Пробуждение тьмы (СИ) - Демидов Джон

Глава 10

Новое будущее

Степан

Возвращались мы тем же путём — через леса и поля, избегая асфальтовых дорог, но если ночью эта поездка была похожа на бегство через тёмный, непроглядный тоннель, то теперь всё вокруг было наполнено жизнью и светом.

Рассвет разлился по небу розовыми и золотыми красками, и мир начал постепенно просыпаться. Из-за поворота на нас вдруг выкатилось неторопливое, чёрно-белое стадо коров. Пастух, паренёк лет четырнадцати, лениво помахал нам прутиком, а Дилшод, притормозив, крикнул ему что-то на своём языке, на что тот сразу же заулыбался и бодрым голосом что-то ответил. Мы медленно объехали стадо, после чего мой спаситель подбавил газу и мы снова помчались по полям.

Дальше, на бескрайнем лугу, пасся табун лошадей. Над признаться, я даже несколько подзалип на этих стройных и сильных животных, с развевающимися на ветру гривами. Они поднимали головы, провожая нас умными, спокойными глазами, и фыркали, пуская на холодном воздухе белые клубы пара. Где-то вдали, на свежевспаханном поле, работал трактор, и его ровный, басовитый рокот был частью этой утренней симфонии — вместе с криками птиц, мычанием коров и шелестом влажной от росы травы под колёсами.

Я смотрел в окно, и странное чувство покоя, которого я не знал, кажется, никогда, начало заполнять ту ледяную пустоту, что осталась внутри после расправы над Артуром. Здесь не было ни камер, ни суеты, ни этой вечной, гнетущей городской тревоги… Здесь был только простор, небо и земля.

Мы подъехали к дому Дилшода, когда солнце уже полностью поднялось над горизонтом, заливая золотым светом двор и палисадник. Дом уже не спал. Из трубы шёл ровный столб дыма, пахло дымком и чем-то вкусным — Зухра, видимо, уже вовсю хозяйничала на кухне, однако моё внимание привлекло кое-что другое.

На скамеечке у входа, под лучами утреннего солнца, сидела Дарина. Она была жива, она была здесь, и она была не одна. Её облепила вся детвора Дилшода — все пятеро детишек.

Они сидели на земле вокруг неё, подперев подбородки руками, и смотрели на неё широко раскрытыми глазами, а она… она что-то им рассказывала. Тихим, немного уставшим, но абсолютно твёрдым голосом, и на её лице не было и тени той ужасной подавленности и страха, что были вчера. Была лёгкая улыбка и какая-то новая, незнакомая мне мягкость.

И ещё одна деталь заставила моё сердце ёкнуть. Моя девушка была одета не в привычные ей узкие джинсы и топ, которые из-за вчерашних приключений были залиты кровью, а в длинное, цветастое узбекское платье — яркое, с традиционным орнаментом…

И должен признаться, что оно ей невероятно шло, подчеркивая её хрупкость и в то же время какую-то новую, непривычную стать. Она выглядела женственной и… своей. Как будто всегда тут сидела, на этой скамейке, с этими детьми.

Мы с Дилшодом вылезли из машины, и конечно же дети заметили нас первые. Они вскочили и радостно завопили, а Дилшод начал что-то им выговаривать, из-за чего практически сразу все они бросились в рассыпную, оставив около Дилшода только самого маленького паренька.

Хозяин дома заметил мой удивлённый взгляд и как будто слегка смущённо почесав затылок, выдал:

— Расслабились сорванцы! Увидели нового человека и уши сразу развесили. А матери кто будет помогать? Вот… Объяснил им всю глубину их заблуждений. В этот момент я смотрел на Дарину и если честно мне было совсем параллельно на то, что говорил там Дилшод. Она подняла голову, наши взгляды встретились, и я облегчённо выдохнул.

В её глазах не было вопроса «где ты был?» или «что случилось?». Был просто… покой, и глубокое, бездонное облегчение. Она медленно поднялась, отряхнула подол платья абсолютно естественным женским жестом, и сделала несколько не решительных шагов ко мне.

Мы остановились в паре шагов друг от друга. Я не знал, что сказать и как начать этот разговор после всего, что произошло, однако стоять и молчать тоже было глупо, поэтому я выдавил из себя максимально нелепую фразу:

— Я… я приехал.

Дарина кивнула, и её губы тронула лёгкая, почти невесомая улыбка.

— Вижу. А я тут… познакомилась с местными. Очень любознательные, — она кивнула на детей, которые то и дело выглядывали из дома, не в силах совладать с любопытством.

— Ты… Ты как? — спросил я, сглотнув комок в горле.

— Лучше, — ответила она просто. И помолчав, добавила тише, так, чтобы дети не слышали:

— Зухра дала мне своё платье, помогла умыться, и… поговорила со мной. По-своему. Я не всё поняла, но… было хорошо.

Я кивнул, чувствуя, как огромная тяжесть начинает понемногу спадать с плеч. Она жива. Она в безопасности. Она даже нашла в себе силы улыбнуться.

Мы пошли к дому, где на пороге кухни нас уже встречала Зухра. Увидев нас, она что-то быстро и радостно сказала Дилшоду на своём языке, а мне просто кивнула, и в её глазах я прочитал молчаливое одобрение и понимание.

Мы сели за низкий столик. Зухра налила нам свежего зелёного чая и поставила тарелку с тёплыми, только что испечёнными лепёшками. Дети, получив по куску, умчались во двор и наступила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в печи.

Дарина осторожно отпила из пиалы и поставила её на стол, и тут я заметил, что её пальцы слегка дрожат.

— Стёп… — начала она, не глядя на меня. — Я… я не знаю, что это было, и не хочу знать… Но мне страшно. Страшно снова возвращаться в город, в ту квартиру… — Она подняла на меня глаза, и в них снова, как эхо, мелькнул тот самый, недавний ужас. — Они нашли меня однажды, так что помешает им сделать это снова? Я не хочу жить в вечном страхе, а наша ситуация в Эринии… Недовольные точно будут, и их будет много.

Её голос дрогнул, сразу после чего я протянул руку через стол и накрыл её холодные пальцы ладонью.

— Проблема решена, Дарь, — сказал я тихо, но твёрдо, глядя ей прямо в глаза. — Эти люди больше никогда тебя не потревожат, я обещаю тебе.

Она смотрела на меня, и я видел, как в её глазах борются облегчение от моих слов и чёрная, липкая тень недоверия ко всему миру.

— Я верю тебе, — прошептала она. — Но… даже если так… Возвращаться к прежней жизни… как будто ничего не случилось… Я не смогу, Степ. Я постоянно буду ждать новых нападений, и до добра это совершенно точно не доведёт.

В чём-то она была права. Возвращаться на круги своя после того, что она пережила — было мягко говоря проблематично. Она… узнала самое дно этого мира, и теперь как никто другой понимала — что её может ждать. А ещё мы оба понимали, что если нашёлся один обиженный — обязательно найдётся и другой. Город для нас больше не был безопасным местом.

Мы сидели в тяжёлом молчании, обдумывая этот безрадостный вывод. Краем глаза я заметил, как Зухра, стоявшая у печи, что-то быстро и тихо сказала на ухо Дилшоду. Тот слушал, и кивал с серьёзным лицом, после чего он откашлялся, привлекая наше внимание.

— Слушайте, вы хорошие люди, — начал он, обводя нас своим спокойным, мудрым взглядом. — И мы тут с Зухрой подумали… А почему бы вам не остаться? Здесь, у нас. Или в любой другой деревне рядом… Места много, домов пустующих хватает, а чужие сюда никто не заезжают, свои все.

Электричество есть, интернет есть, вода своя, колодец. Продуктами… — он хлопнул себя по груди, — … я вас обеспечу. В город раз в неделю езжу, так что всё что нужно легко привезу.

Он сделал паузу, давая нам осознать его слова, после чего продолжил:

— В общем жить можно. Тут спокойно, тихо, и никто вас тут искать не будет. А для нас для всех вы станете новыми соседями. Своими. А своих мы в обиду на даём.

Мы с Дариной переглянулись, и в её глазах я увидел не страх, а зарождающуюся надежду. Тихую, робкую, но надежду. Дилшод был прав. Его предложение было единственным приемлемым выходом для всех нас.

Город… что он нам дал? Работу, которую я ненавидел? Арендную квартиру-хрущёвку? Постоянный стресс, страх перед будущим? А в довесок ещё и это… Похищение, насилие, смерть.