Ведьмин кот (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт"

— Милые сельские нравы, — негромко хмыкнул капитан и пояснил лично Стасу: — Люблю выезды в деревню, никакого театра не нужно. Хотя с чудовищем и вправду занимательно, что же там такое, а?

— Разберемся, — с явным отвращением пообещал клирик. — Причем немедленно. А в это время добрые люди сходят к себе домой, поищут все, что одолжили у фройляйн, и с извинениями вернут ей. И если хоть одной ложки или салфетки не хватит, я рейтаров отправлю за пропавшим имуществом. Вы ведь сможете описать, что именно у вас одалживали? Потом, когда покажете мне это ваше чудовище?

И посмотрел на Еву-Лотту.

Юная ведьмочка зарделась, но испуганной не выглядела, скорее — смущенной.

— Конечно, я покажу, герр патермейстер, — сообщила она, глядя на Моргенштерна благоговейно, как ребенок на Деда Мороза, только что вытащившего из мешка именно тот подарок, о котором долго мечталось. — Только вы его не обижайте, будьте так добры! Он хороший и ни в чем не виноват!

Глава 25. Ведьма лишней не бывает!

— А можно я с вами?! — взмолился Стас. — Разве вам не нужен свидетель? Я готов! — И добавил, глядя проникновенно, словно кот из «Шрека»: — Ведьмин огород и настоящее чудовище! Это даже интереснее, чем полтергейст в борделе!

— Вот именно этого в вашем случае я и опасаюсь, — процедил Моргенштерн. — Излишнего интереса и того, куда он способен вас привести.

— Никуда без разрешения не полезу, — серьезно пообещал Стас и пустил в ход тяжелую артиллерию. — К тому же мне от вас лучше не отходить, сами знаете почему.

Это решило дело. Моргенштерн неохотно кивнул, а капитан поочередно ткнул пальцем в Йохана Малого, Якоба и Уве со Свеном, приказав капралу:

— Густав, остаетесь втроем, пока не вернемся, с площади никого не выпускать. Прошу, фройляйн, показывайте дорогу.

«А вот был бы это ужастик, я бы сказал, что разделяться — крайне плохая идея», — заметил про себя Стас, но промолчал. Уж наверное, клирику с капитаном виднее, как себя вести.

Небольшой компанией они двинулись по узкой улочке Дюневальда, совершенно не похожего на современные европейские деревеньки. Никакого лоска и ярких красок! Дома из грубо обработанного камня и дерева кое-где были выбелены, но чаще оставлены как есть, с трещинами и пятнами едва заметной штукатурки, с потемневшими оконными рамами и дверями. Темно-бурые черепичные крыши покрывал серо-зеленый мох, а заборами служили жерди, грубо переплетенные ветками. Действительно, откуда здесь напиленный по стандарту штакетник или как там его?

Кое-где прямо на улице валялись свиньи или мирно паслись привязанные к колышкам козы, и отовсюду несло навозом. В капитуле Стас уже научился отличать по запаху лошадиный навоз от козьего, но Дюневальд несравненно обогатил его восприятие новой гаммой ароматов. Вот прошла, переваливаясь с боку на бок, стайка грязно-белых гусей, идущий впереди гусак захлопал крыльями и предупреждающе заорал на людей, из ближайшего двора ему откликнулась звонким лаем собачонка, и ее тут же поддержали еще несколько.

Стас вспомнил отравленную собаку Евы-Лотты и передернулся — ну что за сволочи!

А огороды-то и правда бедноваты. И вообще неправильные! Лето в разгаре, и даже на питерских дачах уже полно всего, а здесь за заборами не видно ни помидорных кустов, ни огуречных шпалер…

«Ты бы еще теплицы начал искать, — вздохнул он про себя. — Откуда у крестьян помидоры с баклажанами? Они в общее употребление вошли не так давно, овощ до сих пор экзотический. Хотя теплицы должны быть, просто не в деревнях, а при замках и богатых поместьях. А тут что? Репа, горох, зелень всякая… Скажи спасибо, что картошка уже не в диковинку! Но овощи и фрукты выращивают сезонно, после работы не заглянуть в супермаркет за израильской клубничкой и турецкими огурцами в любое время года. И вытоптанные грядки для этой бедной девчонки — угроза если не умереть с голоду, то очень близко к тому. А у нее еще и козу забрали! Как она вообще жила эти три месяца?!»

— Это же печка? Почему она стоит посреди улицы? — удивился он на перекрестке двух утоптанных дорожек, петляющих между домами.

Прямо как в сказке про Аленушку и гусей-лебедей! Печка без избушки, сама по себе!

— А где еще ей стоять? — в свою очередь удивился патермейстер. — У вас разве… Ах да! — И пояснил: — Каждый день выпекать хлеб у себя дома — это очень дорого! Нужно много дров. И если зимой приходится топить печи хотя бы для обогрева, то летом крестьяне горячую еду готовят не всякий день. В общественной печи выпекают хлеб на всю деревню, это гораздо экономнее и практичнее. Женщины просто приносят замешенное тесто и пекут на несколько дней впрок.

— Понятно… — Стас ошалело поглядел на уличную печку — о таком на уроках истории не рассказывали, и даже в книгах подобного не попадалось. — Но тетушка Мария… ну, то есть ведьма, которая ее заменила — она ведь пекла пирог! И в капитуле на столе постоянно свежая выпечка.

— Фрау Герц жила рядом с лесом, — спокойно объяснил Моргенштерн. — И могла сколько угодно собирать там хворост, это крестьянам не запрещено. А содержание капитула оплачивает Орден, причем весьма щедро. Вы же не думаете, что все так состоятельны?

— Очень трудно привыкнуть, — признался Стас. — Когда бытовые сложности решаются нажатием пары кнопок, привыкаешь, что иначе и быть не может. Эта девушка, она ведь просто не могла добраться до города, чтобы кому-то пожаловаться, так? Пешком не дойдешь, нужна лошадь или лошадь с повозкой…

— Ну, она могла бы попроситься на телегу к кому-то из проезжающих мимо торговцев, — ответил патермейстер. — Или попросить их отправить письмо… Но в ее случае, боюсь, это немногим бы помогло. При попустительстве моего, с позволения сказать, коллеги и недостаточном рвении светских властей добиться справедливости ей было бы непросто. Судебные тяжбы требуют опыта и значительных средств. Разве что обратиться напрямую к владетельнице этих земель, но даже в этом случае пришлось бы долго просить аудиенции…

Он с сомнением посмотрел на идущую впереди девушку.

— И что, им так все и сойдет с рук? — не выдержал Стас. — Угрозы, шантаж, воровство?! Ее же снова затравят, как только мы уедем! Она даже дом вряд ли сможет продать, чтобы переехать из этого чудного местечка!

Моргенштерн, и без того хмурый, на глазах помрачнел еще сильнее. Вряд ли сам он этого не понимал.

— Почему они вообще с ней так обходились? — спросил Стас, которого этот вопрос чрезвычайно занимал. — Разве обычные люди не должны уважать ведьму, которая столько для них делает? Или хотя бы опасаться… С ее приемной матерью все-таки обращались получше!

— Так она была ведьмой в полной силе, — заметил размашисто шагающий рядом капитан. — И просто старой женщиной, которая без колдовства понимала, с кем себя как вести. Ведьма, если она не полная дура, знает про своих соседей много всякого. И обычно умеет этим пользоваться. Но то матерая! А тут девица, едва только взрослый чепчик надевшая. На глазах у всех выросла, как же ее настоящей ведьмой считать? Ну и староста с трактирщицей добавили угольков под котел. Нет бы сообразить, что ведьмочка рано или поздно вырастет и всем все припомнит. И козу отнятую, и грядки вытоптанные, и Ганса этого сопливого. Обижать сироту — само по себе грех, но обижать ведьму — еще и глупость несусветная!

— Да, им бы «Кэрри» почитать… — пробормотал Стас и, поймав заинтересованный взгляд патермейстера, пояснил: — Очень занимательная книга про девочку со сверхъестественными способностями, о которых до поры никто не знал. Она была из неблагополучной семьи, и сверстники в школе над ней издевались. Однажды в школе устроили бал, и Кэрри пригласили так же, как остальных девушек. Она пришла, не зная, что станет жертвой особенно жестокой и мерзкой шутки. От потрясения в девушке пробудились… как бы сказать… особенные возможности…

— Это называется инициация, — подсказал Моргенштерн, очень внимательно слушающий Стаса. — Следовательно, девица, о которой идет речь, была прирожденной ведьмой. И что же случилось?