Биомеханический барон (СИ) - Чехин Сергей Николаевич

Командир скинул противогаз и оскалил желтые зубы. Выпучил глаза и вывалил язык на манер карибских дикарей, громко рассмеялся и перекинул рукоятку из ладони в ладонь, стараясь запутать и обхитрить соперника. Но тот неуловимо быстро, как атакующая кобра выбросил руку и поймал палицу прямо в полете. Легонько постучал рукояткой по щекам американца и швырнул обратно.

— Поиграться вздумал… — прорычал янки. — Это я люблю…

Удары посыпались градом — ни один не достиг цели. У вояки онемела рука, а легкие горели огнем, но он не смог причинить противнику никакого вреда. Тот же просто стоял на месте и уклонялся в самый последний миг, какие бы финты не выписывал сержант. Приемы, что исправно работали против самых могучих и ловких туземцев, потеряли всякий смысл в драке с этим существом. И хоть янки не видел его лица, отлично чувствовал, что гаденыш ехидно ухмыляется.

Американец быстро понял, что продолжать бой в том же ритме — сущее безумие, он просто свалится замертво от усталости. Но и бежать бесполезно — никто не даст ему уйти. Поэтому он взревел медведем и снова бросился на врага, силясь поймать его в удушающий захват.

Конец был предсказуем — Роджерс получил апперкот под дых, подпрыгнул от таранного удара и завалился на спину, хватая ртом воздух. Демон же вынул из-за пазухи нож и опустился перед бойцом на колено, чтобы перерезать глотку или пронзить сердце. Но праздновать победу было слишком рано.

— Вот ты и попался, — сержант ощерил окровавленный рот.

А затем дернул за спрятанное в рукоятке дубины кольцо. Блестящее «яблоко», что выглядело не более чем вычурным украшением, на деле оказалось замаскированным взрывателем. Сама же палица представляла собой немецкую гранату-колотушку с усиленной стальной «рубашкой».

Сержант называл ее «мисс последний шанс» и нарочно убрал замедлитель — так, чтобы граната взорвалась мгновенно и прикончила хозяина вместе с врагом. Громыхнуло, по глазам ударила яркая вспышка, а во все стороны брызнули стальные шипы — да с такой силой, что срезали ветки в палец толщиной.

Демон каким-то чудом успел заслонить лицо предплечьем, но это не особо помогло — беззащитную тушку нашпиговало, как гуся дробью. Охотник отпрянул, дернулся, как от удара тока, и упал на колени, обильно поливая землю кровью. Роджерс, разумеется, ничего этого не видел — янки давно уже отдал душу своим темным богам.

— Вот же… падаль… — Захар свернулся калачиком, морщась от боли и россыпи логов, что застлали почти весь обзор.

Бионический модуль сообщил о семи осколках в торсе — большая часть застряла в мышцах и лишь слегка поцарапала ребра, но вот три штуки засели глубоко в кишках и вызвали внутреннее кровотечение. Не очень серьезное, но без срочного вмешательства будет совсем худо. А все, что мог позволить себе киборг — слегка подлатать раны Светом.

— Зараза…

Он попытался выпрямиться и едва не свалился вновь. В животе словно прокрутили ледобур с приваренными к шнеку гвоздями, и от резкой боли голова пошла кругом. Модули отчаянно сигнализировали о критическом исчерпании ресурсов, и в таком состоянии охотника прикончил бы даже ребенок.

Поэтому парень направил все остатки на поддержку имплантатов и побрел вверх по склону, вновь чувствуя себя обычным человеком. И это чувство не пришлось ему по вкусу, потому что обычные люди редко переносят весь тот ужас, что выпал на долю пришельца.

— Надо… идти… Я… дойду…

Захар поднял с земли узловатую палку и зашагал, опираясь на нее и стараясь обходить наиболее крутые участки. Самочувствие было, как после первого спарринга с наставницей, когда имплантаты вживили еще не все, но драться в полную силу уже разрешили. Его мутило, шатало, а в груди распалялся огонь и разливался по венам.

— В жопу это все… — киборг поскользнулся на влажной глине, шлепнулся плашмя и скрючился в клубок. — Больше не могу…

— Быстро же ты сдался, — из-за дерева вышла рослая блондинка в облегающем комбинезоне, сплошь увешанном кобурами и ножнами. — Тебя так и корежит от жалости к самому себе. Сопельки подтереть?

— Иди к черту…

Пред ним стояла не Мария, а ее голографический призрак. Это явление сродни галлюцинации и вызывается чрезмерной нагрузкой на командную матрицу, из-за чего обрывочные данные с жесткого диска прорываются в оперативную память и проецируются на линзы визоров. Просто глюк — ничего особенного.

— Я уже там.

Подруга привалилась спиной к стволу и скрестила руки на груди. Захар невольно скосил глаза на ее глубокое декольте — девушка расстегивала комбез едва ли не до пупка даже во время перестрелок. Говорила, что таким образом выказывает презрение к смерти, но парень-то знал, что на самом деле это сильно ее заводит.

— А вот тебе пока рановато.

— О, да… — киборг сплюнул. — Явилась с того света, чтобы напомнить о долге. Пошел в задницу этот император. Сам как-нибудь выберется.

— Речь не о нем. А о Титовых. Теперь за ними охотится Бездна, а патриарх — мертв. И ты — единственный, кто сможет их защитить.

— Дались они мне… сраные дворяшки…

— Ври сколько хочешь, — Маша пожала плечами. — Но не забыавай — они уже не раз спасали твою наглую жопу. Хочешь сдохнуть — валяй. Ты так и остался бедным и несчастным нытиком, которому все должны. Жалость к себе, похоже, не вытравить никакими модулями.

— Заткнись… дочь космопортовой шлюхи…

— Я приняла это — и пошла дальше, — она посмотрела на низкие звезды. — Отринула прошлую жизнь — и сделала себя с нуля. Ты же еще надеешься обернуть все вспять. И снова оказаться беззаботным мальчишкой со старой фермы, где все жили бедно и опасно, но в любви и согласии.

— Заткнись… — парень сжал кулак и процарапал пальцами дерн на всю глубину.

— Ты все тот же плакса, которого я пригрозила вышвырнуть из челнока. Тогда ты вытер слезы, приглушил боль и спрятал их глубоко внутри — но лишь из страха. А на деле так и не стал настоящим охотником — и вот куда тебя это привело.

— Заглохни… — из мерцающих от перегрузок глаз скатились розоватые от крови капли.

— Плак-плак, хнык-хнык… — Мария скорчила скорбную мину. — Хочу к маминой титьке. Да только назад уже не вернуться. Прошло десять лет, а ты прекрасно знаешь, как скоротечна жизнь за городскими стенами, среди радиации, ядовитого смога и мутантов. Они все мертвы, Захар! Может, поэтому ты и сам так жаждешь сдохнуть?

— Пошла ты… — лицо киборга ничуть не изменилось, но из распахнутых воспаленных век уже текло ручьями.

— Пора повзрослеть. И взять ответственность — за других, и за себя. Это и есть истинная свобода — когда сам выбираешь свой путь, а не ждешь, что кто-то по волшебству отнесет тебя, куда захочешь и сделает так, чтобы стало весело и хорошо! Вынь детство из жопы и помоги тем, кто без тебя не справится. Сколько можно, мать твою, себя жалеть? Сколько можно жить только ради собственной шкуры?

— Да что ты несешь?! — парень вскочил и ринулся вперед. — Я только ради других и жил!

Он замахнулся и саданул по стволу, вырвав из него кусок размером с футбольный мяч. Видение исчезло, но показатели более-менее устаканились и уже не походили на красный салют прямо в хлебало.

— Транда белобрысая… — Захар протяжно выдохнул, приводя нервы в порядок. — И после смерти меня поучает… На хрен вас всех — и скатертью дорога. Вытащу Петра — и свалю куда подальше.

Киборг ускорился, сверяя дорогу по каплям и разводам благородной крови. Когда до вершины оставалось меньше километра, присел на валун передохнуть и только тогда заметил, что звезды скрылись за тучами, а нависшая над ним луна окрасилась в алый. Недобрый знак. Где-то он такой уже видел.

— Зараза… Чтоб вас всех…

Пришелец рванул со всех ног и последних резервов, но тут и там в землю уже били черные молнии в красном тумане — где по одной-две, а местами целыми гроздьями. Прорехи стремительно расширялись, наполняя ночной лес скрежетом, клекотом, клацаньем и прочими звуками, которые киборг предпочел бы не слышать, даже будучи полностью здоровым и готовым к бою.