Пробуждение тьмы (СИ) - Демидов Джон

Доходить, что что-то идёт не так. Что-то очень и очень не так. Его взгляд скользнул по мне, по моей абсолютно спокойной позе, по моим глазам, в которых не было ни страха, ни злости — только холодная, бездонная пустота. И в его мыслях вспыхнула первая настоящая паника. «…он один… как он вошёл… где охрана… почему молчит…»

— Я знаю, кто ты, Артур. Ты труп, хоть пока ещё и не понял этого. Что касается твоих друзей — они не смогут тебе помочь, — наконец произнёс я тихим голосом, который в мёртвой тишине комнаты показался натуральным громом, и тут же продолжил:

— Никогда. Они получили то, что заслужили, и теперь твоя очередь.

Артур испуганно отшатнулся к изголовью кровати, его руки затряслись. — Что… что ты сделал? Ты… ты не понимаешь, кто я! Мой отец… он тебя сожрёт заживо!

— Твой отец ничего не узнает, — я сделал шаг вперёд. — Как никто не узнает, куда пропал его сынок. Ты просто исчезнешь. Как будто тебя и не было.

Артура захлестнула настоящая паника. Он не привык, чтобы кто-то разговаривал с ним в таком тоне, и сейчас просто не понимал — что ему делать. Он вскинул руки, и буквально выдавил из себя:

— Стой, стой! Давай договоримся! У меня есть деньги, много денег! Давай я дам тебе миллион… Нет, два! Два миллиона просто за то, чтобы ты ушёл! И в игре… Мой клан больше никогда не помешает тебе! Клянусь!

Я на это только усмехнулся, и прошептал:

— Игра… Ты — тот самый танк, который слишком поверил в свои силы… Теперь понятно. Что касается твоего предложения — дёшево же ты ценишь свою жизнь, Артур… — после этого я поднял руку, и подчиняясь моей воле, его шикарная кровать выпустила из себя множество корней, которые моментально взвились вверх, и обхватив Артура за руки и ноги, поднял его в воздух, хорошенько растягивая.

Когда это произошло — его глаза вылезли из орбит от ужаса и непонимания. Он пытался кричать, но из схваченного спазмами горла вырывались только беспомощные хрипы.

— Ты думал, что сила — в деньгах? В связях? В грубой силе? — я говорил тихо, приближая к нему своё лицо. — Ты ошибался, Артур. Настоящая сила — вот она.

Я сжал пальцы в кулак, заставляя корни натянуться ещё сильнее, и моя жертва скорчилась от невыносимой боли, захлёбываясь беззвучным криком. Я мог растягивать это часами. Мог заставить его испытать всю боль, весь ужас, который испытала Дарина, но я не стал. Он не заслуживал такого внимания. Он был просто мусором, который нужно было… убрать.

Я посмотрел ему в глаза, полные животного, примитивного страха. В них не было ни раскаяния, ни понимания. Только ужас перед необъяснимым. Ужас передо мной.

— Зря ты тронул её, Артур, — прошептал я. — Это была твоя последняя ошибка.

И без дальнейших экивоков активировал «Жнец душ».

В этот раз навык сработал как надо, и спустя мгновение я наблюдал за чёрным пламенем, активно пожирающим пойманную мной жертву. Спустя мгновение на месте человека осталась небольшая кучка пепла, и глядя на неё — я наконец вздохнул свободно.

Этот больной ублюдок сдержал слово и действительно как-то смог нас найти через Эринию… С этим нужно было срочно что-то делать, но без участия Дарины я этим заниматься не собирался.

Особняк тем временем окутала тишина. Я стоял и смотрел на то, что ещё минуту назад было человеком, и понимал, что не чувствую больше никакой ярости, и никакой радости от свершившейся мести. Только пустота вместе с холодным, безразличным спокойствием.

Я развернулся и вышел из комнаты тем же путём, что и вошёл. Теневой шаг через забор, несколько быстрых шагов по лесу — и вот я уже у «Нивы».

Дилшод сидел всё в той же позе, с монтировкой на коленях. Он посмотрел на меня, вышедшего из предрассветного тумана. Он посмотрел на моё спокойное, без единой эмоции лицо, и не стал ничего спрашивать. Просто молча завёл мотор.

— Всё? — только и произнёс он, когда я устроился на сиденье.

— Всё, — ответил я, глядя прямо перед собой на грязное лобовое стекло. — Теперь всё.

Сразу после этого мы поехали обратно в сторону дома, где приходила в себя девушка, которая пока ещё не знала, что все её обидчики мертвы. Рассвет уже во всю занимался над лесом, окрашивая грязный кузов «Нивы» в розовые тона. Впереди был новый день, и впервые за долгое время я чувствовал, что он будет действительно новым.

Интерлюдия: Дежурный отделения полиции по г. Люберцы

Старший лейтенант Игорь Малышев заступил на смену в восемь утра, с чувством лёгкой, привычной тоски. Ночь выдалась беспокойной — какое-то ДТП на Октябрьском проспекте, пьяная драка у кафе «У Ашота» — и дежурная смена, которую он сменил, выглядела помятой и измотанной. Особенно та сержант, симпатичная блондинка из уголовного розыска… Жаль, не удалось даже пару слов перекинуться, только кивками поздоровались.

Игорь тяжко опустился в своё кресло дежурного. Стул противно скрипнул. Воздух в помещении был спёртым, пахло старым кофе, сигаретным перегаром с прошлой смены и лёгкими парами алкоголя из обезьянника.

Он потянулся к термосу, надеясь, что хоть кофе сегодня будет сносным, и мысленно молился всем богам, чтобы эта смена оказалась чуть менее мерзкой, чем прошлая. Хоть немного поспать бы, разгрести бумажки… Мечты.

Он только-только налил себе кружку тёмной, горькой жижи, как зазвонил телефон на столе, на который звонили исключительно экипажи ППС. Игоря передёрнуло. Рановато для вызовов. Обычно в такое время всё затихало — кто-то спешит на работу, кто-то ещё спит…

Он поднял трубку, стараясь, чтобы в голосе не звучало раздражение:

— Дежурный по отделению, старший лейтенант Малышев.

В трубке послышалось тяжёлое, прерывистое дыхание, а потом — голос. Он был срывающимся, неестественно высоким, и Игорь не сразу узнал в нём обычно флегматичного и невозмутимого сержанта Петренко, которого все за глаза звали «Булыжником».

— Игорь Вадимович… — голос Петренко дрожал, и это было так неестественно, что у Малышева похолодело внутри. — Мы… мы на вызове. Воинов-Интернационалистов, 14, квартира 89.

— Ну и? — Малышев нахмурился, прикидывая в уме адрес. Обычная панельная хрущёвка, на окраине спального района. — Что там? Пьяный дебош? Самоубийство?

— Х-хозяин квартиры… — Петренко сделал глотательное движение, слышимое в трубку. — Он сдавал её посуточно. Пришёл проверять… ключом открыл… и… Игорь Вадимович, он тут в истерике, орёт, что… что там выкопанный труп.

Малышев ощутил, как по спине пробежали мурашки, и не верящим голосом переспросил:

— Что? Как выкопанный труп⁈ Может, бомж какой помер, а он драматизирует? Осмотритесь нормально!

— Мы осмотрели… — голос Петренко сорвался на шепот, полный неподдельного ужаса. — Игорь Вадимович, там не просто труп. Их два. И один… один из них… он как… как высохший. Мумия, ёпт, настоящая! Кожа да кости. И… и запах… Ох…

Петренко замолчал, и Малышев услышал, как он на другом конце провода с трудом сдерживает рвотные позывы.

Дежурный тем временем онемел от удивления. Мумия? В Люберцах? В панельной хрущёвке? Это бред. Это какой-то розыгрыш. Но Петренко, «Булыжник», никогда не шутил. И уж тем более не паниковал из-за обычного трупа.

— Ты… ты точно всё видишь правильно? — тупо переспросил Малышев, чувствуя, как у него холодеют кончики пальцев.

— Подкрепление вызывайте! — уже почти кричал Петренко, срываясь. — И следователя! И криминалистов… Тут… тут явно что-то не то. Не по нашей части. Совсем не по нашей. Я такое в жизни не видел…

В трубке послышались чужие голоса, приглушённые, взволнованные. Кто-то на фоне очень громко кричал.

Малышев сидел, сжав трубку так, что костяшки побелели. Все надежды на спокойную смену рухнули в одно мгновение, а перед глазами стояла нарисованная сержантом картина…

— Оставайся на месте и держи обстановку под контролем! Посторонних не пускать! — наконец выдавил он, и тут же добавил:

— Я… я сейчас всех вызову, жди.

Он бросил трубку, не дожидаясь ответа, и схватился за другой аппарат, чтобы звонить начальнику и в Следственный комитет. Утро, только начавшееся, уже превратилось в кошмар, и он смутно чувствовал, что это только начало…