Расколотый надвое - Майорова Жанна

Ну почти притихший.

Снейп о чём-то сквозь зубы переговаривался с Макгонагалл. Он выглядел так, словно совершенно не хотел здесь находиться. Впрочем, он всегда так выглядел на людях. И если у зельевара и было место, где ему нравилось, то там, скорее всего, живых людей быть не должно. Подземелья и кладбища ему идеально подойдут.

Опа.

Плохо, Малфой.

Люциус за такое шибанул бы тебя чем-нибудь болезненным, как тупую псину, не поддающуюся дрессировке.

Как он мог не заметить? Отец учил его, что хороший боевой маг должен максимально быстро сканировать пространство любого помещения, замечая малейшие детали.

А эта деталь была совсем не маленькой.

Посреди зала в воздухе висел гигантский портрет. Улыбающаяся блондинка. Она тянула в сторону свои огромные, неестественные, не живые (теперь уже и в прямом смысле) губы.

Почему-то Драко подумал, что если бы это он убил её, то отрезал бы их. Они были неправильными, чужими на этом лице.

Он тряхнул головой, чтобы отогнать наваждение. Подобные мысли довольно часто появлялись у него в голове и постепенно перестали напрягать. Он сросся с этой херней.

Что будет, если со всей дури швырнуть об стену кошку Филча? Ну это почти скучно. Таким вопросом задавался почти каждый ученик, застигнутый животиной после отбоя и удирающий прочь под её хриплое, но гулкое мяуканье.

Как отреагирует Паркинсон, если оттрахать её в рот в кабинке мужского туалета, держа за волосы и не давая сделать достаточно глубокого вдоха, заставляя задыхаться? Отлично отреагирует. Он уже проверял. Отряхнет колени, поправит юбку и соблазнительно улыбнётся, слизывая остатки его спермы из уголка рта. Эта девушка – определённо то, что ему нужно.

Фантазии о том, как Поттер падает с метлы и летит с высоты фунтов в сто, разбиваясь в лепешку, – тоже абсолютно естественны для него. Если рядом всмятку расшибётся его нищий рыжий прихвостень – вообще отлично.

В принципе, мысли о том, чтобы причинить кому-то боль, преследовали его довольно часто. Но мало ли какие у человека мысли… Ему хватало квиддичного поля, чтобы выпустить злость. А ещё секс. Не то чтобы девицы были в восторге, но ведь Драко никого из них не принуждал. Скорее наоборот. Они сами висли на нём гроздьями.

Так что…

Он же не какая-нибудь правильная Грейнджер, чтобы ужасаться подобным вывертам своего мозга. Наверняка, после того, неплохого, надо признать, удара на третьем курсе, когда она разбила ему лицо, грязнокровка неделю трепетала в душе от собственной жестокости.

А ему… просто иногда было любопытно.

Её обожаемые маглы постоянно делают это. Вскрывают трупы, заражают подопытных животных страшными болезнями, изобретают смертоносные бомбы, по сравнению с которыми все их убивающие и пыточные заклинания просто детский лепет… Только ради того, чтобы ответить на самый банальный вопрос, двигающий науку маглов вперёд: «а что будет, если…?»

И, пожалуй, из всех волшебников только Волдеморт больше всего подходил на роль сумасшедшего учёного от мира магии. Он проводил все эти безумные эксперименты над самим собой и над другими, с одной лишь целью – обрести бессмертие. Он обладал всеми необходимыми для этого качествами: запредельный цинизм, нездоровое любопытство, полнейшее отсутствие эмпатии. И он не был стеснён никакими общепринятыми нормами. Единственное существо, которым он дорожил, была Нагайна. И то только потому, что она являлась крестражем, частью его души, от которой зависело его бессмертие.

Лордом практически невозможно было манипулировать, потому что у него не было чего-то хрупкого, чем он дорожил. А кто-то мог прийти и разбить это на миллион осколков.

Драко готов был служить ему, убивать для него, принимать пытки, испытывать нечеловеческие муки, принять метку, уничтожить собственную душу… Любая ебаная хуйня… Если бы это позволило спасти Нарциссу. Ебучая слабость, с которой он ничего не мог поделать. Женщина, которая его родила, вырастила, заботилась. Она отдала ему так много, что он не был уверен, хватит ли ему жизни, чтобы выплатить долг.

Не считая его друзей, которые тихо переговаривались между собой, стол Слизерина был очень тихим. Младшекурсники выглядели прибитыми. Паркинсон что-то непрерывно лопотала склонившимся к ней сёстрам Гринграсс. Они успевали вставлять пару слов, периодически эмоционально взмахивая руками. Кребб и Гойл выглядели потерянными, словно им сказали, что в большом зале будет проходить раздача бесплатных конфет из "Сладкого королевства", но обманули. Забини раздражённо кусал нижнюю губу. Весь его вид выдавал нервозность.

– Что за херня происходит, Блейз? – Драко тяжело опустился на лавку. Он даже не пытался понизить голос.

Недосып увеличивал его раздражение в геометрической прогрессии. Малфой по-прежнему хотел спать. Чёрт. В последнее время он как-то много спал. Ладно, лень об этом думать. Сейчас всё внутри него сосредоточилось на занозе раздражения, обжигающей и нарывающей. Он очень не любил, когда не получал того, что хотел.

Гренджер бы возмущённо всплеснула руками и начала бормотать что-нибудь о том, что в нём совершенно нет сопереживания к чужому горю. А он бы просто пожал плечами и сказал… гадость какую-нибудь. Возможно, даже что-то похуже, чем он думал на самом деле. Просто рядом с ней ему нравилось быть хуже, чем есть. Какое-то извращённое удовольствие.

На самом деле ему было насрать. Ни горя, ни радости, ни удовлетворения, ни злорадства из-за смерти какой-то грязнокровки… Ни-хре-на. Одно только глухое раздражение. И то – всё реже. Остаётся одно сплошное ничто.

И это его иногда напрягало, что он прежний будто сыпался. Драко был собран из паззлов ненависти. К грязнокровкам. К маглам. К Поттеру. Ко всяким тупым ублюдкам, которые с завидной регулярностью лезли в его жизнь, диктуя ему каждый шаг.

А сейчас вроде никто особо не лез, маглов и грязнокровок ненавидеть официально запретили (ха-ха!), старина Потти почти не попадался на глаза в последнее время, а на расстоянии ненавидеть, как и любить, было проблематично. Не вижу – не ненавижу.

Осталась только… она.

Раздражающая, местами немного блаженная, занудная и постоянно пытающаяся спасти мир грязнокровка. Самое место ей на Гриффиндоре. Слабоумие и отвага. Огромные академические знания мудрее девчонку почему-то не делали. Может, не те книги читала?

– Думаю, нам хотят сказать, что учительский состав оперативно задержал злодея, и нам всем ничего не грозит, – наигранно шутливым тоном ответил Блейз, и всё же… его голос выражал непонятную тревогу. Она, достигнув ушей Драко, как маленькая змейка, тут же юркнула под воротник, щекоча позвонки.

Убийца.

Как-то даже из головы вылетело. Да что с ним такое?! В анабиоз впадает что ли?

Блейз немного промолчал, а затем произнёс:

– Это Флинт.

– Что? – Малфой непроизвольно хохотнул, и на него стали оборачиваться.

Сёстры Гринграсс даже синхронно шикнули. Драко закатил глаза. Плевать он на них хотел.

Малфой внезапно осознал, что друг не шутит.

– У них вроде что-то было на прошлой межфакультетской вечеринке. Ну помнишь, Крэбб тогда еще блеванул на миссис Норрис, – быстро забормотал мулат. – Я видел, как она уходила с ним. Потом пару раз общались между лекциями …и на этом всё.

– Чего ему её убивать? Выпустила зубы во время минета?

Тупые шутки были просто защитной реакцией от всей этой херни. Мозг отказывался воспринимать информацию, ему действительно вся эта ситуация казалась бредом.

– Слушай, чувак… Я и сам вообще не понимаю, что происходит! Но Маркус… Он… Заявился в общую гостиную, а потом в мужскую спальню. Он был весь в крови, лицо, руки, одежда. Он даже не пытался это скрыть, кажется, вообще не понимал, что происходит. И взгляд такой затуманенный. Как будто парень под Империусом. Я бы так и подумал. Потому что вёл он себя капец как странно. Поднялся к себе, завалился на кровать прямо в грязной одежде. Там его и взяли. Пришли Снейп, Макгонагалл, ещё пара преподов. Все с палочками на изготовку. Как на охоте на особо опасного преступника… Но ничего из этого не потребовалось. Снейп просто велел ему подниматься, забрал палочку и сказал следовать за ним.