Человек в маске рассмеялся:
— Потому что мы из одного теста, Василий Михайлович.
— Мы? — не понял я.
Хозяин дома тяжело вздохнул:
— Эх, Василий Михайлович. Вы никогда не задумывались, почему ваш светлый дар настолько уникален? Вы можете создавать иллюзии, воровать личины и даже менять воспоминания, подкидывая в головы людей ложные. Это не ваша заслуга, Василий Михайлович. Вы — дитя сильного темного отца.
— Мой отец не был темным, — возразил я.
— … а ваша мать из светлых. Она не просто светлая, а настоящая хранительница Силы. Избранная, можно сказать.
— Моя матушка не была выдающейся… — перебил я собеседника, и он повернулся ко мне.
Даже сквозь маску ощущалась его саркастическая улыбка.
— Меня можно обвинить во многом, Василий Михайлович. Но не в том, что я путаю реальность с вымыслом. Я говорю вам правду. И не моя вина, что эту самую правду вы не знаете.
Я замолк, пытаясь осознать сказанное этим неожиданным союзником. Он же продолжил:
— При рождении в вас было больше светлой силы. Но именно тьма вашего отца дала вам эти… особенности. А теперь, после того как вы поглотили темную суть Темноглазого Графа и Прародителя Белова… Вы не заметили, как в последнее время усилились ваши способности?
Он с интересом смотрел на меня. Я молчал, потому что в словах человека в маске было зерно истины.
— Такой путь угоден Меняющему пути. Вы избраны им от рождения, мастер Юсупов, — продолжил хозяин дома. — Вы — его чемпион. Хотите вы этого или нет.
— Я не буду вашим чемпионом, — твердо ответил я.
Собеседник пожал плечами:
— Меняющий пути все равно приведет вас в ту точку, куда ему будет угодно. Это неизбежно, мастер Юсупов. Хотите вы этого, или нет.
Лампа на столе замерцала. А затем лампочка погасла, погрузив комнату в темноту.
— Вам пора, Василий Михайлович, — послышался из полумрака голос. А затем я услышал уже другой, более знакомый и родной голос:
— Василий Михайлович, мастер Юсупов. Мы приехали.
Я открыл глаза. Взглянул в окно. Авто уже стояло у крыльца лекарни. Перевел взгляд на сидевшую рядом Муромцеву:
— Простите, Виктория Ильинична. Я заснул.
— Вам это было нужно, — мягко ответила секретарь. — Дуэль вас сильно измотала.
Я замер, прислушиваясь к себе. Чувствовал я себя и правда куда лучше, чем в тот момент, когда садился в авто. И даже был готов к работе.
— К слову, звонил мастер Круглов, — продолжила Виктория. — Просил снова поблагодарить вас, господин Юсупов.
Я застыл, понимая, что так и не рассказал Виктору, что вытащил из воспоминаний Долгопрудного, где скрывается секта.
— За что? — не понял я.
— Люди из Братства проследили за секундантами и вышли на секту, — спокойно ответила Муромцева.
Я замолчал, понимая, что, скорее всего, остатки секты были уничтожены. Все, кроме главы. Потому что глава секты остался лежать под дождем на парковой дорожке. Прямо у памятника Императору. После разговора с человеком в маске я знал это наверняка.
— Выходит, «Теплое Слово» уничтожено? — уточнил я, и Муромцева кивнула:
— Благодаря вам, Василий Михайлович.
— А лидер? — на всякий случай уточнил я.
— Лидером оказался Долгопрудный, — пробормотала Виктория.
Я кивнул и открыл дверь авто:
— Ну и хорошо. А теперь прошу меня простить, Виктория Ильинична. Мне пора. Меня ждут пациенты.
С этими словами я вышел из авто, захлопнул за собой дверь и направился к ступеням лекарни. Внутри меня клубилась чужая тьма, которую мне еще предстояло выжигать.
На этом все. Любите страну:)
Читайте и слушайте немодные книги от Гоблина и Каина.
Не пропустите сцену после титров…
Сцена после титров
Вермланд, Северное княжество.
Константин Минин сидел в кресле гостиной особняка. Перед ним, на столе стоял кувшин меда и пустая кружка. Дверь в гостиную была открыта, но никто не решался входить в особняк, когда старший брат, капитан бывшей восьмой штурмовой роты, был не в духе. А сегодня, настроение Константина было паршивым. Потому что папаша, который пропал с радаров еще до рождения «Буянов», вдруг объявился в Вермланде, где квартировался полк отступников. Ему удалось объединить многих берсерков и увести их в неизвестном направлении, пообещав бойцам хорошую добычу. При этом, он совсем забыл о любимом сыне. Словно Константина и не было. Он просто оставил их здесь прозябать в этих северных провинциях.
От отца и ушедших не было ничего слышно уже несколько месяцев. И Минина начали терзать смутные сомнения, что вся семья была истреблена. Кроме людей, которые остались с Константином. Впрочем, ничего удивительного. «Буяны» всегда отличались диким нравом и почитали резню.
За окном послышались крики, которые быстро сменились звоном оружия и предсмертным хрипом. Но Константин не обращал на это никакого внимания. В округе давно не было войн, а Кровавый Вой пел песнь в сознании его братьев, требуя жертв. Изменения, которые даровали «Буянам» отец и бог Резни, заставляли бойцов проливать чужую кровь. И когда в округе не было других противников, Минины начинали сражаться друг с другом. И даже Константин, который был командиром оставшейся группы «Буянов» не мог этого остановить. Не помогали ни наказания провинившихся, ни децимация. К тому же Константин прекрасно понимал своих людей. Потому что в затылке уже настойчиво пульсировала нарастающая боль. Скоро послышатся шепотки, которые будут только усиливаться. До тех пор, пока Минин не прольет чью-то кровь. Тогда, голос затихнет. На время. «Буяны» называли это песнью Кровавого Воя. Генетического отклонения, который достался им в наследство от отца. Избавиться от него не получилось даже у Белова.
Константин зарычал, налил меда в кружку и одним глотком осушил ее.
— Сегодня в столице Российской Империи на дуэли был убит Долгопрудный, — послышался из телевизора голос диктора, и Минин нащупал лежавший на столе пульт. Прибавил громкость. В мозгу промелькнуло любопытство, кто же такой сумел убить непобедимого мечника «Первенцев».
— Столичный душеправ, мастер Василий Михайлович Юсупов смог разобраться с лучшим фехтовальщиком меньше, чем за минуту, — продолжил диктор, и на изуродованном шрамами лице Минина расплылась довольная улыбка:
— Наконец-то достойный противник, — проревел он, схватив ладонью рукоять топора. Огромное лезвие засветилось от вливаемой силы, а затем вокруг металла с воем закрутились лепестки пламени. Если верить репортеру, то этот Юсупов — первоклассный боец, раз смог расправиться с Долгопрудным за минуту. Его череп будет хорошим подношением Отцу Резни.
Минин вскочил с кресла и направился к дверям. С грохотом распахнул двери и вышел на крыльцо.
На подворье кипела очередная свара. Десяток оставшихся в живых бойцов в залитых красном доспехах выясняли отношения, готовясь к очередному смертоубийству. Один из бойцов уже лежал ничком на холодной земле. Минин взглянул на труп и поморщился. Судя по белой нашивке на рукаве, это был последний лекарь его банды.
— Прекратить! — рявкнул он, и громкий голос мигом остановил дерущихся. Все замерли. Десять пар глаз уставились на лидера, ожидая приказа:
— Мы возвращаемся в Империю, — рявкнул Минин. — Убивать! Калечить! Жечь!
Он поднял топор над головой, и десять глоток в одновременно выкрикнули:
— Убивать! Калечить! Жечь!
