Четвертое крыло (ЛП) - Яррос Ребекка

"Тогда не стесняйся, но это не значит, что я должен участвовать в разговоре. Мы оба имеем право на свои границы, и это одна из моих границ". Окончательность в его тоне заставляет мой желудок скручиваться. "Я согласен, что держать дистанцию не очень хорошо, и если сегодняшняя маленькая выходка была направлена на то, чтобы привлечь мое внимание, то поздравляю. Оно твое".

"Я не знаю, о чем ты говоришь". Я спускаю ноги на край кровати. Мне нужны ботинки и нужно убираться отсюда, пока я не выставила себя еще большей дурой.

"Очевидно, я не могу доверить Лиаму сообщать о смертельных ситуациях или Рианнон тренировать тебя на мате, видя, как легко Барлоу прижал тебя, так что с этого момента я беру это на себя".

"Что берешь на себя?" Мои глаза сузились.

"Все, когда дело касается тебя".

…

На следующий день, во время, которое должно было бы быть нашим временем полета, если бы не завывающий, холодный ветер снаружи, Ксаден укладывает меня на мат. К счастью, на нем рубашка, так что я не отвлекаюсь на то, что, как я знаю, находится под ней. Нет, на нем не только боевые кожанки и сапоги, он пристегнут ремнями, похоже, дюжиной разных кинжалов в дюжине разных ножен.

Является ли абсолютно токсичным то, что меня привлекает в нем этот вид? Возможно. Но один взгляд, и моя температура поднимается.

"Оставьте свои клинки за пределами коврика", — наставляет он, и почти дюжина всадников смотрят в нашу сторону с других ковриков.

По крайней мере, Лиаму дали время потренироваться на паре матов против Даина — это первое. Большинство отрядов находятся здесь, используя неожиданно появившееся свободное время, так что, к счастью, все заняты тренировками, а не наблюдением за нами.

"Но ты вооружен". Я бросаю взгляд на его ножны.

"Ты либо доверяешь мне, либо нет". Он слегка наклоняет голову в сторону, обнажая реликвию повстанцев, обвивающую его шею. Та самая реликвия, которую я ласкала рукой, пока он прижимал меня к стене фундамента больше месяца назад.

Не-а. Не думаю об этом.

Но мое тело без проблем вспомнило.

Я выдыхаю дыхание в длинном вздохе и делаю шаг к краю циновки, снимая все кинжалы, которыми владею, и те, которые я выиграла, затем кладу их на пол.

"Я безоружна. Теперь доволен?" Я поворачиваюсь к нему лицом, вытягивая руки. Мой длинный рукав прикрывает повязку на руке, но пульсация не проходит. "Хотя мы, наверное, могли бы подождать пару дней, пока моя рука заживет, прежде чем делать это". Швы тянутся, но бывало и хуже.

"Нет." Он качает головой, вынимает один из своих кинжалов и идет вперед. "Врагу плевать, если ты ранена. Они будут использовать это в своих интересах. Если ты не умеешь сражаться с болью, то из-за тебя мы оба погибнем".

"Ладно." Я перемещаю вес своего тела в раздражении. Он не знает, что я почти всегда испытываю боль. Это практически моя зона комфорта. "На самом деле это хорошая мысль, так что я позволю тебе ее высказать".

"Спасибо, что вы так любезны". Он ухмыляется, и я игнорирую мгновенный всплеск тепла внизу живота. Он поднимает ладонь вверх, показывая мне кинжал со странным коротким лезвием. "Проблема не обязательно в твоем стиле боя. Ты быстра, и с августа ты стала чертовски грозной. Проблема в том, что ты используешь кинжалы, которые слишком легко вырвать из рук. Тебе нужно оружие, рассчитанное на твой тип тела".

По крайней мере, он не сказал "слабые места".

Я изучаю клинок в его руке. Он прекрасен, с массивной черной рукоятью, выгравированной тирришскими узлами, старыми, мифическими рунами с замысловатыми завихрениями и связями. Сам клинок явно отточен до смертоносного совершенства. "Это впечатляет".

"Он твой".

Я вскидываю голову, но в его ониксовых глазах нет лжи.

"Я сделал его для тебя". Его губы слегка изгибаются.

"Что?" Мой рот открывается, а грудь сжимается. Он нашел время, чтобы сделать его? Черт. Это вызывает у меня чувства, которые я не хочу испытывать. Мягкие, сбивающие с толку чувства.

"Ты слышала меня. Возьми."

Проглотив нелогичный комок в горле, я беру у него клинок. Он кажется твердым в моей ладони, но бесконечно легче, чем другие мои кинжалы. Запястье не напрягается, а пальцы удобно обхватывают рукоять, что делает его гораздо более надежным, чем ножи, которые я оставила на полу. "Кто его сделал?"

"Я знаю кое-кого".

"В квадранте?" Мои брови взлетают вверх.

"Ты удивишься, насколько находчивым ты становишься после трех лет работы здесь". Уголок его рта дергается в ухмылке, и я открыто смотрю на него, прежде чем вспомнить, где мы находимся.

"Это невероятно". Я качаю головой и возвращаю ему книгу. "Но ты же знаешь, что я не могу его взять. Единственное оружие, которое нам разрешено иметь, это то, которое мы заработали". Допустимы только вызовы или квалификация оружия. У меня есть арбалет, на который я положил глаз и в котором еще не совсем разбираюсь.

"Именно." Он улыбается на мгновение, а затем двигается со скоростью, о которой я и не мечтал. Он даже быстрее, чем Имоджен, одним ударом выбивает у меня ноги из-под ног, одним движением укладывая меня на мат.

Легкость, с которой он укладывает меня на спину, одновременно ужасает и… смехотворно возбуждает, особенно с весом его бедер, расположившихся между моих бедер. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не потянуться вверх и не смахнуть прядь волос с его лба. Это была ошибка.

Ну, если это воспоминание не охладит меня сразу.

"И какой смысл ты вкладываешь в этот маленький ход?" спрашиваю я, прекрасно понимая, что он сделал все это, не выбив из меня дух.

"К моему телу пристегнута дюжина этих кинжалов, так что начинай меня обезоруживать". Он поднимает сардоническую бровь. "Если только ты не знаешь, как справиться с противником, лежащим на тебе, а если так, то это совсем другой вопрос".

"Я знаю, как справиться с тобой на мне", — тихо бросаю я вызов.

Он опускает свой рот к моему уху. "Тебе не понравится, что произойдет, если ты толкнешь меня".

"А может, и понравится". Я поворачиваюсь настолько, что мои губы касаются его уха.

Он вздрагивает, и жар в его взгляде заставляет меня слишком хорошо осознать все места, где соприкасаются наши тела. "Обезоружь меня, пока я не проверил эту теорию перед всеми в этом зале".

"Интересно. Я не думала, что ты эксгибиционист".

"Продолжай давить, и я думаю, ты узнаешь". Его взгляд падает на мой рот.

"Я думала, ты сказал, что поцелуй со мной был ошибкой". Мне все равно, что весь квадрант смотрит, если это означает, что он поцелует меня снова.

"Так и было". Он ухмыляется. "Я просто учу тебя, что клинки — не единственный способ обезоружить противника. Скажи мне, Насилие, ты обезоружена?"

Высокомерная задница.

Я насмехаюсь и начинаю выхватывать ножи из ножен, бросая их на коврик, пока он наблюдает за этим с нетерпеливым весельем. Затем я обхватываю ногами его бедра и делаю кувырок влево, укладывая Ксайдена на спину. Конечно, добровольно — я ни за что не стану стоять на коленях, если он этого не хочет, — но я все равно бью его предплечьем в ключицу, делая вид, что прижимаю его, и продолжаю выхватывать другие кинжалы, которые у него в ножнах по бокам.

"И напоследок, — говорю я с улыбкой, наклоняясь вперед, наши разгоряченные тела почти соприкасаются, когда я выхватываю кинжал прямо из его руки. "Спасибо".

Последний клинок закреплен, Ксаден бросает ладони на мат и толкает с неестественной силой, откидывая нас назад, пока мой позвоночник снова не поцелует мат.

"Это…" Я вдыхаю, и это движение шокирует меня, заставляя встать на ноги и прочно зажать его между моих бедер. Мне требуется все, что у меня есть, чтобы не выгнуться дугой навстречу ему и посмотреть, действительно ли он думает, что этот поцелуй был ошибкой. "Нечестно использовать свои способности на коврике". Волшебно. Сексуальные. Неважно. Это все нечестно.