Сквозь божественную ложь (СИ) - "Lt Colonel"

Если муравьи прорвутся к Энель… если затопчут какую-нибудь важную загогулину…

Заклинание Энель творила на ашурском — шипящем, гортанном языке, от которого мороз шёл по коже. С пространством творилось что-то неладное. Я чувствовал, как оно дрожит, как кипит переполняющая его энергия, отзываясь на чародейский приказ.

Руки дрожали. Их покрывали многочисленные порезы — порой атаки насекомых задевали меня, хоть и вскользь.

Повезло ещё, что Энель согласилась одолжить Аскалон. И вдвойне повезло, что он разрешил взять себя. Поначалу его рукоять жгла ладонь, но потом клинок успокоился — видимо, вошёл в положение.

А положение было отчаянным.

Стать пищей для муравейника или погибнуть из-за неверного ритуала — как ни крути, выбор паршивый.

Воздух загустел, помутнел; я будто с головой нырнул в грязную воду. В лицо ударила жаркая волна. Я выронил Аскалон.

Мелькнула паническая мысль: «Вот и всё, допрыгался. Дораскачивался».

В солнечном сплетении вдруг вспыхнула боль, и я раздулся, раздался вширь, подскочил… Нет, я вырос! И продолжал расти, болезненно, неохотно; по венам вместо крови побежал огонь, в ушах запищало, глаза разом ослепли. Глухой, потерявший зрение, я запутался в ногах и повалился прямиком на корягу.

Когда я пришёл в себя, то первым делом сплюнул. Во рту стоял густой металлический привкус.

Насильное возращение к нормальным размерам было куда неприятнее способа, предлагаемого Поляной.

Я потёр виски, в которых гулко стучала кровь.

— Наконец-то очнулся, — раздался неподалёку знакомый голос. — Проклятие Поляны успешно снято!

Я поморщился. Наклонился и подобрал кольцо. Возле ботинка суетились муравьи, не понимая, куда исчезла добыча. С мстительным злорадством я втёр их в землю.

Теперь я мог прочесть надпись целиком.

«Будущее уже наступило».

— Надень его, — посоветовала Энель.

Я с сомнением посмотрел на неё, но подчинился.

В сознании словно взорвалась бомба. Я вскрикнул, но ощущение пропало так же стремительно, как и появилось. На краю поля зрения пробежали какие-то символы, но так быстро, что я не успел их прочесть.

— Что, получилось? То есть прошлый владелец мёртв. Предохранитель не сработал.

— Какой ещё?..

— Тебе ничего не угрожало, — перебила меня Энель. — Нилис не признал бы тебя как хозяина, только и всего.

Она прищурилась.

— Правда, это новая модель. Ну, та, с которой я не сталкивалась. Мельтрузиане могли доработать защитный механизм…

Голова раскалывалась. Я сел на корягу и вытянул ноги.

— Модель чего?

— Позови его и увидишь. Потянись к нему сознанием.

Стоило подумать о том, что я хочу активировать кольцо, как оно стекло с моего пальца антрацитовой ртутью. Получившаяся капля скользнула в ладонь, набухла и вытянулась. Я инстинктивно сжал пальцы — и они обхватили шершавую рукоять.

Кольцо превратилось в меч.

В очень странный меч.

Кромка его чернильно-чёрного лезвия слегка светилась голубоватым огнём, похожим на сияние неоновой лампы. Я прислушался и уловил тихое гудение, исходившее от меча.

— Что это за магия?

— А это и не магия, — усмехнулась Энель. — Мельтрузианская технология. Не чета Аскалону, разумеется, но простая сталь нилису не соперник. Хотя…

Она пригляделась к мечу.

— Странно. В нём есть и магический след.

Мои пальцы ощупали прохладную рукоять. Наткнулись на гладкую-гладкую вставку. Я постучал по ней ногтем.

Пластик.

— Не забывай заряжать его, — меж тем продолжала Энель, — нилис питается солнечными лучами. Без них он перестанет работать.

Не слушая её, я на подгибающихся ногах направился прочь с Поляны — теперь просто поляны. Выбрал дерево потолще и ударил по нему нилисом.

Клинок прошёл сквозь ствол без заметного сопротивления. Я толкнул дерево, и оно жалобно заскрипело, перед тем как рухнуть.

Срез на пне был идеально ровным.

Я мысленно приказал нилису свернуться — и миг спустя на моём пальце очутилось кольцо. Вновь бросилась в глаза серебристая надпись.

Будущее уже наступило.

— Игровой средневековый мир с туалетами, значит, — пробормотал я. — Какого чёрта творится на Эксдилике?

В Трёхколесье возвращались уже в сумерках. Ранки и ссадины противно жгло, перенапрягшиеся мышцы ныли. Но то была правильная усталость от хорошо сделанного дела. Я открыл интерфейс.

Характеристики

Сила: Слабый (III)

Выносливость: Хороший (V)

Ловкость: Нормальный (IV)

Проворство: Слабый (III)

Интеллект: Нормальный (IV)

Навыки

Акробатика: Ученик (III)

Бег: Подмастерье (IV)

Боевая Концентрация: Подмастерье (IV)

Вместилище Маны: Птенец (I)

Истинное Зрение: Новичок (II)

Меткость: Воспитанник (V)

Мечник: Подмастерье (IV)

Лёгкая поступь: Новичок (II)

Повар: Новичок (II)

Скрытность: Ученик (III)

Сопротивляемость Боли: Птенец (I)

Сопротивляемость Простым Ядам: Птенец (I)

Уклонение: Подмастерье (IV)

Языки (развернуть список)

Статусы

Избранник Милиам

В гуще событий

Танго на двоих

Как и ожидалось, убийство насекомых на Поляне значительно ускорило рост боевых навыков. Самой упрямой способностью оказался Мечник: драки с жуками качали его медленно. Впрочем, нечто подобное я и предполагал. Быстрее всего Мечник будет расти в схватках с вооружёнными разумными — не учебных, а реальных битвах.

Остановка в Трёхколесье себя оправдала.

Первой Хоши заметила Энель. Внучка травника бежала нам навстречу, спотыкаясь и путаясь в подоле своего платья.

Сердце сжало внезапной тревогой.

Когда Хоши приблизилась, взъерошенная, перепуганная, с блестящими от слёз глазами, тревога превратилась в страх — колючей, мертвенной удавкой обвивший шею.

Хоши влетела в меня. У неё был безумный, отсутствующий взгляд.

— Дедушку… Дедушку и Айштеру… схватили… Сир приехал, он откуда-то знал, знал про подземелье, проверил его, а оно пустое, приехал к нам, а из собрания кто-то выдал дедушку! И сир приказал… приказал… — захлёбывалась Хоши, — приказал поймать, он хочет отхлестать их плетьми, я побежала, а дедушку уже били, он кричал, чтобы я спасалась, а я, я, я…

Её голос сорвался, и она беззвучно зарыдала, содрогаясь всем телом.

Дополнительная история: Ещё Не Боги

Лейфаэн и сам не мог с уверенностью сказать, зачем прибыл на встречу так рано. Возможно, виновато было предвкушение — давно позабытое чувство, которое неожиданно объявилось вновь, будто старый друг детства, чей облик наполовину выветрился из памяти.

Кровь Лейфаэна кипела. Адреналин, мчавшийся по жилам, требовал действия. Однако поляна оказалась пуста. Лишь тихо шелестели листьями деревья, обступившие её.

Пахло солнцем и луговыми цветами. Терпкий аромат щекотал ноздри Лейфаэна, привыкшего к лабораторной стерильности.

Если Иламидрис не изменит привычке, то опоздает.

Она презирала всё, что посягало на её свободу — в том числе графики и планы. И неважно, что в этот раз время назначила она. С другой стороны, кто знает, как изменили её прожитые годы; последний раз Лейфаэн виделся с матерью около ста пятидесяти лет назад, и уже тогда в её поведении прослеживалась нестабильность. Годы брали своё, неуклонно разрушая нейронные связи в мозге.

Лейфаэн и сам испытывал последствия старения этого предательского комка нервов, заключённого в вечно молодом теле. Последняя трепанация показала, что объём мозговой ткани снизился примерно на семь процентов…

Лейфаэн поморщился, вспомнив о неудачном опыте. Мало того, что ему не удалось скопировать структуру церебрума, которую вывел проклятый Враиль… Мало того, что он потратил впустую десяток лет, выслеживая хитроумного старика… Так тот ещё и дезинтегрировал своё тело, когда Лейфаэн уже готовился праздновать победу.