Царство Сибирское (СИ) - Путилов Роман Феликсович

— Когда на китайском со мной разговаривали…

Вот хитрожопые твари. Да и обидно мне, что всего два килограмма серебра пообещали буряту за мою великолепную голову. Первым моим желанием было устроить завтра китайцам какую-нибудь каверзу, причесать, к примеру, эту толпу евнухов и прочей нечисти из пулемета,

Но, поразмыслив немного, я решил задавить в себе эту злость. Память у меня хорошая и этой попытки отправить меня в навь, или куда там меня собрались отправить небесные пряхи — Доля и Недоля, я запомню и потом найду способ поквитаться с коварными имперскими царедворцами. Но, надо признать, работают ребята лихо — улыбаясь мне в глаза, в моем же присутствии, договариваться с моим человеком о моей смерти на своем тарабарском наречии.

Внешняя Монголия.

Урга.

В Ургу я попал через две недели после того, как получил от китайских чиновников и царедворцев кипу цветастых документов, разрисованных по полям цветами и птицами. Подписание документов прошло в «теплой и дружественной» обстановке — над дорогой, где я вновь встретился с сановниками, как голуби мира кружили аэропланы, с подвешенными под крыльями бомбами.

Ну а сегодня я высадился на широком поле возле монгольской столицы, где совсем недавно мои авиаторы вели бои с местным казачеством и китайскими империалистами и под приветственные крики, собравшихся со всех окрестностей, аратов.

Мои мастера и инженеры наконец «допилили» на заводе биплан с салоном на восемь человек и теперь я имел возможность выходить на публику при полном параде, в золотистом халате, а не выкарабкиваться из тесной кабины штурмовика.

Поднявшись на сколоченную наспех небольшую трибуну я потряс договором с Китаем, а усиленный магией голос толмача разнес на всю округу, что отныне Монголия является свободной от цепких объятий южного соседа, будучи переданной под мое покровительство, что было встречено радостным ором местных. Стоявшие тут-же китайские чиновники, что опасливо ежились под зловещими взглядами монгольских всадников, с поклоном приняли от меня предписания из Запретного города о том, что им надлежит в течение двух недель покинуть территорию Монголии, оставляя мне все недвижимое имущество.

— Заодно и моих приказчиков, и их охрану возьмете с товаром, подскажите им, что и как там у вас с торговлей. — буркнул я.

Китайцы мелко закивали, показывая, что возьмут хоть черта лысого, лишь бы благополучно выбраться из этих неуютных степей. Десять тысяч китайских торговцев, солдат, чиновников и членов их семей я обещал благополучно провести до китайских постов, защитив их от жадных помыслов местных пастухов.

Безусловно, не пройдет и трех месяцев, как китайцы, шустрые и вездесущие, как тараканы, снова проникнут сюда со своими товарами и деньгами, но вот до этого времени им еще надо дожить.

Ну, а вечером был пир. Я сидел на высоком стуле в низком чадном помещении, самом большом в Монгольской столице, отстраненно смотрел, как монгольская знать наливаются бузой и аракой, грызут баранину и лепешки, вытирая жирные руки о полы лоснящихся халатов соседей. В голове тяжелыми булыжниками ворочались мысли. Тяжелый запах, исходящий от жировых светильников, горящих в полумраке неровным чадящим пламенем, мешал сосредоточиться. Я не мог сообразить, зачем мне нужна эта Монголия? Оседлать торговлю с Китаем? Наверное, у меня это получится, остаётся только вопрос — надолго ли? То, что китайцы ничего не забудут и не простят у меня сомнений не было. Рано или поздно они придут, спросить с меня и с местных «варваров» за любовь к свободе.

Монголы в военном отношении ничего серьезного из себя не представляли. Для китайских карателей они на один нюх, тем более, что давить аратов для китайских имперцев дело знакомое. Неисчислимые орды Чингизидов и прочих Бату-ханов исчезли во тьме минувших веков, и сейчас монгольская кавалерия представляла собой обычное иррегулярное ополчение, необученное и плохо вооруженное, которому было все равно, кого грабить. Скотину и шкуры, которыми была богата местная земля, мне были не нужны — Семиречье было богато этим добром, а доставка продукции до потребителей была, не в пример, быстрее и проще. Вот если бы сейчас была большая война, то армия Российской империи слопала бы всю баранину и говядину, и еще бы добавки попросила. Да и шкуры в любом количестве ушли бы на зимнее обмундирование. Правда пока российская армия обмундирована в суконные шинели, епанчи и прочие накидки, но война скоро, все равно, начнется и тогда, возможно, мне удастся подсуетиться и стать поставщиком зимнего обмундирования для армии.

Я отодвинул в сторону глиняную тарелку с бараниной и какой-то кашей, и, достав блокнот, начал прикидывать, во сколько мне обойдется постройка большого консервного завода на берегу Байкала и плечо поставки по Ангаре, Енисею и северным морям в Европейскую часть России. Рубить ангарские сосны для прогрева котлов или автоклавов я не планировал, благо каменного угля на Ангаре, под землей, лежат миллионы тонн. Белую жесть, уверен, я смогу начать катать на своем заводе…

Пьяные монголы, буряты и такие же русские радостно заорали очередную здравницу, развернув раскрасневшиеся рожи в мою сторону — пришлось вставать и, с любезной улыбкой, вливать в себя содержимое пиалы с прозрачной аракой.

Омск. Дом генерала Соснова.

— Ужасное нападение! Варварская бомбардировка! Псков и Смоленск в огне! Кровавое сражение под Азовом! — под окнами генеральского дворца надрывались мальчишки газетчики.

Поступившие из-за Урала столичные газеты, доставленные почтовым дирижаблем, чернели на моем столе жирными, зловещими заголовками. Если пробиться через истеричные фразы, любимые ярославскими щелкоперами, то вчера утром несколько крупнейших городов России были подвергнуты бомбардировке с бортов гигантских дирижаблей с черными крестами на бортах и гондолах. Панику вызвали не сколько разрушения, нанесенные бомбами, а абсолютная неспособность властей защитить население от воздушных ударов.

Гораздо серьезней, по моему мнению, представляла собой гигантская армия, внезапно, как будто ниоткуда, возникшая на российско-литовской границе.

Я не знаю, кто провернул эту операцию, но это осуществил кто-то серьезный, обладающий безграничными ресурсами и несгибаемой волей. Не знаю, «лоханулись» разведочные службы Российской империи, или это были целенаправленное зажмуривание глазок недремлющего ока, но действия этого лица аналогов в мировой истории не имело.

Аморфная масса из сотен немецких государств в едином порыве внезапно решили объединиться в единый военный союз, а через Днепр, с литовских пределов повалила толпа немцев в разноцветных мундирах. Сбив таможенные посты, они рывком добежали до крепости Смоленск и обложили ее…

В дверь кабинета постучали, дверь распахнулась, и, шурша юбками, в комнату вошли Гюлер и держащаяся у нее за плечом, Вера Игоревна Бухматова.

— Доброе утро, барышни…- я отложил газеты и встал, приветствуя своих женщин.

— Дорогой, объясни нам, что происходит? И что ты собираешься делать?

Вопрос был очень интересный, и не было у меня ответа на этот простой вопрос. Я просто не знал, как на него ответить. Месяцами пользовался слабостью, коррумпированностью и неорганизованностью российского государства, отрывая от него плохо лежащие куски, а когда распахнулось окно возможностей, я понял, что мне в мире без «большой России» мне станет неуютно.

Не готов я жить в мире, где не будет этой страны, и не готов я, пользуясь моментом, подгребать под себя ее обломки…

Я оглядел удобно рассевшихся в креслах дам, служанку, что занесла в кабинет поднос с чайными парами и сдобной выпечкой…

— Происходит то, что, прошу прощение за грубость, но российскую империю застали со спущенными штанами. Императорская армия застряла на юге, в районе Азова, сцепившись с турецкими войсками, что были высажены с кораблей султанского флота и ордами кочевников, которые одновременно ударили с Северного Кавказа и Крыма. Сами по себе они не представляют угрозы для русских войск, но, как я понимаю, их задача держать и не пущать русских, не давая перебросить подкрепления на Запад. Если немцы вместе с поляками и Литвой прорвутся через западные оборонительные рубежи, взяв основные крепости, или к примеру, у противника хватит сил осадить крепости малыми силами, и еще ударить по столице, то, боюсь, империя будет вынуждена унижено просить мира…