Царство Сибирское (СИ) - Путилов Роман Феликсович

Полет на крейсерской скорости до столицы Срединной империи проходил вполне штатно, если не считать, надоевшее мне, заунывное пение моего переводчика, что доносилось из задней кабины аэроплана, и периодических криков китайского чиновника, что иногда высовывал голову из контейнера, кричал, после чего прятался обратно, как робкая черепашка в панцирь.

Бомбы я сбросил на Полуденные ворота Запретного города, после чего покружился вокруг воздушного шара, что висел над Пекином на высоте около двухсот метров, до полусмерти напугав местного летуна, что сидел в плетеной корзине, после этого повел аэроплан на посадку.

Аэроплан приземлился на дорогу, заставив местных обывателей искать спасения в рисовых чеках, расположенных слева и справа от дороги. Как только пропеллер перестал крутится, я выскочил из кабины и извлек, бледного, как полотно, китайца из контейнера.

— Держи…- я сунул в руку, стоящего как истукан, чиновника, свиток своего письма: — Видишь?

Увидев дым над крышами Запретного города, чиновник упал без чувств, пришлось лить ему на лицо вонючую воду с рисовой плантации.

— Пришел в себя? Молодец. Сейчас отправляешься в Запретный дворец и передаешь мое послание вашему правительству. Через пять дней я прилечу сюда снова, буду ждать тебя с ответом. Я тут написал, но передай и на словах, что я буду ждать именно тебя. Если тебе случайно сдерут кожу или еще что-то случится, и ты не придешь с ответом, от императорского дворца не останется ни одного целого камня. Так дворцовым евнухам и передай. Все, иди.

Все это невозмутимо переводил толмач Ринчинов, одновременно справляя малую нужду в мутную воду рисового чека.

Чиновник, глядя на нас круглыми, как плошки глазами, сжал в руках свиток послания, и, на негнущихся ногах, пошел в сторону столпившихся в отдалении крестьян.

— Готов? — я похлопал бурята по плечу: — Давай, залазь в кабину, надо взлетать. Потом, где ни будь, в безлюдном месте ноги разомнем. Нам предстояло семь часов обратного полета, если не будет никаких неожиданностей. А улететь я собрался побыстрее потому, что местные рисоводы и прочие прохожие как-то нехорошо стали к нам подкрадываться, сжимая в руках мотыги и прочие лопаты, а кто-то стал подбирать с земли какие-то камни или комья грязи. Я сунул в густую траву маленькую фигуру богини Макоши, вознес ей искреннюю благодарность и вскочив в кабину аэроплана, запустил двигатель.

Теперь для полета суда мне не нужна карта или штурман. Маленькая фигура моей божественной покровительницы будет служить мне, как путеводная звезда. Вообще, на контролируемой мной территории сейчас наблюдается просто бум популярности этой божественной сущности, который порождает усиление мощи самой богини. Каждая новая область, где появляются истуканы с женским ликом, в каждом новом доме, где в «красном углу» стоит маленькая женская фигурка, а обитатели дома обращаются к богине со своими чаяниями, усиливает могущество Макоши, которая одновременно служит моим недремлющим оком, сообщая мне о самых важных происшествиях, самых опасных заговорщиках и предателях.

Бедолага Бородаев Аскольд Трифонович, начальник моей контрразведки уже плешь проел, пытаясь понять, где квотируются его коллеги из загадочной параллельной службы, но найти их следов пока не может. Конечно, в одиночку я способен получать сообщения только о самых важных событиях, но я храню эту тайну, так как ее раскрытие лишит меня важнейшего преимущества. Ну а пока, я улетел, а маленькая фигурка осталась в густой траве, зорко наблюдая за окрестностями своими незрячими глазами.

Окрестности Пекина. Проселочная дорога. Пятью днями позже.

Повторный визит в китайскую столицу несколько отличался от первого. Я четко вышел на маленькое сиреневое сияние, видимое только мне, которое испускал истукан богини Макоши и, сбросив обороты, стал аккуратно снижаться, двигаясь вдоль неширокой проселочной дороги. Видимо, к нашему визиту готовились дорога была пуста, лишь далеко впереди наблюдалась группа ярко одетых людей. Очевидно, это был комитет по встрече.

На дорогу снижались два аэроплана, летящие друг за другом, как по ниточке. Они немного отличались внешне, но это было видно только специалисту. Крестьяне в широкополых шляпах из рисовой соломы, что замерли на рисовых чеках слева и справа от дороги, к таковым явно не относились. Вот самолеты покатились, подпрыгивая на неровностях дороги, после чего винт переднего аэроплана закрутился быстрее и биплан, подскакивая, устремился в воздух, а вот второй, не имеющий колес, продолжал скользить на дороге на брюхе, блестящем, от какой-то смазки. Но далеко прокатиться ему не дали. Из придорожных кустов полезли десятки мужчин, что стали набрасывать на второй аэроплан прочные сети, дабы не дать ему ускользнуть из засады, последовав за первым, по которому палили из ружей многочисленные «крестьяне» из рисовых чеков, чьи «мотыги» оказались винтовками и ружьями.

Осветившись несколько раз вспышками защитного поля, первый биплан упрямо продолжал набирать высоту, уходя подальше от, ставшей опасной, проселочной дороги. Но хитрые китайцы хорошо подготовились к встрече дерзкого варвара, посмевшего напасть на северные пределы империи, к тому же обладающего интересной летающей игрушкой.

С убогих домиков, раскинувшейся поодаль от дороги, деревни, слетели крыши из соломы и оттуда высунулись десятки стволов артиллерийских орудий, установленных на специальных деревянных каруселях, что позволяло задирать жерла к зениту. Пушек к месту засады китайцы стащили несколько десятков, самых разных калибров и эпох, и сейчас мимо меня пролетали тучи какого-то мусора, от новейших шрапнельных пуль до каменного щебня. Пушки стреляли куда-то в небо, вот только было их очень много, а мой курс проходил прямо через деревню…

Самолет два раза тряхнуло, он затрещал, на крыле, у огромной дыры заполоскали на ветру рваными тряпками обрывки тканной обшивки, но двигатель продолжал тянуть, и я постепенно, как говорится, на честном слове и на одном крыле, стал удаляться от «кусачей» деревни. А потом на дороге, с фальшивой «делегацией», и сотней бойцов, что успешно закидали сетями безмоторный планер «Колода — 1», что выглядел сейчас, как огромный сом, вытащенный рыбаками на берег, разверзся ад. С неба, со стороны солнца, на дорогу спикировал десяток серых аэропланов, сбросив на засаду два десятка бомб…

Где-то в окрестностях Пекина.

Аэродром подскока.

Так как мой аэроплан был существенно поврежден каменной дробью, выпущенной из, зеленой от старости, старинной бронзовой пушки, возрастом около двухсот лет, то вместо налета возмездия, куда отправился десяток моих аэропланов, принявших на нашей временной базе новые авиабомбы, я решил отдохнуть в своей золотистой палатке, и сейчас общался во сне с хихикающей богиней, которая докладывала мне подробности.

О наличии засады нам заблаговременно доложила маленькая куколка, оставленная мной у дороги. Правда, соседнюю деревню куколка богини не видела, мал у нее радиус контроля, поэтому появление десятка пушек, да еще и в, пусть примитивном, но зенитном варианте, стало для нас сюрпризом. Для китайцев же стало сюрпризом, что вместо боевого биплана со мной любимым, на дорогу приземлился учебный планер «Колода −1», не имеющий двигателя, а вместо винта имеющий прибитую к носу крестовину, сколоченную из двух кривых палок. Планер, с закрепленными органами управления, прибыл на место рандеву на буксире, послушно следуя за моим самолетом. Вторым сюрпризом для китайцев стало то, что после того, как планер был остановлен сотней китайских мужиков с сетями и веревками. Из его кабины выскочили и бросились в кусты два напуганных барсука. Не знаю, каким заклинанием богиня смогла удерживать диких зверюшек в кабине до момента посадки, но зная любовь китайцев ко всяким лисам и енотам-оборотням, надеюсь, что весь пекинский гарнизон ловит по местным зарослям мохнатых «пилотов». А планер сгорел полностью, мгновенно вспыхнув через пару минут после того, как большинство китайских солдат бросилось ловить улепетывающих зверушек.