Наруто – Театр Теней (СИ) - "Zang"

Не обращая внимание на небольшие облачка дыма от исчезнувшего призыва, я подобрал футляр и вскрыв, вытащил письма. Ну как письма — пара свернутых в трубочку листов и увесистая пачечка, еле вместившаяся в не такое большое пространство с множеством нарисованных сердечек на внешней стороне. Мне не требовалось даже гадать, кому что принадлежит — несмотря на свой характер, Кушина оставалась молодой девушкой со всеми своими чувствами и переживаниями, явно имевшей желание о многом поведать. С улыбкой покачав головой, я отложил послание от родни в сторону и погрузился в чтение.

Подруга рассказывала, как наконец увиделась с родителями и родными; обновила воспоминания о селении, раньше казавшимся незыблемым и серьёзно изменившимся со времени её детства; новых знакомых, постепенно становившихся друзьями; впечатлении о нахождении в другом измерении; как проходила экзаменацию на место в Сейки Бутай и степени владения фуиндзюцу, с успехом подтвердив звание джонина; других впечатлениях человека, оказавшегося в бывшем доме и оценивавшем как он изменился, хотя люди оставались всё те же. Было хорошо заметно, что в некоторых моментах она недоговаривает, кое-что подразумевает, но без прямого или даже косвенного упоминания, о многом можно было догадаться исключительно в результате моего обширного жизненного опыта, за счет марионеток как бы не превышавшего таковой у многих долгожителей Узумаки — понятно, что Мито проконтролировала словоизлияние подопечной, безжалостно исключив чувствительную информацию, поэтому повествование шло весьма рвано, перескакивая с одного на другое.

Тем не менее, я был весьма рад за Кушину, несмотря на обстоятельства, наконец воссоединившуюся с родителями и не оставшуюся без помощи со стороны многочисленных родных и окружающих соклановцев, хотя глубоко внутри признавал, что со сменой места жительства старое, включая меня, останется позади и мысли молодой девушки обратятся на здесь и сейчас. Вполне возможно — и в романтическом плане. При одной мысли об этом внутри взревело проснувшееся чувство собственности и оскорбленной гордости альфа-самца, но я усилием воли успокоился, подключив холодную логику — без личного общения можно только остаться друзьями по переписке и забыть о чем-то большем.

К тому же, у Кушины всё сложится более чем благополучно — родители и большая семья далеко не последние люди в клане, имеют влияние и способны приструнить нежеланных ухажёров, моя защита от подкатов скользких типов вроде Намиказе больше не требуется. А уязвленная гордость прекрасно лечится обзаведением другой любовницы, тем более, что с этим проблем никогда не имелось — та же Митараши старшая из платья готова выпрыгнуть по первому же намёку, не упоминая уже имеющихся женщин. С моей стороны будет высшей формой лицемерия ожидать хранения верности, когда мы друг другу ничего не обещали и в верности не клялись. Всего лишь один из приятных эпизодов жизни, который останется в памяти среди многих других, пусть она пока этого не понимает и пишет, будто впереди лишь несколько коротких месяцев разлуки, хотя минимальный срок пойдет на годы и едва ли отношение Кинохи с Узушио вернутся к прежней близости, спасибо ублюдку Сарутоби и компании старпёров. Посмотрев на оттиск губ внизу последнего листа, я покачал головой, отложив стопку в сторону. Отвечу потом, когда настроение не будет скакать.

Послание от родни вышло куда более деловым и коротким — все живы/здоровы, дети растут, взрослые работают на клан и передают привет. Жизнь в заточении диктует свои условия и стала скуднее на комфорт с питанием, но и только. Угроз для жизни нет, в отличие от моего недавнего участия в мировой войне и дошедших до них слухов. Ну, было бы глупо думать, что у мастеров печатей не осталось способов связи с большим миром и какой-никакой агентуры с прежних времён, несмотря на все усилия врагов по зачистке. Возможно, скорость передачи информации оставляет желать лучшего, но об основных событиях дед оказался в курсе и желал бы уточнения некоторых моментов.

Оказывается, я на Узушио весьма заметная и обсуждаемая персона, а также предмет гордости родственников и зависти окружающих, тем более, что Мито-чан отзывалась о временном ученике исключительно в положительном ключе, чего не скажешь про остальных листовиков, и делало вынашиваемые планы значительно легче. Зашиваясь в рабочем плане по всем фронтам, мне пришла закономерная мысль — а почему бы не скинуть производство печатей на родных? Одним камнем вырубить сразу двух зайцев — дам подзаработать сидящей на голодном пайке родне, устроив бартер всего необходимого, тем более, что у меня с войны осталось трофейных материалов для фуиндзюцу в большом количестве и одновременно сниму с себя весьма затратную по чакре и времени работу, которую просто так не бросить, несмотря на мешки с золотом в семейной сокровищнице.

Достав из стола чистые листы бумаги с принадлежностями для письма, я уселся за написания ответного послания, отчаянно надеясь, что ответ будет положительным, несмотря на то, что это будет косвенным снабжением войск Конохи. Вопрос только в том, останется ли это частным заработком родни или решение будут принимать на куда более высоком уровне?

Глава 65

Вообще, данный вопрос и с нашей стороны не такой простой — по сути, я в личном порядке поддерживаю контакт, договариваюсь за спиной собственного селения и военного лидера о торговле с теоретическим противником. Если это каким-то образом всплывёт, то даже статус элитного бойца и незаменимого специалиста не спасёт от весьма неприятных вопросов, не упоминая о мощном ударе по репутации, которым точно воспользуются политические противники. Чтобы минимизировать возможный урон, я сперва хотел начать с самого просто выбора печатей, а потом уже постепенно увеличить объём поставок со стороны.

В Конохагакуре не имеется должных мастеров печатей, чтобы опознать личный почерк создавшего фуиндзюцу, а так называемые «специалисты» не способны отличить поделку одного Узумаки от другого, только возможное происхождение по использованному стилю. Ну так я использую систему аловолосых живчиков практически без отличий и собираюсь подключать родню исключительно по качественному ширпотребу, отнимающему много времени и чакры, но очень популярному по продажам и приносящему основной доход в лавке, а создавать уникальные изделия приходится не настолько часто, чтобы отказываться от практики.

Раскрытие подробностей ключевых событий войны, в которых принимал личное участие и нюансы изменившейся международной обстановки, которые интересовали деда, заняло у меня прилично времени и более двадцати листов бумаги, плотно исписанных столбиками мелких иероглифов, но я не стремился проскочить по верхам — пусть эта информация не является секретной и добывается типичными методами агентурной работы, наверняка доступной даже Узушиогакуре, но надежный источник позволит родне выиграть несколько очков перед соперниками в клане. Несмотря на одержимость фуиндзюцу, родственные узы и общую расслабленность в отношении к жизни, я был бы идиотом, исключив политические игры в таком большом сборище людей.

Естественно, я потакал Рьюджи не просто так — пусть линия отца не стояла на самой высокой ступеньке пирамиды власти, члены семьи разных поколений занимали не последние руководящие посты в различных структурах селения, начиная от военной и заканчивая исследовательской. То есть, имели возможность донести критическую информацию до Узушиокаге лично, минуя обычные бюрократические препоны, и я намеревался воспользоваться этим в полной мере, передав знания о существовании Широзецу, его возможностях, практически копирующих Мокутон, тактику действия при двух засадах и догадки о явной заинтересованности в биджу. С переселением джинчурики Девятихвостого Лиса — весьма актуально.

У меня оставалось одно неизмененное тело самурая в загашнике, так что его передача послужит лучшим доказательством, чем голословные предупреждения и подожжёт пердак у лучших фуинщиков мира, вполне способных справиться там, где я провалился. Все же, Узумаки тоже являются ниндзя и после уклонения от просвистевшего у виска ядра, режим паранойи должен врубиться на полную мощность, тем более, что большинство значимых личностей помнят титаническую мощь Хаширамы Сенджу не по редким мемуарам современников или дошедшим из прошлого байкам единичных глубоких стариков, а из собственного опыта и при необходимости, живо объяснят степень угрозы новому поколению.