь не о Первой ученице. Теперь отвечаю на вопрос: да, получит, но только непосредственно от стихиали Огня и только в том случае, если это соответствует её служению.

— То есть это общий принцип? — сообразила Ната. — Возможны даже онтологические отклонения от канона, если того требует служение конкретной феи?

— Ты становишься мудрой, — голос одобрительно хмыкнул. — Да, именно так. Если это действительно часть её служения, то она, как ты знаешь, может даже родить! Кстати, Оля — уже полная фея, так что следите, чтобы она не примерила чьи-нибудь регалии, не только Дашины.

— Да-а? А чем это опасно?

— Пробудится способность появляться.

— Ох… — фея живо представила себе потерявшегося младенца, неосознанно оказавшегося непонятно где. — Мы-то думали, что года в четыре, если есть дар, возьмём её в ученицы.

— Есть, не сомневайся! Наследственный, но только один — или распознавать камни, или снимать боль. А в ученицы её брать не надо, свои регалии она примет сама. Только постарайтесь, чтобы Оля как можно раньше смогла не просто сунуть палец в кольцо, а понять, кто она такая, что она делает и зачем. Всё равно ведь до маминых камешков доберётся — что ты, детей не знаешь?

— Постараемся, конечно! — обеспокоенная Ната уже прикидывала, сможет ли Даша хотя бы к трём годам объяснить всё это самой Оле. — А Динара — фея или нет?

— Скорее да, чем нет, раз она с вами по предчувствию Воды, — разъяснил голос Средоточия. — Но тут без всяких исключений — если да, то сначала станет просто ученицей. Чьей — это уж вы сами решайте.

— А Лену можно уже посвящать? — вспомнила фея. — С одной стороны, она к этому давно готова, а с другой — ей даже пятнадцати нет.

— Вот в пятнадцать и наденет диадему, — голос, такое впечатление, начал слегка посмеиваться. — Вообще-то ученицы принимают полное посвящение, когда становятся девушками. Ваш мир, понятно, опять же исключение — технологический и очень развитый, взрослеете вы поздно, поэтому на Земле — не раньше шестнадцати ваших лет, что очень даже разумно. Но Елена, как ты понимаешь, — это «исключение из исключения»!

* * *

— Доброе утро, ханисет Виктор! — степенно поклонился Нилармах. — Я тут сделал медогонку по чертежам ханисетль Юллии, посмотришь?

— Конечно, фенет! — Страж Драконов был приятно удивлён. — Мёд, похоже, уже можно вынимать из ульев, так что ты вовремя сообразил.

— Доброе утро! — подошёл Паланир. — Тебя вот ждали, а то не знаем — какие соты можно брать и сколько.

— А Юля разве не говорила? Те соты, которые пчёлы только начали запечатывать, и пока по две рамки. Через пару недель можно будет повторить.

— Да говорить-то говорила, — усмехнулся крестьянин. — Только сама боится в улей лезть, вот и надо, чтобы ты показал.

— Боюсь, — призналась Юля. — В амбаре подожду, пока вы рамки вытаскивать будете. Там уже всё приготовлено, даже бочонки успели сделать.

— А я не боюсь! — подскочила Стиламма. — Буду пустые рамки подавать!

— Ну пойдём! — подмигнул ей Виктор. — Правда, покусают нас точно — опыта пока никакого, долго провозимся.

Они действительно провозились с пятью ульями довольно долго, но под конец дело пошло уже быстрее. Виктор показывал Паланиру нужную рамку, тот, помогая себе ножом, вынимал её и перекладывал в плетёный короб, и Страж Драконов сразу ставил вместо неё пустую рамку с вощиной, которую подавала ему Стиламма. Поменяв так по две рамки в каждом улье, мужчины торопливо дотащили тяжёлый короб до сарайчика, в котором стояла медогонка, и Стиламма захлопнула за ними дверь.

— Ну что за дети — везде влезут!.. — Паланир начал было привычно ворчать, заметив у медогонки Тарсана и Таниссу, и вдруг осёкся. — Миретанль Нарелимма? Доброе утро! — он поклонился дочери князя.

— Доброе утро, фенет Паланир! — улыбнулась княжна. — Прошу прощения, это я уговорила ханисетль Леренну взять меня к вам. Очень интересно посмотреть, как теперь мёд собирают.

— А знаете что? — предложила Леренна, которая, конечно, тоже оказалась рядом. — Нисси, возьми в доме свежий хлеб и пару ложек, мама же пекла сегодня? Угостим детей первым мёдом!

* * *

Время белых ночей в Петербурге уже прошло, но августовские сумерки золотились над Невой каким-то вечным светом, не желая уходить — долгий северный день выдался солнечным, и даже хмуроватая улыбка задумчиво стоявшей у окна Марины незаметно для неё самой наливалась тихим солнцем. «Остаться, что ли, в Питере?» — подумала она. — «Нет, пока не получится — остальные-то все в Москве, а сама я появляться не могу, и Алина с Ларисой не могут».

— Мариша! — окликнули её из другой комнаты. — Какую пиццу заказываем?

— Острую, и чтобы мяса побольше, — девушка подошла к Алине, выбиравшей пиццу. — Давай эту?

— Ага, давай, — Ледяная Дева оформила заказ. — Ну вот, через час должны привезти, можно пока кофе выпить. Да, кстати! Виктор с Натой уже присмотрели новую квартиру, скоро переедут, и Антон с Хомкой с ними. А ты, если не хочешь здесь оставаться, можешь у Лены пожить, её мама не против.