Сквозь божественную ложь (СИ) - "Lt Colonel"

Ашура вытащила его из Пространственного Кармана заранее. По её словам, поблизости от узловой точки нельзя было трогать Карман, иначе существовал риск его схлопывания — вместе со всеми вещами, что находятся в нём.

Ко второму дню я привык к ощущению постоянной опасности и даже научился находить в нём определённую прелесть. К этому моменту мы достигли края зоны, где предположительно лежал артефакт. Энель практически сразу взяла след. Увидев, с какой уверенностью она крадётся по смертельно опасным джунглям микромира, я окончательно успокоился.

К чему понапрасну трепать себе нервы?

Я даже поохотился немного, прикончив пяток жуков, которые встретились нам по пути. Попробовал силы и в схватке с многоножкой — намного меньшей, чем та, которую освежевала Энель, когда мы спасали Хоши… И, к своему удивлению, довольно легко победил, хотя сколопендру пришлось покромсать на десятки кусков. Поразительно живучая дрянь.

Правда, заточенный тренировочный меч к концу боя превратился в тупую погнутую железяку. У многоножки был жутко прочный хитиновый панцирь. Однако испорченный клинок не омрачил радости от победы.

К третьему дню мы выбрались на прогалину, на которой валялась невесть откуда взявшаяся коряга. Она была монументальна: её вершина терялась в небесах, для разнообразия не закрытых зеленью. Небо было окрашено в багровые оттенки. Пахло прелой травой и подгнившим деревом, притом так сильно, что первые минут двадцать я беспрестанно чихал.

Потом свыкся с вонью и перестал её замечать.

Сложнее было не замечать солнце, которое припекало сильнее обычного. Я то и дело утирал испарину на лбу.

Следующие четыре часа мы провели в бесплодных поисках.

Когда Энель предположила, что артефакт спрятан внутри коряги, я представил, как забираюсь в трухлявую гниль, и меня передёрнуло.

Из-за отвратительных перспектив я стал внимательнее присматриваться к окружению — и вскоре заметил необычную деталь.

Коряга подпирала собой пару крупных камней, в расселине между которыми что-то слабо блестело. Я подозвал Энель, и мы приблизились к углублению.

В нём зашевелилось, зашуршало нечто чёрное, мохнатое и многоногое. Из расселины на мгновение высунулась тонкая лапа — и навстречу нам выпрыгнул огромный паук. Размерами он не уступал скаковой лошади. На кончиках его жвал набухли крошечные капли яда; он встал на шести невероятно длинных задних ногах, а передние поднял в воздух, не то предупреждая, не то готовясь к атаке.

С его стороны это был опрометчивый поступок. Энель не утруждала себя предупреждениями; она подскочила к пауку и рассекла его пополам одним ударом. Секунду-другую половинки ещё стояли, соединённые памятью о том, как были живы, а затем с тихим хлюпаньем разделились. Брызнул ихор; Энель брезгливо отступила от трупа и повернулась ко мне.

— Надо было выманить его подальше, — посетовала она.

Я пожал плечами и обошёл лужу, чтобы заглянуть в расселину. Долгое пребывание на Поляне настраивало на философский лад. Главное, что эта мерзость не отобедала нами, а остальное вторично.

Оказалось, паук прятался между камнями не просто так. Он защищал паутину, в центре которой находился округлый кокон.

Вот оно что.

Мы наткнулись на паучье гнездо. Если бы не наше вмешательство, из кокона вырвались бы сотни детишек, жаждущих выпить собственную мать. К добру или худу, теперь этого не случится.

Я закурил, разглядывая предмет, который был обвит паутиной. Именно в него паучиха посчитала уместным спрятать кокон.

Перед нами лежало простое металлическое кольцо, угольно-чёрное, с серебристыми письменами, вязью рассекавшими его надвое. Они слабо пульсировали, и вслед за пульсацией надписи в глубине металла вспыхивала и угасала россыпь искр.

Я мог прочесть написанное, во всяком случае, его видимую часть. Она гласила: «Будущее у…»

Рядом со мной встала Энель.

— Мельтрузианская работа, — сказала она. — Тебе повезло.

Ашура тронула носком ботинка металлический обод и присмотрелась к находке.

— Странное дело. Мельтрузиане никогда не слыли искусными магами, но нити сходятся именно к их побрякушке. Больше того, здесь есть и третий слой. Кольцо — якорь для мощной ловушки, которая схлопывает небольшой кусочек реальности при активации. Но за прошедшие годы плетение расползлось, слилось с другими заклятьями. По сути, именно оно поймало и навязало другим заклинаниям равновесие.

— Каким ещё другим?

Энель снисходительно посмотрела на меня.

— Уже забыл, из-за чего возникла Поляна? Первое отвечало за принудительное уменьшение, а второе было призвано снизить или нейтрализовать его влияние. Я до конца не понимаю механизма работы этой системы… и не пойму, если мы не вытащим кольцо отсюда.

— То есть вместо двух заклинаний на кольце лежат три? Как они вообще привязались к одной вещи?

— Понятия не имею, — честно ответила Энель. — И заклинаний не три, а куда больше. Если выражаться правильно, на кольцо завязаны три полуавтономных комплекса, которые черпают рассеянную ману на подпитку из пространства — и попутно портят магический фон.

— Ага, — глубокомысленно протянул я и выпустил клуб дыма. — Есть идеи, как счистить паутину?

— Огнём, как же ещё.

— Он не повредит кольцу?

— Ему не повредит даже плавильная печь, — фыркнула Энель.

Я щелчком отправил сигарету в кокон. Жест вышел эффектным, но не очень эффективным; окурок потух. Лишь после десятка сигарет паутина занялась. Мы выбрались из расселины, пережидая, пока прогорит кокон с паучьими яйцами. Дождавшись, когда пламя потухнет, я выкатил кольцо наружу. Оно доходило мне до макушки, но благодаря сжатию я ворочал его без особых проблем.

Муравьи ведь тоже таскают тяжести, во много раз превышающие вес их тел.

Вспомнив о муравьях, я невольно напрягся и обвёл прогалину испытующим взглядом. Никого.

— Дай угадаю, чтобы забрать кольцо, нужно снять заклятья?

— Что-то вроде того. Но если я попытаюсь просто разорвать контуры, ничем хорошим для нас это не кончится. Тут требуется иной подход… — Энель затихла, в задумчивости покусывая губу.

— У нас не так много времени, — напомнил я. — Рано иди поздно на нас наткнутся муравьи. Но тебя это не смущает. Ты ведь хочешь посидеть здесь неделю-другую, исследуя плетения? Скопировать чужие наработки, чтобы на их основе слепить очередного Ползучужаса?

— Ползучужас Мглы — шедевр маледикции, а не дименциализма.

— Это не ответ.

Энель шумно выдохнула и что-то пробурчала. Вряд ли что-то лестное.

— Я не против немного задержаться. Однако сперва ты придумаешь способ развеять заклятия и подготовишь его, чтобы мы могли в любой момент воспользоваться им.

— Придумать-то давно придумала, но вот сработает ли он…

Ашура передёрнула плечами, словно стряхивая сомнения, и принялась чертить вокруг кольца россыпь рун, вписанную в причудливые многоугольники.

Когда она закончила, перепроверив все рисунки по три раза, солнце уже касалось горизонта.

— Если я нигде не ошиблась, этот ритуал должен развеять ядра заклинаний.

— А если ошиблась?

— Поляна и её окрестности превратятся в выжженную пустошь.

Я постарался утихомирить разгулявшееся воображение. Оно упорно рисовало гигантскую воронку, на дне которой валялась парочка черепов.

— Я тут немного подумал и решил, что будет лучше, если ты внимательнее ознакомишься с плетениями.

— Отчего бы и нет? — хмыкнула Энель. — На инициацию ритуала уйдёт от силы полчаса, я в любом случае успею…

Она вдруг замолчала, присмотревшись к чему-то вдалеке. Я проследил за её взглядом — и во весь голос выругался.

В нашу сторону двигалась парочка муравьёв.

Всё висело на волоске.

Парой ударов я расправился с очередной тварью, но её место тут же заняла новая, свирепо щёлкая жвалами.

Я скосил взгляд. Земля рядом была изрезана рунами. В центре схемы читала заклятье Энель.

Лучше бы ей поторопиться. Скоро меня завалят телами и нас обоих растащат по кусочкам.