Четвертое крыло (ЛП) - Яррос Ребекка

Поднимая правую руку, я представляю, как эта сила извивается между моими пальцами, и маленькие толчки расцветают по моей коже, когда я придаю энергии форму, превращая ее в свою собственную руку, и прошу ее протянуть несколько футов, отделяющих меня от Ксадена.

Происходит резкая остановка, как будто мои щупальца сырой магии ударяются о стену, но затем она поддается, и я продвигаюсь вперед, сохраняя жесткий контроль над пылающей рукой. В моей голове раздается треск, похожий на умирающие угли костра, когда моя сила отбрасывает руку Ксадена, но я смыкаю свой ментальный кулак вокруг карманных часов, а затем тяну.

Они чертовски тяжелые.

"Ты справишься", — призывает Рианнон.

"Дай ей сосредоточиться", — укоряет Сойер.

Часы падают на землю, но я отдергиваю руку назад, дергаю за силу, как за веревку, и часы летят ко мне. Я ловлю их левой рукой, прежде чем они успевают ударить меня по лицу.

Рианнон и Ридок хлопают.

Ксаден идет вперед и выхватывает часы из моих пальцев, бросая их в свой плащ. "Видишь? Она тренировалась. Теперь у нас есть чем заняться". Он кладет руку мне на спину и выводит меня из толпы.

"Куда мы идем?" Я ненавижу то, как мое тело требует, чтобы я откинулась назад в ответ на его прикосновение, но я скучаю по нему, как только он уходит.

"Я полагаю, что под плащом на тебе нет летной кожи". Он открывает передо мной дверь в общежитие, и я вхожу внутрь. Движение настолько легкое, что я понимаю, что это не только практика, но и вторая натура, что полностью противоречит, ну… всему, что я узнала о нем.

Я приостанавливаюсь и смотрю на него так, словно мы встречаемся впервые.

"Что?" — спрашивает он, закрывая за нами дверь и отгораживаясь от вопиющего холода.

"Ты открыл мне дверь".

"Старые привычки умирают с трудом". Он пожимает плечами. "Мой отец учил меня, что…" Его голос резко затихает, и он отводит взгляд, каждый мускул его тела напрягается, как будто он готовится к атаке.

Мое сердце болит от взгляда, который пересекает его лицо, я хорошо его узнаю. Горе.

"Тебе не кажется, что сейчас холодновато для полетов?" спрашиваю я, меняя тему в попытке помочь. Боль в его глазах — та, что никогда не умирает, та, что поднимается, как непредсказуемый прилив, и затопляет береговую линию без пощады.

Он моргает, и она исчезает. "Я подожду здесь".

Я киваю и спешу переодеться в меховую подкладку, которую нам выдали для зимних полетов. Когда я возвращаюсь, он надевает эту нечитаемую маску, и я знаю, что сегодня за мной не будет больше дверей.

Мы выходим через опустевший двор, когда курсанты разбегаются на занятия. "Ты мне не ответил".

"О чем?" Он не сводит глаз с ворот на дорожку летного поля, и мне приходится чертовски быстро бежать, чтобы поспевать за его шагами.

"О том, что холодно для полетов".

"У третьекурсников сегодня днем летное поле. Каори и другие преподаватели просто не торопят вас, потому что скоро битва отрядов, и они знают, что вам нужна практика владения оружием". Он открывает ворота, и я спешу за ним.

"Но мне не нужна практика?" Мой голос эхом отдается в туннеле.

"Победа в битве отрядов — ничто в плане сохранения твоей жизни. Ты будешь на передовой еще до того, как остальные придут в следующем году". Свет магов играет на резких углах его лица, отбрасывая зловещие тени, когда мы проходим мимо каждого из них.

"Это то, что произойдет в следующем году?" спрашиваю я, когда мы выходим с другой стороны, снег на мгновение затуманивает мое зрение. Он навален с каждой стороны тропинки, результат этой тяжелой зимы. "Я отправлюсь на передовую?"

"Неизбежно. Неизвестно, как долго Сгаэйл и Таирн будут терпеть разлуку. Я думаю, что нам обоим придется пожертвовать собой, чтобы они были счастливы". Он и сам явно не в восторге от этого, но я не могу его винить. После трех лет в квадранте я бы тоже хотела убраться отсюда. Мой желудок опускается, когда я понимаю, что тоже окажусь на его месте, когда закончу школу, не имея реального контроля над тем, как наша драконья связь будет диктовать мои будущие должности.

Я киваю, не зная, что еще сказать, и мы идем к Перчатке в дружеском молчании.

"Второе крыло", — отмечаю я, наблюдая, как отряд из Хвостовой секции скользит и прокладывает себе путь через Перчатку. "Вы уверены, что не хотите, чтобы ваши собственные отряды тренировались здесь?"

Уголок его рта приподнимается, и его нечеловеческий фасад трескается. "Когда я был первокурсником, я тоже думал, что победа — это вершина. Но когда ты переходишь на третий курс и видишь то, что мы делаем…" Его челюсть сжимается. "Скажем так, игры стали гораздо более смертоносными".

Мы направляемся к лестнице, ведущей на летное поле, но там уже спускается группа, поэтому я отхожу назад, чтобы дать им спуститься первыми.

Когда они подходят ближе, у меня сердце замирает в горле, и я принимаю позу "внимание", позвоночник напрягается. Это комендант Панчек и полковник Аэтос.

Достигнув земли первым, отец Даина улыбается мне. "Вольно. Ты хорошо выглядишь, Вайолет. Хорошие линии полета", — говорит он, жестом показывая на свои скулы, которые появились из-за летных очков. "Вы, должно быть, много летаете".

"Спасибо, сэр, так и есть". Я расслабляю позу и не могу удержаться от ответной любезности, но мои губы плотно сжаты. "Даин тоже хорошо справляется. Он мой командир отряда в этом году".

"Он мне рассказывал". Он улыбается, его карие глаза такие же теплые, как у Даина. "Мира спрашивала о тебе, когда мы осматривали Южное крыло в прошлом месяце. Не волнуйся, на втором курсе ты получишь привилегии на письма, и тогда вы сможете поддерживать связь чаще. Я уверена, что ты скучаешь по ней".

"Каждый день". Я киваю, прогоняя нахлынувшие эмоции от признания. Гораздо проще притвориться, что за стенами ничего нет, чем погрязнуть в том, как сильно я скучаю по сестре.

Ксаден прижимается ко мне, когда мама выходит на лестничную площадку. Вот дерьмо.

"Мама", — говорю я, и она поворачивает голову, ее глаза встречаются с моими. Прошло более пяти месяцев с тех пор, как я ее видела, и, хотя я хочу быть такой же собранной, как она, такой же замкнутой, я просто не могу. Я не так сложена, как она, как Мира. Я дочь своего отца.

Ее оценивающий взгляд окидывает меня со всей знакомостью командира-генерала и курсанта Басгиата, и в его выражении нет теплоты, когда она заканчивает осмотр. "Я слышала, у тебя проблемы с оружием".

Я моргаю и отступаю назад, как будто физическое расстояние может укрыть меня от ледяного упрека. "У меня лучшие щиты в моем году". Впервые я рада, что не проявила печатку, не дала ей повод для хвастовства.

"С таким драконом, как Таирн, я бы очень на это надеялась". Она вскинула бровь. "Если нет, то вся эта невероятная, завидная сила будет…" Ее вздох — это клубок пара в воздухе. "Растрачена".

Я изо всех сил стараюсь проглотить растущий комок в горле. "Да, генерал".

"Однако вы были темой для разговоров". Ее взгляд скользит по моей макушке, и я понимаю, что она смотрит на косу с серебряным отливом, которая, по ее мнению, обозначает меня как проклятую, на волосы, которые, как она сказала, мне лучше отрезать.

"О?" Она действительно говорит обо мне?

"Нам всем интересно, какой силой — если таковая имеется — ты обладаешь от золотого дракона?" Ее губы складываются в улыбку, которую, я уверена, она считает мягкой, но я слишком хорошо ее знаю, чтобы поддаться на нее.

"Нет". От одного слова Таирна у меня по всему телу пробегает гул. "Не говори об этом".