Царство Сибирское (СИ) - Путилов Роман Феликсович

Внешняя Монголия.

Урга.

Востоку нужна кровь и внешние эффекты. Пока на базе, под крылья аэропланов, подвешивали новые бомбы, переделанные из артиллерийских снарядов, мой аэроплан приземлился в прямой видимости китайской части города Урга — главного города Монголии.

Из лагеря тут же прикатили аэросани, которые легко тянули на буксире пару саней, из которых десяток солдат споро стали выгружать все, что необходимо ужасному завоевателю для успешного штурма города.

Мои бойцы не были обучены быстро ставить местные юрты, поэтому за моей спиной установили большую армейскую палатку, которая была окрашена золотистой краской (даже не спрашивайте, во сколько мне это обошлось). За моей спиной выстроилась небольшая свита, взвились флаги — в общем. Все было готово для продолжения битвы по высшему разряду.

Пока в тылу рота моих стрелков занималась сбором трофеев, часть остатков монгольской кавалерии рассеялась по местности, но природное любопытство детей степей взяло вверх над страхом и вскоре сотни конных зрителей усеяли амфитеатры окружающих Ургу сопок.

Китайцы, как имперская нация, перед лицом подвластного населения не могли долго отсиживаться за стенами своего поселка, поэтому, примерно через полчаса, несколько решительных командиров собрали пару сотен стрелков и попытались атаковать мою ставку.

Возле моего шатра (давайте забудем, что это палатка) стояли наизготовку несколько готовых к стрельбе пулеметов, а пушки были брошены китайскими артиллеристами на поле первого боя, поэтому я чувствовал себя в полнейшей безопасности, но показательный урок должен быть донесен до китайских властей по полной программе.

С хлопком в небе взвилась зелёная ракета, и через пару минут от моей базы показался одинокий самолет.

Если китайцы рассчитывали, что страшные птицы улетели надолго, то они жестоко ошиблись.

Шеренга китайских стрелков сейчас находилась от моей ставки шагах в пятистах, посреди заснеженной равнины. Они не успевали ни отойти обратно, под защиту городских стен, ни атаковать мой лагерь. Пока аэроплан совершал вираж, чтобы атаковать противника с фланга, китайский командир решился на отчаянный шаг — дал команду открыть залповый огонь по моей ставке.

Противник успел дать только пару залпов, когда в середине их строя взвились к небу султаны грязного дыма, и оставшиеся в живых солдаты бросились разбегаться. Из числа моей свиты от винтовочного огня никто не пострадал, лишь в нескольких местах с палатки была сбита золотистая краска, после чего китайский поселок был атакован пятеркой аэропланов.

Внешняя Монголия.

Ставка Великого князя.

Пока китайские чиновники думали над моим ультиматумом, дети степей проявили похвальную сообразительность и прибыли мириться. Несколько сотен всадников держались на почтительном расстоянии, а два десятка, из числа тех, что были одеты поприличнее, подъехали ближе, после чего спешились и осторожно стали приближаться, глубоко кланяясь на каждом шагу.

При этом десяток визитеров были туго связаны, и явно прибыли сюда не по своей воле.

— Великий золотой завоеватель…- толмач Ринчинов, стоя за моим плечом, быстрой скороговоркой переводил слова самого мордатого визитера, что осмелился подойти ближе всех к стулу, на котором я восседал: — Я, Собу-хан, владетель окрестных земель и двадцати тысяч овец, принес к твоим голову бесчестного Акару –хана, что посмел противится твоей воле, а также привел на твой суд его ближайших советников…

То, что этот Собу-хан был в свите бывшего номинального правителя Монголии, чья, оскаленная в горькой усмешке, голова выглядывала из кожаного мешка — сомнений нет, у меня хорошая память на лица. Но, Восток — дело тонкое, и я милостиво улыбнулся мордатому монголу.

— Мой повелитель ценит смелых и сообразительных воинов…- затараторил Родно Ринчинов: — Он назначает тебя владыкой княжества Монголия, что, считая с этого часа, объявляется свободной от власти Китайской империи и переходит под покровительство Великого княжества Семиречье. Договор об отношениях наших стран подпишем в моем шатре сегодня вечером. Сейчас я хочу услышать от тебя — сколько воинов ты готов выставить через два дня для похода на Китайскую империю?

— Э-э-э…- по тому, как побледнело круглое лицо нового правителя Монголии, на этот вопрос он не был готов ответить прямо сейчас, и я его понимал. Одно дело набраться смелости и первым подползти к сапогам нового хозяина, получив за это местные скипетр и державу, а другое дело — привести к подчинению местных владетелей, многие из которых враждуют с твоим родом десятки и сотни лет, а тем более отправиться с этим мутным типом захватывать Китай! Китай, который тысячи лет правил местными землями, а таких мутных завоевателей, как я, переварил не одну сотню.

— Мой повелитель понимает, Собу –хан, что у тебя под рукой теперь так много воинов, что ты сбился со счета и не требует от тебя немедленного ответа. Но вот тебе совет от моего повелителя — назови вечером точное число воинов, иначе Монголией будет править более сведущий в науках правитель. А теперь иди, занимайся своими ханскими делами.

Собу-хан и его прихлебатели, выслушав мое напутствие, рухнули на снег и начали шустро отползать, а я повернулся к китайской делегации, что приближалась к моему шатру от поселка.

— Это Шиян Гу, повелитель…- повернулся ко мне Ринчинов, выслушав гневную речь китайского чиновника, чья одежда была в некотором беспорядке — пыльная спина и пара небольших дырок на рукаве, после чего хладнокровно продолжил переводить: — И он спрашивает, осознаешь ли ты последствия своего… нечестного нападения на подданных Срединной Империи?

— Передай этому человеку, что если услышу от него еще хоть одно дерзкое слово, то я сотру в порошок их жалкий поселок вместе с обитателями. Две недели назад в китайском городе, расположенном южнее на две тысячи ли отсюда на меня напали китайские солдаты и завладели моей шу… моим имуществом. Я был один и был вынужден отступить. За это подлое нападение я решил наказать Китай и забрать у него внешнюю Монголию. У вас есть три дня, чтобы собрать все свое имущество, солдат и своих подданных, после чего уйти на Юг. Граница Монголии будет проходить как раз по южной окраине городка, где ваши солдаты захватили мою шу… мое имущество.

Выслушав перевод, китайский чиновник тяжело вздохнул, и опустив глаза начал отвечать:

— Вы конечно можете казнить меня, но моя смерть ничего не изменит. Чтобы вы не сделали, летом сюда придут сто тысяч воинов Срединной империи и не оставят здесь ничего живого. А еще сто тысяч воинов пойдут в то место, откуда пришли вы, и произойдет тоже самое — живых там никого не оставят.

— Ну что же…- я встал со стула: — Переговоры переносятся на завтра. В десять часов утра жду тебя здесь, оденься потеплее…

Внешняя Монголия.

Урга. Полевая ставка Великого князя.

Утром у порога моего шатра, как будто кот принес добычу хозяину, стрелки, охранявшие ставку и базу, выложили два десятка трупов смельчаков, что пытались проникнуть туда, куда лезть не стоило.

Были тут и китайцы, и монголы, видимо, не все были согласны с установлением над местными землями моего протектората, согласие на который подписал вчера вечером новый правитель Монголии Собу-хан, который все-же налег на арифметику и выдал мне цифру в пять тысяч воинов.

Я посетовал, что измельчали ныне монгольские правители, что во время седой старины измеряли свои отряды десятками тысяч, но принял его цифры к сведению, обязав быть готовыми выступить через три дня.

Китайского же чиновника, что дисциплинированно прибыл к десяти часам утра, на новый раунд переговоров, я дал команду одеть в тулуп и монгольский малахай, запихнуть в транспортный контейнер, что закреплялся на крыле аэроплана, сбоку от фюзеляжа, после чего взлетел и направил свой самолет в сторону Пекина.