— А! Яхт- клуб… Соревнования? — уточняет Бъёрн. — Или моряк?
— Соревнования! — торопливо подтверждает никса. — Дождь сильный, волны, как мы любим. Что нам веселье, то вам…
— Ага, похмелье! — с ухмылкой кивает Варгр. — Это ведь водная стихия, случается.
— Нет, — недоумевая протягивает ундина, — не похмелье…
— Ещё какое! — наставительно одёргивает Бъёрн тоном, нетерпящим возражений.
Девушка затравлено хлопает ресницами:
— Поняла. Так вот, на одной яхте меня увидел парнишка. Я потеряла бдительность — плавала рядом. И, как бывает в таких случаях, упал…
Варгр раскатисто хохочет:
— Упал? — бросает взгляд на Сигвара, тот смущенно опускает глаза. — Кхм, — задумчиво откашливается Бъёрн: — Чего ж не упасть?.. Скользко ведь — дождь…
Слёзы на лице никсы высыхают, тонкие брови взмывают, рот искривляется:
— Скользко, конечно, было, но упал-то он из-за меня…
— Дура! — негромко, но грозно рявкает Варгр. — Тебе лучше меня поддержать и согласиться: во всем погода виновата. А то слушать больше не буду и шею твою тощую сверну. У парня того — не только ноги, но руки из жопы росли. Понимаешь? Поскользнулся… Да к тому же у него полностью отсутствовало чувство самосохранения…
— Ага, ага, — рьяно кивает никса, — ноги из жопы росли…
— Да неважно про «ноги»! — взвывает негодуя Бъёрн. — Важно, что упал из-за того, что скользко было, понимаешь?
— Всё поняла! Скользко было…
— И?.. — заканчивается терпение.
— А на другой яхте этот был… Такой… красивый, высокий. Он прыгнул…
— Стой, стой! — Варгр поворачивается к Сигвару: — Говорю же: «Дура!» Какая умная женщина одному мужчине, такому-разэтакому павлину, то есть мне, будет расписывать, как хорош другой? Правильно — глупая! — горестно вздыхает: — Опять неправильно говоришь.
— А как правильно? — запинаясь, бормочет никса.
— На другой яхте был ещё дурак: ни рыба, ни мясо. То же в воду упал. Скользко ведь. Поняла?
— Поняла, — всхлипывает ундина, дрожащими губами. — Дурная рыба упала туда же…
— Эх, — вздыхает, плюнув в сердцах, Варгр. — Что дальше?
— Увидел, что парня тяну на дно, поймал за хвост, да как… закрутил. Я отпустила первого. Отмахнулась от второго и поплыла, но потом… — заминается никса. — Это ведь как…
— Говори, — нетерпеливо торопит Бъёрн.
— Хвост, — вновь запинается и густо покраснеет ундина, — у нас как… э… эрогенная зона, что ли, — заканчивает шёпотом, не поднимая глаз. Варгр замирает, с трудом удерживая маску хладнокровия, внутри же содрогаясь от смеха. Голос никсы звучит неровно, волнительно-смущённо: — В общем, когда увидела, что он ко дну идёт, сильно его хвостом приложила… Вытащила на берег, а сама, вернувшись к своим, только о нём и мечтала.
— Эроге-е-енная зо-о-она? — наконец выдавливает Бъёрн, но протягивает точно смакует на вкус. Улыбка так и просится искривить рот — Варгр еле пересиливает желание загоготать и невинно бросает Сигвару. — Эй, дурачина, бумага есть?
— За-чем? — запинаясь, огорошено бормочет брат.
— Записывать, — поясняет с той же серьёзностью Варгр. — Для истории. В коем-то веке никса рассказывает про эрогенные зоны.
Сигвар усердно сопя, пинает камни.
— Ещё чего…
Варгр отмахивается с деланным сожалением:
— Эх ты! А ещё пытаешься узнать о чувствах других.
— Так я о женщинах, — негодует брат и брезгливо кивает на никсу, — а не об этих.
Варгр нарочито внимательно рассматривает никсу — бледная, зарёванная:
— А она кто? — искренне удивляется. — Самая, что ни на есть женщина. Правда, мелкая, тощая, пахнущая рыбой, — кривится и аккуратно отпускает ундину. — В общем, не в моём вкусе.
— Но она не настоящая, — возмущенно стонет младший, точно раздражается, что старший брат не видит очевидного.
— Сигвар, — наставительным тоном поясняет Варгр, — «пластикой» здесь не пахнет. Руки, ноги, сиськи, голова… всё своё и на месте. Говорит по-нашему. Значит, настоящая.
— Она никса! — обречённо скулит Сигвар, будто взывает к справедливости.
— М-да, — чешет затылок Бъёрн, — недостаток! Но не тебе с ним мириться, — заключает резонно.
— Шутишь?!. — неверующе таращится Сигвар.
— Ерунда, — с лёгкостью отмахивается Варгр. — Была никса — да сплыла! Теперь это — девчонка. Если думаешь, что у нас в городах все чистокровные, ты ещё больший дурак, чем она!
— Как так? — теперь уже брат чешет затылок.
— Эх ты, горе оборотень! От неравных связей рождаются красивые и способные — полукровки. От них новые ветви расползаются. От спаривания между собой получается серость, со временем вырождающаяся, как у людей, так и у потусторонних. Вот почему человек важен. Он — необходимое звено! Потому что только он может соединяться с большинством, а женщины — родить плод этой связи. Как, по-твоему, мы получились?
— Я… — мямлит Сигвар, топчась на месте, — мы родились…
— Мы все родились! — устало рявкает Бъёрн. — Кем бы ни был наш предок, ему досталась частичка и человеческой крови. Поэтому мы — оборотни! Человек-зверь! И там ты красавец и там ничего… — оборачивается к оторопевшей ундине: — Ну и что дальше?
Девушка вздрагивает и ёжится:
— Жизни без него не видела, вот и вышла. Повезло, вы меня не поймали. Пробралась в город и нашла его.
— И, правда, дура! — с искренней скорбью качает головой Варгр. — Мужик — ноги из жопы! Сам в воду падает. Ни рыба, ни мясо. Хвост заламывает. А она влюбилась! Зачем вернулась сюда? Знала ведь, что рискуешь.
— Обещала, — всхлипывает никса.
— Кому? — озадачивается Бъёрн.
— Одной? — убито бормочет девушка, — тоже «такой»… — загадочно умолкает.
Холодок проносится по спине.
— Какой «такой»? — уточняет с подозрением Варгр.
— Если бы не она, я бы так и умерла… — сокрушенно выдыхает ундина.
— А эту «такую», — перебивает Бъёрн, не дослушав, — случайно, не Катя зовут? — Догадка смутная, но уж больно покоя не даёт.
— Да, — ойкает никса. — Екатерина…
— Понятно, — рвано выдыхает Варгр, — везде успевает. Чего пообещала?
— Чтобы свои здесь больше не проказничали, а то она поймает и убьёт!
— Это она может, поверь! Это всё?
— Ещё, — ундина осекается, — я хотела, чтобы отец меня простил и отпустил.
— А кто у тебя отец?
— Известно кто, — вскидывает брови девушка не без толики горделивости.
— Что, неужели сам Оаннес? — хмыкает шутя Бъёрн.
— Да! — высокомерно кивает никса. — Я его младшая.
— Лорелея, что ли? — ошарашено бормочет Варгр.
— Нет! Это одна из сестер. Меня зовут Света!
Бъёрн приходит в себя некоторое время, встряхивает головой:
— Окей, Света, давай так: обещание выполняешь, с отцом прощаешься и быстро обратно, пока я добрый. — Она открывает рот — Варгр отворачивается и идёт к лесу. Младший рядом не маячит. Бъёрн кидает ему через плечо: — Си-и-иг!
Позади раздаётся спешный бег, шлепающих босых ног и шумное сопение:
— Ты что её не убьёшь…
— Кровожадный ты, — брезгливо отмахивается Варгр. — У неё любовь. А ты: убить! Вот бы тебя застали, когда ты на женщине… Слушай, Свет, — резко оглядывается Бъёрн, — а кто твой избранник?
— Улярик.
— Улярик, — озадачено тянет Варгр. — Счастливчик.
Никса становится серьёзной, на лице застывает решимость:
— Ты тот, кто любит другую?
— Это ты о чём? — недопонимает Бъёрн.
— Катя влюбилась в тебя, мне её жаль.
Варгр замирает. Влюбилась?! Неужели с кем-то обсуждала его? Стоп, что значат последние слова?
— Почему жаль?
— Ты — зверь! — прерывает молчание девушка. — Трудно приручить…
Бездонно-голубые глаза не врут — никса, и правда, так думает. Вот только это не всё. Явственно не договаривает.
— Я тебя понял!
Варгр отворачивается, но твёрдый голос ундины, заставляет оглянуться вновь:
— Варгр, я не знаю, чем отблагодарить Катю, поэтому скажу кое-что важное для вас. Ламия всегда за вами наблюдала, а ещё… зверь внутри каждого из нас и только нам выбирать, выпускать его на волю или нет.
