— У консультанта будет офис в Нью-Йорке, — добавил Лучиано, — и прямая связь с представителями каждой семьи. Никакие крупные финансовые решения не принимаются без его экспертного заключения.
Массерия поднял руку, призывая к тишине. Когда зал стих, старый босс заговорил хриплым голосом, пропитанным десятилетиями власти и сигарного дыма:
— Мистер Харвей показал нам путь к богатству, которое превосходит наши самые смелые мечты. Пятьсот миллионов долларов — это цифра, которая заставит нервничать даже банкиров с Уолл-стрит.
Он сделал паузу, изучающе глядя на меня.
— Но деньги — это только начало. Настоящая власть приходит с информацией. Поэтому избранный консультант получает доступ к нашей сети в профсоюзах докеров, строителей, железнодорожников. К сведениям о государственных контрактах, которые еще не объявлены публично.
Мое сердце забилось быстрее. Это было больше, чем я надеялся получить.
Информация о профсоюзах означала знание о забастовках, крупных строительных проектах, изменениях в трудовом законодательстве. Сведения о госконтрактах — это инсайд о развитии инфраструктуры, военных заказах, общественных работах.
Лански поднялся, держа в руках папку с документами.
— Мистер Харвей, вот список контактов, которые будут полезны в работе. Джимми Хоффа из профсоюза водителей грузовиков. Тони Анастасия, который контролирует доки Бруклина. Фрэнк Фицсиммонс из строительных рабочих.
Он передал мне папку. Даже беглый взгляд на первые страницы показал, что передо мной карта влияния, охватывающая ключевые отрасли американской экономики.
— И еще одна деталь, — добавил Нитти с хитрой улыбкой. — Совет решил предоставить консультанту гарантию безопасности. Любая попытка причинить вред мистеру Харвею будет рассматриваться как нападение на весь синдикат.
Намек ясен. После ночной попытки Марранцано устранить меня, совет недвусмысленно давал понять, такие действия больше недопустимы.
— Теперь о практических вопросах, — Лучиано раскрыл блокнот, исписанный цифрами. — Начальный капитал объединенного фонда составит десять миллионов долларов. Каждая семья вносит пропорционально своим доходам.
— А как будет распределяться прибыль? — поинтересовался мужчина с шрамом через левую щеку, которого я узнал как Джонни Торрио.
— Семьдесят процентов пропорционально вкладу, — ответил я. — Двадцать процентов идет на развитие фонда и покрытие операционных расходов. Десять процентов — вознаграждение управляющих.
— А контроль? — уточнил представитель бостонской семьи, невысокий коренастый человек с проницательными карими глазами.
— Совет попечителей из семи человек, — объяснил Лучиано. — По одному от каждой крупной семьи. Любое решение о сумме более ста тысяч долларов принимается большинством голосов.
Мэдден наклонился ко мне и тихо сказал:
— А теперь самое интересное. Покажи им схему отмывания через профсоюзы.
Я поднялся и подошел к трибуне. На ней лежала схема, которую я подготовил заранее, предвидя этот момент.
— Джентльмены, профсоюзы дают нам уникальную возможность. Представьте, ваша семья контролирует союз строителей. Объявляется забастовка на стройке небоскреба. Стройка останавливается, акции строительной компании падают.
Я указал на диаграмму, показывающую движение капитала.
— В этот момент фонд скупает дешевые акции. Через неделю забастовка заканчивается, стройка возобновляется, акции взлетают вверх. Прибыль может составить двести-триста процентов за месяц.
— А если что-то пойдет не так? — спросил Торрио. — Если власти заподозрят связь между забастовками и торговлей акциями?
— Связь должна быть невидимой, — ответил Лански. — Операции ведутся через подставных лиц, разные брокерские фирмы, иногда с задержкой в несколько месяцев.
Константин поднял руку.
— А информация о госконтрактах? Как это работает?
— Еще проще, — я улыбнулся. — Допустим, мы знаем, что правительство планирует построить новую военно-морскую базу в Сан-Диего. Информация пока секретная, объявят через полгода. Мы заранее покупаем землю в округе, акции сталелитейных компаний, которые получат заказы, акции строительных фирм.
— Все это звучит прекрасно, — вмешался Массерия, — но не забывайте, контракты часто получают не самые эффективные, а самые сговорчивые компании. Мы можем влиять не только на информацию, но и на решения.
— Именно, дон Массерия, — кивнул я. — Это симбиоз. Мы обеспечиваем политикам поддержку через профсоюзы, они обеспечивают нам выгодные контракты. Затем деньги идут через фонд обратно в экономику, все чисто и законно.
Оставшийся час обсуждали технические детали. Я получил список банков, через которые будут проходить первоначальные переводы. Адреса конспиративных офисов в Чикаго, Детройте, Филадельфии. Имена юристов, готовых оформить любые документы за соответствующую плату.
Когда конференция официально завершилась, участники стали расходиться небольшими группами. Кто-то уже планировал отъезд в свои города, кто-то остался еще на день, чтобы насладиться развлечениями Атлантик-Сити.
Мэдден задержал меня у выхода.
— Стерлинг, прогулка по Бордуок? Нужно обсудить детали. Теперь можно не бояться федералов, большинство уже разъехались.
Мы вышли из отеля в ясное майское утро. Атлантик-Сити просыпался после ночного веселья, официанты убирали столы в кафе, торговцы открывали лавки с сувенирами. Знаменитая деревянная набережная тянулась вдоль берега, уже наполняясь ранними гуляками.
— Ну что, довольный результатом? — спросил Мэдден, закуривая сигару.
— Более чем. Хотя ночной визит Марранцано был неприятным сюрпризом.
— Дон Сальваторе понял, что проиграл, — ирландец выпустил кольцо дыма в морской воздух. — Теперь он будет искать способы реванша. Надеюсь, не опрометчивыми убийствами, а более изощренными методами.
Мы прошли мимо казино «Риц», где вчера планировалась первая вечеринка конференции. Неоновые вывески все еще горели, хотя в дневном свете выглядели тускло и нелепо.
— А что с практической стороной? — спросил я. — Когда начинаем работу?
— Немедленно. Завтра ты получишь первую информацию. Профсоюз докеров в Сан-Франциско готовит забастовку. Дата пока секретная, но мы ее знаем.
Он остановился у перил набережной, глядя на океан.
— И еще. О’Мэлли остается твоим телохранителем, но теперь официально. Совет выделил средства на безопасность избранного консультанта. Плюс водителя, секретаря, конспиративную квартиру в Нью-Йорке.
— Впечатляющий пакет. Хотя, пока он излишний. Разве что, они будут присматривать за мной со стороны.
— Ты стоишь этих денег, Стерлинг. То, что ты показал вчера, убедило даже скептиков вроде Костелло. Они видят цифры и понимают, с такими прибылями можно позволить некоторые расходы.
Мы дошли до пирса, где швартовались частные яхты богатых отдыхающих. Белоснежные корпуса покачивались на волнах, матросы мыли палубы и полировали латунные детали.
— Кстати, — добавил Мэдден, — твой статус дает тебе еще одно преимущество. Ты становишься неприкосновенным не только физически, но и юридически. Если федералы попытаются привлечь тебя к ответственности, адвокаты синдиката вступят в дело.
— А если я захочу выйти из игры?
Мэдден посмотрел на меня с усмешкой.
— А захочешь? После того, как увидишь, какие деньги можно делать с такой информацией?
Он прав. Доступ к инсайдерской информации о профсоюзах и госконтрактах открывал возможности, которые превосходили самые смелые фантазии любого финансиста.
Теперь я мог не только предвидеть обвал рынка, но и контролировать факторы, которые его ускорят или замедлят. Забастовки в ключевых отраслях, правительственные контракты, перетоки капитала между легальным и теневым секторами экономики, все это становилось инструментами в моих руках.
— Когда возвращаемся в Нью-Йорк? — спросил я.
— Сегодня днем. Завтра с утра начинается новая жизнь, мистер избранный консультант.
