Под чёрным солнцем (СИ) - Ворон Ярослав

— А ученицы не могут переходить в другие миры, — поняла Валя. — Конечно, я согласна! Заодно и Гражине помогу.

— Не просто «поможешь». Завтра ты возьмёшь её в ученицы, она тоже оказалась будущей феей.

— Правда? — обрадовалась девушка. — С удовольствием! А мама её что?

— Как ни странно, согласна, представляешь? Я с ней поговорила, и она в конце концов сказала: «Фея так фея, не всем же бухгалтерами быть! Но только чтобы стала хорошей феей!» Так что вам с ней уже регалии сейчас делают… Да, самое главное! Ты говорила, Огня не хватает, чтобы полностью уничтожить то зло, которое у тебя пока получается только отгонять? Ну так вот, при посвящении ты примешь дополнительно ещё и некоторую силу Огня.

— Это что, все полные феи её получают? — уточнила девушка.

— Нет, только ты. У тебя уникальный дар и уникальный титул — Огненная сестра. И регалии тоже будут уникальными. Ты Дашину диадему видела?

— Да, она показывала, — Валя мечтательно подняла глаза к потолку. — Красивая!.. У меня что, такая же будет?

— Нет, в том-то и дело. Даша — Первая ученица, поэтому в её регалиях, кроме двух разных зелёных самоцветов, есть ещё и синие. А ты — сестра двух камней, и на тебе, кроме андалузита, будет только красный самоцвет, без второго зелёного. И засвидетельствует твоё посвящение, понятно, стихиаль Огня. Это маг из другого мира, но ты не пугайся, он обычный человек, а не дракон какой-нибудь… А вот и он, кстати! Привет, Тескаль! — улыбнулась Ната.

* * *

— Наталия Сергеевна, а вам не кажется, что я, может быть, тоже хочу посмотреть это ваше посвящение в ученицы? — усмехнулась Ирина Николаевна.

— Ох, простите, — смущённо улыбнулась Ната. — Конечно, никаких проблем! Давайте тогда у вас? Я сейчас принесу платье и всё такое.

— Насчёт «всего такого» мы с вами договорились ещё позавчера, — напомнила бухгалтерша. — Только то, что полагается ученице феи, и ещё, так и быть, простенькие золотые серёжки на каждый день. Но больше никаких нарядов, не балуйте мне девочку!

— Я помню. На самом деле у ученицы больше и не должно быть никаких украшений, а у феи полного посвящения к ним добавляется только парадная парюра — и это всё.

— Серьёзно? — Ирина Николаевна посмотрела с явным одобрением. — Не знаю, кто создавал эти правила, но он был мудрым человеком.

— Да, я тоже это хорошо понимаю. Сейчас вернусь! — Ната исчезла и вскорости вернулась вместе с Валей, держа платье ученицы и коробку с туфлями.

— Супер! — восхищённо выдохнула Гражина при виде своей будущей метрессы. Регалии Вали действительно были очень красивыми — желтовато-зелёные андалузиты и розовато-оранжевые спессартины создавали впечатление весёлого огня над лесом, светящего и радующего, но не сжигающего.

— Здравствуйте, Валентина, — сухо кивнула Ирина Николаевна, мысленно примерив подобную парюру на свою дочь. — Я надеюсь, феям не обязательно постоянно носить такие драгоценности?

— Нет, конечно! — рассмеялась Ната. — Мы даже регалии учениц редко надеваем. Вот, кстати, твои гиддениты, — она показала Гражине открытый ларец.

— …Pro domo sua! — торопливо произнесла девочка через несколько минут. Теперь она знала, как переводятся эти слова — и принимала своё служение.

— Не спеши сразу к зеркалу, — чуть придержала её Огненная сестра. — Прислушайся к себе, — сама она тем временем тоже прислушивалась к ученице. Да, вот оно, зло — отогнанное, загнанное вглубь, но всё ещё не уничтоженное. «Сжечь!..» — Валя почувствовала, как стихия Огня откликается на её призыв. — Улыбнись новой фее!

* * *

Антон очень хотел, чтобы «тётя Лариса» ещё раз спела его любимую колыбельную, поэтому после разговора с Нарваэсом девушка вновь отправилась с Артуром и Алиной в квартиру фей, где Ната, Хомка и Марина занимались тем, что довольно активно упаковывали вещи.

— Наталь, вы что, уже купили квартиру? — удивилась она. — Так быстро?

— Пока нет, но завтра выходим на сделку, — объяснила Лесная Сестра. — Кстати, Лара, вы с Артуром тоже будете нужны. Невидимыми, конечно.

— Всё понятно, — кивнула Лариса. — Линка, так вы по поводу квартиры сегодня исчезали, когда я оставалась в «De profundis»?

— Нет, к Бежецкому, — недовольно поморщилась Алина. — Ты правильно сделала, что не стала сама на него выходить. Вроде не гад, но только о дочке своей беспокоится, на Талаева ему наплевать — вот никаких эмоций, представляешь? Осведомился только, ещё в день аварии, — жив или как? Всё, человеко-единица не потеряна, ставим галочку, дальше не его забота. Ну не его так не его! «У нас свобода совести: хочешь — имей совесть, хочешь — не имей»[7]. Только и я не буду его ненаглядной Вике помогать!

— А что с ней? — удивилась оказавшаяся рядом Ната. — Илья Васильевич, Лена говорила, вроде на поправку идёт, Полинку Леренна завтра посмотрит, а Вика?

— Да хуже всего, получается, именно с Викой, — сказал Артур. — К ней мы потом тоже наведались в клинику неврозов. Осколки этой аварии слишком глубоко засели у неё в душе, понимаешь? Спать не может, врачи снотворным отпихиваются, но оно даёт только медленный сон, а нужен ещё и быстрый, который со сновидениями. А у неё только этот быстрый сон начинается — сразу кошмары! Просыпается, естественно, и опять не засыпает до следующей дозы снотворного. Уже неделю фактически не спит.

— Линка! — Лесная Сестра укоризненно посмотрела на подругу. — Ну да, девушка сама виновата, но мы что, не поможем? Мхитару же помогли, а Вика эта тоже ведь просто сглупила, что машинально на звонок ответила за рулём.

— Не «просто сглупила», — возразила Ледяная Дева. — Она, если можно так выразиться, «телефонная ведомая». Это зависимость не от телефона как такового, а именно от людей, которые её дёргают по телефону — не может ни трубку не снять, если занята, ни сама разговор закончить. Главное, самой вообще уже неинтересно, но вот не может и всё! Так и ждёт, пока подружайка сама первая не наговорится.

— Телефон — зло, — поддержал Страж Вихрей. — Давно уже мобильники с сообщениями есть, а люди всё голосом да голосом! Особенно если адрес электронной почты сказать надо — ну набери ты один раз буквами да и всё! Нет же, пытаются всю эту латиницу словами описать, переспрашиваешь по десять раз — и всё равно часто неправильно поймёшь.

— Как бы то ни было, но даже если я подчищу ей память, это не поможет, — резюмировала Алина. — Конкретно аварию, может быть, и не будет помнить, но здесь затронута даже не память, а очень глубокие слои психики.

— А можно я попробую? — неожиданно послышался робкий голос Хомки.

* * *

Палаты в этой клинике были, конечно же, одноместными, однако ворочавшейся на кровати девушке не помогало ничего — ни отсутствие «сокамерниц», ни даже почти полная тишина. Могла помочь только таблетка из стоявшего на тумбочке стаканчика, но она знала — это лишь на пару часов, пока волна очередного кошмара вновь не швырнёт её на острые скалы реальности, сделав ещё более разбитой.

«Хочу спать. Но не хочу засыпать. Боюсь…» — шептала девушка. — «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную!» — она и сама не поняла, откуда в совершенно не религиозной душе вдруг проступила молитва.

«А ведь Он ответил. Не словами, нет — снова прислал на помощь человека», — подумал Страж Вихрей, уже несколько мгновений тихо стоявший у кровати вместе с Хомкой. — «Бог так устроил, чтобы люди были исправляемы людьми же»[8].

…Освещённый луной сад. Какой-то потусторонний, но — не страшный. Она знает — кошмарам здесь не место. Почему-то — знает.

Девушка садится у дерева, задумчиво лаская пальцами густую траву, и улыбается.

В этом саду можно наконец заснуть. Всё будет хорошо.

* * *

— Добрый день, Мария Яновна. Я Пекарчик, — Кирилл Алексеевич появился точно к назначенному по телефону времени.

— Будете уговаривать заявление забрать? Так я его пока и не писала, пусть спасибо скажет! — буркнула мать Марины.