– Да ты же звукач, вот и слышишь, что нам не слышно! – махнул на меня рукой Серёга.
– Да при чём тут звукач или нет. – Я всё ближе подбирался к развалинам. – Ультразвук услышать нельзя, эти частотные колебания за пределом наших физиологических восприятий. Ухо среднего человека может слышать частоту примерно в восемнадцать килогерц. А ультразвук – далеко за двадцать тысяч герц. Это как ультразвуковой свисток для собаки: если в него дунуть, появляется давление в ушах, но животное этот сигнал услышит и прибежит. А раз давит на уши, это где-то рядом… – Заглянув за метровый остаток стены, я увидел под обломками живое существо! Придавленный наполовину рухнувшей плитой, внизу лежал тот самый котопёс! – Все сюда! – пересохшим от волнения голосом позвал я. – Тут котопса придавило!
Мужики ринулись ко мне. Передняя часть тела этого существа по размеру не уступала тигру. Задняя была скрыта под обломками стены. Припорошенный пылью зверь смотрел на нас и что-то негромко говорил нам! Странное простуженное рычание напоминало речь, непонятную для нас. Животное будто сообразило, что мы его не понимаем, и, когда в очередной раз открыло рот, мы не услышали звука, но зато уже все почувствовали давление в ушах.
– Во! И у меня сейчас давит на уши, – пожаловался Степаныч.
– Парни! – с восторгом понял я. – А ведь оно разговаривает с нами на двух частотах! Обычной речью и ультразвуковой! Значит, оно разумное!
Мы перелезли через преграду. Столпились вокруг зверя, нам по-человечески было его жалко. Под осевшей пылью было трудно определить его окрас, хотя короткая шерсть и смешные кисточки на ушах выдавали в нём скорее всё же семейство кошачьих. Он скрёб длинными и довольно мощными лапами по земле, но плита крепко держала свою жертву.
– Ну, не знаю, – скептически отозвался полковник. – Может, у него разум, как у волка, только подойдём – цапнет за руку, гляди, зубы-то у него какие, откусит на хрен. Вот на кого ловушка сработала!
– Что делать-то будем? – спокойно и как-то по-будничному спросил Володя.
Мне стало очень жалко животное.
– Может, попытаемся вытащить?
– Руками не поднять, тут лом нужен. – Степаныч уже развернулся и перелезал обратно. – Я сейчас из машины принесу, у меня там парочка есть в багажном отсеке.
Присев перед зверем на корточки, я стал его рассматривать и участливо приговаривать:
– Как же тебя угораздило нарваться? Вы же, кошки, осторожные существа, да и, скорее всего, запах мины – непривычный, чужой для тебя. А всё чужое – пугает. Чего полез сюда?
Котопёс, заметив, что я с ним разговариваю, уставился мне в глаза и стал что-то порыкивать, словно жалуясь на произошедшее. Вслушиваясь в его рык, я вдруг различил более тихое, писклявое, но очень похожее на ворчанье кого-то ещё. Встав, я отошёл немного в сторону и чуть не провалился в яму. Осторожно заглянув в неё, я с удивлением обнаружил в ней детёныша котопса! Он сидел внизу, уставившись на меня, и что-то жалостливо ворчал.
Так вот в чём дело! Родитель пошёл за провалившимся ребёнком, да и нарвался на растяжку!
– Мужики! Тащите верёвку сюда, здесь котёнок или щенок, хрен их разберёшь, в общем, детёныш нашего зверя.
«А вот интересно, – машинально отметил я, – им-то что, вирус не страшен?»
Парни, обвязав меня верёвкой, стали осторожно спускать в яму. Детёныш, размером с небольшую собаку, не пугался, а с интересом ждал, когда я спущусь. Встав на пол, я огляделся. Комната была строго квадратной. Но на каждой стене, да и на полу был какой-то рисунок. Подойдя ближе, я с удивлением узнал в них символы, нанесённые на найденных кубиках! Подняв голову, увидел, что на потолке также когда-то был подобный рисунок, но дыра его разрушила.
– Парни, а тут везде на стенах рисунки, как на наших кубиках! У нас шесть кубиков – здесь шесть рисунков – комплект! Только непонятно, как в эту комнату попадали, нигде нет прохода. Хм… не через дырку же в потолке…
– Посмотри, может, что ещё там найдёшь? – посоветовал Володька. – И постарайся запомнить правильное расположение символов.
– Да как их запомнишь?! – разозлился я. – Это только в кино герой пять секунд посмотрел – и всё запомнил, а в жизни… Тут зарисовать надо или сфотографировать, а у меня ни фотика, ни бумаги.
В наушниках раздался голос Степаныча:
– Парни, я сейчас дрон прихвачу, у него есть режим записи. Так что, Стас, выбирайся, а я потом сниму все рисунки.
Я оглянулся на детёныша. Тот никуда не прятался, наоборот, от одной из стен пятясь задом, он тащил в мою сторону какую-то палку. Подобравшись ближе, сел передо мной и что-то стал ворчать, тоненько и хрипло. Я протянул к нему руку – он ткнулся в неё носом и прошёл под ладонью, как обычная кошка, которая хочет, чтобы её погладили! Я обрадовался: ну точно, ты котёнок, а не щенок! Взяв детёныша под мышку – тяжёленький, килограммов пять будет, – палку в руки, я крикнул, чтобы меня вытаскивали.
Когда на поверхности я отпустил котёнка, он, смешно перебирая лапами и возбуждённо пища, кинулся к родителю. У меня слёзы навернулись на глаза. Котёнок что-то жалобно «рассказывал» папе или маме, а тот, обняв его передними лапами, жмурился и тихо отвечал рычанием. Да, родительская любовь – самая сильная во всей вселенной. Нет, надо как-то вытаскивать родителя.
Я стал внимательно осматривать плиту, придавившую животное. Нижняя часть обломившегося перекрытия придавливала котопса, а на верхней лежала другая плита, которая тоже была расколотой. То есть если бы мы убрали первую плиту, неизбежно обвалилась бы и вторая.
Сергей, увидев, что я рассматриваю место катастрофы, вынес вердикт:
– Нет, не сможем вытащить. Если мы эту приподнимем, то вторая нас всех накроет. Верхнюю плиту, по-хорошему, надо бы краном держать, тогда упавшую мы могли бы приподнять и вытащить животное.
Понимая безвыходность ситуации, я расстроился – кран тут нигде не найти.
В это время вернулся Степаныч, притащив два лома и квадрокоптер. Посмотрев на ситуацию, он согласился с мнением Сергея:
– Без крана – кранты. Зря только за ломами бегал. – Повернувшись ко мне, заметил, что я продолжаю держать в руках небольшую палку, которую мне подтащил котёнок.
– Стас, а что это у тебя в руках?
– Да хрен его знает, котёнок с ним играл. – Протерев предмет от пыли, я увидел, что это хрустальная палочка.
Ещё не успев сообразить, в чём здесь дело, меня опередил проводник:
– Да это же антиграв, как у шефа! Везёт же тебе! Редкая вещица.
Антиграв! Я вспомнил, что мне его показывал шеф, он может держать практически любой вес, стоит только раскрутить его… Способ действия медленно формировался в моей голове.
– Парни, будет вам кран, только нужно будет меня подсадить. Пошли за мной. – Подойдя к рухнувшей плите, я уже знал план действий. – Мужики, если крутануть эту штуку, она образует антигравитационное поле, которое может выдержать любой вес.
Я положил палочку на камень и сделал вращательное движение. Привычно закрутившись, она приподнялась примерно на метр от земли и повисла в воздухе.
– Как это? Чего это она?..
Я рассмеялся:
– А! Банальная антигравитация! Давайте на неё положим вот этот камень.
Мы втроём подняли довольно крупный отломившийся кусок стены и положили на антиграв. Стена висела в воздухе! Жаль, лица у нас скрыты масками, представляю изумление друзей.
– В общем, план действия таков. Вы меня сейчас поднимите по возможности повыше, я крутану антиграв, он сыграет роль подпорки для горизонтальной плиты и будет её держать. Мы поднимем ломами упавшую плиту и вытащим зверя.
– А как потом забрать антиграв, он же так и останется под потолком? – спросил Володя.
– Да, об этом я не подумал, – стал сокрушаться я. – Жалко оставлять, мы-то дома снимали предмет и забирали антиграв, его снизу можно трогать, но как только его остановишь, поле пропадёт и плита рухнет.
Степаныч в это время достал из рюкзака шпагат.
– Не ссыте, парни, сейчас отрежем метров пять, привяжем его к антиграву посередине – пусть крутится с ним, а когда всё закончим, дёрнем за верёвочку…
