Хозяйка заброшенной сыроварни (СИ) - Блик Саша

Можно было, конечно, признаться, что я прибыла из другого мира… Но эту информацию я решила пока приберечь. Ещё непонятно, как местные относятся к пришельцам. Могут, конечно, поверить и посочувствовать. А могут отправить в психушку или, того хуже, сжечь на костре как ведьму. Нет уж, так рисковать я пока была не готова.

И, похоже, удача сегодня была на моей стороне.

Парень критически меня осмотрел. Скривился. Покачал головой. Нахмурился. И наконец сдался.

— Ну хорошо. Если немножечко, то верю.

— Совсем чуть-чуть, — пошла я на попятный. — Так вот. Я буду очень рада, если ты мне объяснишь, как считать деньги.

4-3

Спрашивала я не из праздного любопытства. Просто вчера в процессе уборки я наткнулась на припрятанный за сундуком мешочек с монетами. И было бы очень здорово разобраться, сколько мне нужно взять с собой в деревню, чтобы нормально пообедать. А какими лучше вовсе не светить. Потому что несколько монеток из найденной горсточки весьма недвусмысленно отливали золотом.

Впрочем, последние я припрятала прежде, чем показывать Марику. Не то чтобы не доверяла – но мало ли, проболтается. А у меня тут даже дверь толком не запиралась. Нет, замок-то был – а вот ключ я так до сих пор и не нашла.

В общем, через минуту я высыпала на кухонный стол содержимое кошелька. Прямо перед ошарашенным парнишкой.

— Ого, сколько, — пробормотал он. Потянулся к деньгам, но тут же отдёрнул руку. Взглянул исподлобья. И принялся объяснять.

В общем, выходило, что денег мне моя предшественница оставила прилично. Вернее, по её меркам это, наверняка, были копейки. Однако мне бы, судя по всему, хватило не только чтобы прожить лето, но и на то, чтобы спокойно зиму перенести.

В голове закрутились шестерёнки. Если на эти деньги можно было прожить в деревне, то на сколько же мне хватит в городе?.. Или оставить эту затею? Жильё у меня есть. А если как следует восстановить дом, то можно пускать постояльцев…

«Или варить сыр», — пронеслась шальная мысль, и я в ужасе помотала головой.

Ну уж нет. Никакого сыра, ни за что! Стоило только вспомнить эти долгие часы вымешивания сырного зерна. По часовой стрелке. Против часовой. Сверху вниз, разрезая особенно крупные кусочки. И бабушка, требующая следить за температурой, чтобы зерно не стало слишком жёстким. Где мне это делать – в печи?

Однозначно, нет! Никакого сыра. Только постоялый двор.

Не успела я додумать мысль, как в кладовке что-то громыхнуло. А следом послышался звон бьющейся посуды.

Выругавшись, я бросилась внутрь и застонала. Ещё вчера на стене висели три полки с посудой. Я ещё удивилась, что доски уцелели. И даже собиралась вечером переставить всё на чистый пол и не рисковать надёжностью старых досок. Но в итоге отрубилась прямо посреди уборки и проспала до самого утра. Пол так и не помыла.

Теперь же нижняя полка лежала на полу. Судя по всему, крепления всё-таки не выдержали веса посуды. Чего и стоило ожидать.

— Я ни при чём! — как-то очень уж поспешно выпалил Марик.

Я только отмахнулась.

— Конечно, ни при чём. Помоги-ка мне перенести посуду с верхних полок на стол.

Мальчишка едва заметно выдохнул. И тут же бросился помогать.

Монеты я сгребла обратно в кошель. Вместо него мы начали выставлять на стол уцелевшую посуду – пол-то был всё ещё грязным. В четыре руки управились быстро. Я снимала посуду в двух верхних полок, а Марик бегал до стола и обратно – тут всего пара шагов. Сама бы я провозилась куда дольше. Учитывая, что мышцы после ночёвки в неудобной позе до сих пор не отошли.

Управившись, я оглядела пространство кладовки и уже привычно чихнула. Да уж, здесь и вчера-то было так себе. А теперь вовсе дышать стало невозможно. Похоже, на нижних полках стояли горшочки со специями. Вероятно, когда-то они были свежими и ароматными, но за столько лет рассыпались прахом, так что сейчас определить на запах хоть что-то было невозможно. И это ещё полбеды – прямо на моих глазах по полу расползалось тёмное пятно. Вероятно, когда-то это было масло.

— Та-ак, — протянула я. — Срочно выносим мешки. Если масло до них доберётся, есть будет нельзя.

— Почему? — удивился парень.

Я только отмахнулась. И первой подхватила мешок с сухофруктами. Вернее, попыталась. Потому что в одиночку я его и сдвинуть не смогла.

— Я помогу! — спохватился Марик.

Вдвоём мы кое-как вытащили первый мешок. Но пятно, разумеется, и не думало останавливаться. Оно постепенно расширялось. И если ничего не предпринять, минут через десять грозилось добраться до перловки.

— Надо вынести всё, что есть, — вздохнула я. — А потом убраться там. И пятно вытереть… Эх, мне бы пылесос. Или хотя бы швабру.

Я слабо представляла, как выгребать из кладовки грязь. В арсенале имелась только та самая разорванная сорочка. Разве что веник связать. Но где я найду сухие прутья?

— Только подожди минутку, — спохватилась я. — Сейчас, кашу проверю.

Проверка заняла несколько минут. Вытащить кашу, поднять крышку, зачерпнуть немного, глубоко вздохнуть – не готова, – подкинуть ещё дровишек побольше. И засунуть горшочек обратно. Я как раз закрывала печь заслонкой, когда из кладовки появился озадаченный Марик, покачивая в руках…

— Да ладно! — выдохнула я. — Они здесь всё-таки есть?!

Конечно, местный аналог швабры отличался от тех, что использовались на моей родине. Однако основной элемент имелся: длинное древко, к которому снизу крепилась широкая щётка. Такой и подметать удобно, и пол можно помыть, если сверху набросить многострадальную сорочку.

И как я её раньше не заметила?..

4-4

Впрочем, у меня не было ни желания, ни времени, чтобы задаваться вопросом о собственной невнимательности. В четыре руки мы с Мариком кое-как освободили кладовку. Быстро перекусили сушёными яблоками и овощами – хоть как-то притупить голод. И принялись убираться.

Для этого пришлось пожертвовать простынёй. Беднягу мы пустили на лоскуты и обмотали лицо, чтобы не чихать. Марик недоумевал, но я настояла. В воздухе клубилась пыль. А вкупе с рассыпавшимися специями запах стоял отвратительный. И это я ещё молчу о возможных спорах плесени – нет уж, лучше пожертвовать простынёй, чем потом страдать.

— Можешь запустить светлячок? — уточнила я, взяв в руки щётку. — Света не хватает.

Марик покачал головой.

— Нет, конечно. Этому только в академиях учат.

— Но ты же поджёг дрова, — удивилась я.

— Поджечь могу, — не стал спорить он. — Или огонь на ладони подержать. Но не слишком долго. Минуту, две…

Последнее было сказано как-то неуверенно. Судя по всему, две минуты для Марика тоже было трудновато.

Что ж, свечи так свечи. Тем более, с тем, чтобы поджечь фитилёк у парня не возникало никаких проблем.

Пол я подмела и отправила Марика выносить мусор (железный совок нашёлся здесь же, за печкой – вместе с остатками полуистлевшего веника). Сама же намотала на щётку сорочку и принялась за мытьё пола.

К счастью, места в кладовке было не много, так что управилась я довольно быстро. Несколько раз вымыла пол (Марик каждый раз бегал с ведром на улицу за чистой водой), а заодно протёрла стены и уцелевшие полки.

И снова выяснилось, что под слоем грязи прятался довольно свежий настил. Хотя, казалось бы, откуда ему взяться в заброшенном здании. Нахмурившись, я обернулась к навесным полкам. Подёргала. И окончательно перестала что-либо понимать. Полки выглядели новыми и держались крепко. Как такое вообще возможно? Не могла же только нижняя быть трухлявой.

От размышлений меня отвлёк отчётливый запах гари. Спохватившись, я выскочила в кухню и бросилась к печи. Потянулась к заслонке и зашипела от боли: обожглась! Быстро обмотав руку простынёй, сняла заслонку.

В печи полыхал огонь, облизывая несчастный горшочек с нашим завтраком. Хотелось вцепиться себе в волосы, но вместо этого я вцепилась в ухват и, наконец, вытащила горшок, успевший хорошенько подкоптиться с одной стороны.