Медиум из высшего общества - Каури Лесса

– Он смотрит на тебя, как кот – на масло, – прошипел Расмус, – а ты на него – как завороженная мышь – на гадюку! Сначала пусть станет обратно человеком, а потом можешь влюбляться в него, сколько захочешь.

– Ты так заботишься обо мне? – спросила я, пораженная внезапной догадкой.

– Именно, – сердито фыркнул он. – Если ты не сможешь снять чары, и он останется таким навсегда – на что ты обречешь себя в союзе с ним? На жизнь в изгнании, в укрытии, в вечном страхе, что кто-то узнает правду. Оно тебе надо?

Я не знала, гневаться или смеяться? С одной стороны, Расмус перегибал палку и лез туда, куда не следовало. С другой, он, к моему величайшему сожалению, был прав: голову терять не следовало.

– Ну хорошо, – несколько раздраженно согласилась я и двинулась вперед. – Твои доводы меня убедили. Едем домой.

***

Воистину, сон для уставшего – лучший подарок господа. Но мне не позволили ни проваляться в постели до полудня, как я мечтала, ни устроить ленивые сборы на бал в честь Дня рождения императрицы, который должен был состояться этим вечером.

Настойчивый стук в дверь вырвал меня из путаного сна, в котором я пробиралась по бесконечным коридорам незнакомого замка, следуя за катящимся впереди, подобно мячику, перстнем с рубиново-красным кабошоном. Удивительным было то, что за каждым новым поворотом коридора я видела тетушку Агату, парящую под потолком и провожающую меня бесконечно печальным взором. Этот редкостный бред, видимо, являлся последствием моей усталости за последние дни.

– Что опять случилось? – протирая глаза, спросила я.

– Тут снова Дарч, – послышался из-за двери напряженный голос моего помощника. – Говорит, ты должна поехать с ним.

– О боже, боже… – простонала я. – Нет мне покоя от смертных! Брен, позови, пожалуйста, Вель.

– Она уже здесь, – сообщил Расмус. – Имей в виду, если ты прикажешь подать этому типу чая, пока собираешься, я тут же уволюсь!

– Этого нельзя допустить, – я села в кровати. – Пусть ждет просто так.

В комнату вошла Вельмина. Она опять казалась испуганной. Никакой спокойной жизни девушке с такой госпожой, как я!

Несмотря на обещанные утром новые неприятности, я улыбнулась ей и произнесла совершенно спокойно:

– Не волнуйся, дорогая, я все решу.

И застыла на мгновение, поняв, что я – прежняя – не могла бы сказать такое. Что-то новое появилось во мне, проклюнулось, как первоцвет из-под снега, расцвело, как рассветный луч солнца над Неверийским кряжем, и стремилось развернуться во всю ширь, как полотнище императорского флага над самой высокой башней Валентайна.

Когда спустя некоторое время я вышла в холл, – была готова к любым неприятностям и безмятежна, как наевшийся до отвала дракон.

Увидев меня, дознаватель, сидевший на кушетке со свежей газетой в руках, встал, вернул газету на столик и легко поклонился. В выражении его лица не было ничего, что указывало бы на вчерашний инцидент с письмом.

– Доброе утро. Вы опять хотите меня арестовать? – спросила я, едва не зевнув.

– Прошу следовать за мной, леди Торч. Дело не требует отлагательств, – произнес Дарч таким тоном, будто не услышал моей реплики.

– Отказаться я не могу? – уточнила я.

– Ранее вы подтвердили свое согласие помогать Департаменту имперского сыска, – бесцветным тоном сообщил он.

Пожав плечами, я пошла ко входу, прихватив газету – будет чем занять себя во время поездки. Все лучше, чем смотреть в окно на мокрые мостовые, по которым ветер гонит палые листья.

У подъезда стоял уже знакомый онтикат. В этот раз я пригляделась к нему внимательнее. Конечно, я не особенно разбиралась в служебных онтикатах, но кое-что заметила. Например, щегольские колеса с блестящими спицами – по самой последней моде, сиденье для меганика повышенной комфортности, укрытое козырьком от осадков. Сигнальные фонари явно были сделаны на заказ. Внутри, несмотря на забранные решетками окна, витала атмосфера сдержанной роскоши. Сиденья, обшитые черной кожей, блестели, как новые. Черные бархатные подушки для удобства пассажиров поражали своей мягкостью. Однако вышитой монограммы с именем владельца на них не было.

Лицо севшего напротив меня дознавателя оставалось, как и прежде, непроницаемым. Мысленно хмыкнув, я развернула газету так, чтобы его не видеть.

Издание почти полностью посвящалось Дню рождения Ее Императорского Величества. На первой странице публиковались тексты официальных поздравлений высокопоставленных лиц Норрофинда, на второй – список ожидаемых по торжественному случаю мероприятий, о которых и так всем уже было известно. Лишь на последнем листе, в колонке криминальных новостей, я увидела сообщение об убийстве известной гадалки и пророчицы. Оно соседствовало с известием об очередном самовозгорании – на этот раз на Севере пострадал один из храмов.

Чтобы не видеть статью об убийстве, я заставила себя читать о пожаре.

Пламя охватило здание, располагавшееся на окраине Крааля, во время церковной службы. По словам очевидцев, сначала загорелась крыша. Огонь распространился стремительно и был так силен, что храм изнутри выгорел полностью. Если бы он был построен из дерева, как это часто бывало на юге страны, все находящиеся в нем люди погибли бы. Но на севере строили из камня. Это дало прихожанам пару минут, за которые они успели выбежать наружу. По счастливой случайности никто не погиб, хотя многие получили ожоги.

– Чем вас так заинтересовали сегодняшние новости, леди Торч? – услышала я.

Опустив газету, встретилась взглядом с Дарчем и прочитала в его глазах вежливый интерес.

– Вот здесь, – я показала страницу со статьей о пожаре. – Подобные сообщения становятся слишком частыми, чтобы не обращать на них внимание.

– Мой шеф думает так же, – Дарч улыбнулся уголком губ. – Вполне возможно, что в ближайшем будущем меня ждет поездка на север. Будете по мне скучать?

– Ч… что? – растерянно спросила я и обнаружила, что дознаватель равнодушно смотрит в окно.

Неужели послышалось?

Я поспешила скрыться за газетой и сидела так до того момента, как холодный голос объявил:

– Мы на месте.

К своему удивлению, я обнаружила, что онтикат остановился у тупика, в котором располагался запасной вход в театр. Когда мы подошли ближе, стоящий у неприметной дверцы магистратский стражник почтительно козырнул. Дарч вежливо кивнул в ответ и распахнул ведущую в темноту дверь, приглашая меня войти.

Уже знакомым извилистым путем мы добрались до гримерной мэтра Шляпинса. Я была уверена, что увижу его, но с дивана поднялся, улыбаясь, Данио Лисс.

– Доброго утра, леди Торч, я очень рад видеть вас! – сообщил он таким тоном, что мне тут же вспомнилось наше вчерашнее общение и захотелось огреть его сумочкой. – Что вы можете сообщить по делу о Призраке оперы?

Я невольно посмотрела на Дарча, но тот словно воды в рот набрал.

– Полагаю, старший дознаватель Дарч уже передал вам мои слова, господин Лисс, – сдержанно ответила я. – Зачем же я буду повторяться?

– В данный момент меня не интересует упавшая люстра, – мурлыкнул Лисс. – Призрак оперы сообщила вам, что была убита. Взгляните…

Он протянул белый прямоугольник. С фотографии на меня смотрела хрупкая девушка немногим старше Вельмины, с большими «оленьими» глазами и распущенными волосами, украшенными цветком. На обороте значилось «Сюзон Деворч, год…». Ее взгляд ударил в самое сердце. Будто она уже тогда знала, что умрет!

– Помогите нам обнаружить ее останки, – негромко произнес Дарч. – Без них мы не сможем предъявить обвинение…

Фраза повисла в воздухе. Я покосилась на дознавателя. Кажется, уже начинала привыкать к его манере сообщать что-то важное, не говоря напрямую.

– У вас есть подозреваемый? – спросила я Лисса. И пояснила: – Я не смогу помочь, если не буду обладать всей информацией.

Начальник Департамента имперского сыска задумался на мгновение, а затем кивнул.

– Да, у нас есть подозреваемый – известный меценат. Он уже стар, но тридцать лет назад ему довелось служить режиссером в этом театре. И именно в тот период бесследно исчезла прима-балерина Сюзон Деворч. Ходили слухи, что она завязала со сценой и сбежала с любовником.