И зовите меня Гудвин (СИ) - Корнев Павел Николаевич

Едва не удавивший меня орк в крепких объятиях сородичей мигом угомонился, а его вновь взбежавшего на этаж приятеля никому даже вразумлять не пришлось — поглядел на злые рожи старших товарищей и вмиг шёлковым стал.

— Из-за чего сыр-бор? — потребовал объяснений гном. — Кто кашу заварил?

На моё счастье видевшие начало драки медсестрички оказались из лесостепных орков, поэтому крайними они выставили моих оппонентов, рассказав о рывке одного из них и при этом не приведя слов о вазелине. Парочка чёрно-зелёных громил только зло насупилась, отнекиваться они не стали.

— Мы к нему о кассе взаимопомощи рассказать подошли, — обиженно произнёс один из них, — а он обзываться начал! Докажи, Лёха!

— Нахамил, ля! — подтвердил другой. — В душу плюнул! Сёма всё верно говорит!

— Ясно-понятно, — вздохнул гном. — Пострадал кто? Докладную писать?

— Да дело молодое, — пробасил разнимавший драку санитар. — Можно и без докладной обойтись.

— Но тогда чтоб без продолжения! — предупредил рыжебородый коротышка, а мне сказал: — Дуй на медосмотр!

— Был уже, — буркнул я в ответ.

— И ещё раз сходи, бровь покажи!

Я поднёс руку к лицу и обнаружил, что вновь начал кровить старый рубец.

— Это не они, — сказал на всякий случай. — Было уже.

— Честный, ля! — усмехнулся кто-то из санитаров.

А гном постучал двумя пальцами по запястью.

— Цигель-цигель! На смену опоздаешь!

Пришлось пошевеливаться. Медосмотр к этому времени уже подошёл к концу, и врач с медсестрой сворачивались, но Вадим Иванович задержался осмотреть рубец, сделал отметку и велел Эле заклеить бровь лейкопластырем.

— Поздно зашивать уже! — заявил он и покинул кабинет, а мне пришлось задержаться.

— Это кто тебе так? — полюбопытствовала тогда медсестра.

— Косяк, — усмехнулся я.

Эля возмущённо фыркнула и отстала, но только продезинфицировала рассечение и взялась отрезать лейкопластырь, как в кабинет заглянула ещё одна зеленокожая медсестра, только несказанно более плотного телосложения. При виде меня у неё округлились глаза, она подозвала Элю, и девчонки зашушукались, пришлось даже в итоге их поторопить.

— Красавицы! — страдальчески поморщился я. — У меня уже смена началась!

Медсестра вышла, кинув напоследок долгий оценивающий взгляд, а Эля залепила рассечение полоской лейкопластыря, полюбовалась на дело своих рук и вдруг спросила:

— А не хочешь меня куда-нибудь вечером пригласить?

Я так этому неожиданному заходу удивился, что коротко выдал в ответ:

— Нет!

Эля обиженно поджала губы и отвернулась, отошла к мусорному ведру, выкинула туда окровавленную ватку. Я сообразил, что со своим ответом дал маху, и вздохнул.

— Да не принимай на свой счёт.

— А на чей счёт мне это принимать? Люськи из бухгалтерии?

Никакой Люськи я не знал, поэтому поднялся с табурета, пробежался взглядом по спортивной фигуре медсестры и развёл руками.

— Да ладно тебе! Я бы вдул!

— Чего⁈ — изумилась Эля и, судя по чуть изменившемуся цвету щёк, от моих слов к её лицу прилила кровь.

— Ты — красотка! — ответил я прямее некуда и душой при этом нисколько не покривил, поскольку медсестра со своей обесцвеченной косой и чёрной помадой выглядела ничуть не хуже какой-нибудь подкачавшейся тёмной эльфийки. Просто, просто…

— Но? — вопросительно произнесла Эля. — Говори уже! Всегда есть какое-то «но»!

— Я в городе без году неделя. Лимита на испытательном сроке с койко-местом в общаге! Какие отношения тут могут быть? А если дети пойдут, а?

Эля расхохоталась.

— Да какие ещё дети⁈ Чего, думаешь, я со стилягами тусуюсь? Кого-нибудь с городской пропиской и нормальной работой ищу! Такого, кто не станет через день да каждый день поколачивать просто для порядка, чтобы место знала! И вот с таким уже — семья и дети. Не с тобой!

Я скрестил на груди руки.

— А вот сейчас не понял!

— Да меня все достали уже! Санитары и охранники руки распускают, медсёстры на путь истинный наставляют! Не так одеваюсь, не так подстригаюсь, не с теми дружу! А будет у меня мужик, никто и рта больше не раскроет! Думаешь, приятно шлепки по заднице на проходной каждое утро получать? А с тобой побоятся связываться! Ты же двух таёжных побил!

— Счёт ничейный был, — хмыкнул я в ответ и уточнил: — Так дружить ты предлагаешь просто для виду?

— Ну да! — подтвердила Эля. — У тебя ведь нет никого?

— Нет, — подтвердил я. — А ещё у меня нет времени. Ты сегодня на аэробику идёшь? Всё, в зале поговорим! Побежал!

И да — я самым постыдным образом сбежал, решив для начала полученное предложение хорошенько обдумать, поскольку плюсы для меня в нём пока что, откровенно говоря, не просматривались. Ни каменной стеной, ни громоотводом служить почему-то нисколько не хотелось. Тучи разводить руками — тоже. У самого проблем как у дурака фантиков. Ещё и с коллегами по поводу опоздания объясняться…

Когда дошёл до машины, все наши уже были в сборе, стояли один другого мрачней. Дядя Вова и вовсе волком глянул.

— Опаздываешь! — хмуро бросил он и выкинул окурок в урну.

— Несчастный случай на производстве, — попробовал я перевести всё в шутку, но с ответом не угадал.

Из кабины высунулся какой-то молодой человек в костюмчике и при галстуке — по виду сущий студент.

— Что за несчастный случай?

Я так удивился присутствию постороннего, что рыкнул:

— Ты кто?

Молодой человек испуганно подался назад, на помощь ему пришла Дарья.

— Ревизор, — пояснила она. — Хронометраж проводить будет.

— А-а! — понимающе протянул я, хоть ответ эльфийки никакой ясности в происходящее и не привнёс. — Меня на медосмотре задержали, но допуск получил. С этим порядок.

— Начинаем тогда! — объявил дядя Вова. — Жора, связь!

Усатый коротышка забрался за руль и снял трубку радиотелефона, ну а мы полезли в салон. Я вопросительно указал глазами на ревизора, но интерн и фельдшер сделали вид, будто моей пантомимы не поняли.

— Ходил вчера? — спросил упырь.

— Ага, — кивнул я.

— И как?

— Пока нормально.

Дарья с облегчением перевела дух, а вот дядя Вова ухватился за слово «пока» и нахмурился, но при ревизоре с расспросами приставать не стал, только буркнул:

— Потом поговорим.

Ехать оказалось недалеко, а уже на месте, только Дарья вознамерилась выбраться из салона, упырь её придержал, глазами указал на металлический кейс с препаратами строгой отчётности.

— Зачем… — начала было эльфийка, но осеклась, ухватила чемоданчик и поспешила к проходной какой-то мастерской.

Дядя Вова двинулся следом, а перед тем обернулся и коротко мне бросил:

— Гудвин, носилки!

Ревизор с блокнотом в одной руке и карандашом в другой побежал за ними, я вытащил через заднюю дверь носилки и обратился к Жоре:

— Кейс-то ей на кой?

— По инструкции нельзя без присмотра оставлять, — пояснил шофёр, чиркая спичкой о боковину коробка. — На днях случай был: из салона умыкнули, так всей бригаде строгача влепили! — Он пыхнул дымом и поторопил меня: — Шевелись давай! Хронометраж же!

Только нет — необходимости в носилках на сей раз не возникло, ну а дальше пошло-поехало. Будто по случаю хронометража вызовы нам поступали один за другим, и явно по той же самой причине ни на какие серьёзные случаи нас не отправляли, да и крутиться приходилось по одному району. Заявки мы закрывали одну за другой, ревизор только успевал в своём блокноте пометки делать. Жар, почечные колики, аллергия, пищевое отравление, подозрение на аппендицит…

И всё бы ничего, но в таком темпе работать я откровенно не привык и, пусть особо напрягаться не приходилось, к двум часам дня превратился в выжатый лимон. Нарушать распорядок из-за присутствия ревизора мы не стали и от обеденного перерыва не отказались. Молодой человек в столовую с нами не пошёл и утопал куда-то, сославшись на неотложные дела — даже обворожительную улыбку Дарьи словно бы не заметил.