Раздался стук в дверь – тихий, робкий. Амат подняла голову. Ови Ниит или его охрана не потрудились бы стучать. Амат воткнула перо в брусок туши и потянулась. Захрустели суставы.
– Войдите, – сказала она.
Вошла девушка. Лицо было знакомым, а имени Амат ни разу не слышала. Невеличка, с родинкой под глазом, похожей на слезинку, нарисованную детской рукой. Когда она приняла позу извинения, Амат заметила у нее на запястьях полузажившие раны. Интересно, каким записям в конторской книге они соответствовали?
– Бабушка…
Так Амат называли все здешние обитатели.
– Чего тебе? – Амат сразу же пожалела, что взяла такой резкий тон.
Она размяла ладони.
– Я знаю, вас нельзя беспокоить… – начала посетительница.
Голос звучал напряженно, но вряд ли от страха перед старухой, запертой в клетушке с бумагами. Видимо, Ови Ниит запретил сюда заходить.
– …но там человек пришел. Спрашивает вас.
– Меня?
Девушка изобразила позу подтверждения. Амат откинулась на стуле. Кират. Вероятно, он. Или кто-нибудь из подручных Ошая явился, чтобы убить. А Ови Ниит уже тратит золото, вырученное за ее смерть. Амат кивнула – скорее самой себе, нежели собеседнице.
– Как он выглядит?
– Молодой. Красивый, – добавила девушка и улыбнулась, словно делясь секретом.
Красивый – может быть, но молодым Кирату уже точно не стать. Значит, не он.
Амат взвесила в руке трость. Оружие никудышное. Убежать – прыти не хватит, даже если бы нога не болела. Надо обороняться.
Она подавила в себе панику, чтобы заговорить без дрожи в голосе.
– Как тебя зовут, деточка?
– Ибрис, – ответила та.
– Прекрасно. Слушай меня внимательно. Ступай к дверям – не черным, а парадным. Разыщи охранника. Скажи ему об этом человеке. И пожалуйся, что он хочет убить посетителя.
– Но…
– Не спорь, – отрезала Амат. – Ступай. Живо!
Многолетний опыт раздачи приказов сделал свое дело. Девушка убежала, а когда дверь закрылась, Амат подперла ее письменным столом. Хлипкая вышла преграда, подумала она с горечью и села сверху, надеясь, что ее вес на миг-другой отсрочит вторжение. Если стража подоспеет вовремя, убийцу схватят.
Или нет. Скорее всего, нет. Кто она здесь? Товар. С этим никто не поспорит. Амат стиснула трость в кулаках. К черту достоинство! Если Вилсин и Ошай хотят ее уничтожить, она будет драться до последнего.
Снаружи послышались голоса. Кто-то яростно спорил, среди них – Ибрис. Какой-то парень закричал.
Вдруг через окошко влетел факел, вертясь, словно от руки уличного жонглера. На глазах у Амат он прочертил в воздухе дугу, ударился о стену и отскочил прямо на бумаги. Пламя коснулось одной стопки, листы тут же вспыхнули.
Амат не помнила, как слезала со стола и звала на помощь. Она спохватилась уже у огня – топтала ногами пламя, подняв факел над головой, подальше от книг. Дым ел горло, сандалии почти не спасали от огня, но ее это не останавливало. Кто-то вломился в комнату, преодолев заграждение почти без усилий.
– Песка! – прокричала Амат. – Принесите песка!
Тонким от испуга голосом к Амат взывала женщина, но та не расслышала слов. Тлеющие хлопья, кружа, как светляки, подожгли еще одну стопку бумаги. Амат попыталась сбить пламя. Один особенно крупный ошметок коснулся ее ноги, и на мучительно долгий миг ей показалось, что вспыхнула одежда.
Дверь распахнулась. Ибрис и рыжая с Запада – как ее зовут? Менат? Митат? – ворвались в комнату с кастрюлями в руках.
– Нет! – крикнула им Амат, размахивая факелом. – Не воды! Песка! Несите песок!
Женщины замялись, расплескивая воду. Ибрис повернула назад первой, бросив кастрюлю – хорошо, не на книги и не на стол. Рыжая окатила Амат с головы до ног и унеслась.
К тому времени, как они вернулись вместе с тремя охранниками Ови Ниита и двоими караульными, пожар удалось погасить. Только пятно смолы на стене, куда угодил факел, продолжало гореть. Амат вручила еще пылающий факел караульным. Они допросили ее и Ибрис. Ови Ниит, вернувшись, бесновался на черной половине, но, к счастью, Амат его гнев не коснулся.
Часы долгого труда пропали, и нет уверенности, что удастся восполнить потерю. То, что прежде казалось невозможным, теперь выглядело просто смешным. Если бы она была еще в силах веселиться…
Амат прибралась как могла и осталась сидеть в полутьме. Из глаз неудержимо лились слезы, но она не обращала на них внимания. Надо было срочно собраться с мыслями.
Две-три ладони спустя дверь открылась. На пороге стоял Ови Ниит собственной персоной, выкатив глаза, насколько позволяли тяжелые веки, сжав губы в черту. Он шагнул в комнату, шаря взглядом по стенам. Амат наблюдала за ним, как за бешеным псом.
– Насколько плохо? – выдавил он.
– Нас отбросили назад, Ниит-тя, – ответила она. – Прилично, но… не более того. Можно выкарабкаться.
– Имя! Того, кто это учинил! Кто крадет мои деньги и жжет мой дом? Я его порву! Он у меня в собственном дерьме захлебнется!
– Как пожелаете, Ниит-тя, – ответила Амат. – Только если вам нужен ответ на этой неделе, можете меня резать хоть сейчас. Я все восстановлю, но не скоро.
Один удар сердца – и он бросился вперед. Его дыхание было тошнотворно-приторным. Даже в тусклом свете виднелись гнилые зубы.
– Он где-то здесь! – взревел Ови Ниит ей в лицо. – Сидит и смеется! Ты хочешь, чтобы я ждал?! Хочешь дать ему уйти?! Имя, и сегодня же! До рассвета! Сейчас!
От того, что Амат это предвидела, легче не стало. Она приняла позу извинения с такой дозой иронии, что и дурак бы разглядел.
Бешеные глаза сузились.
Она закатала рукав до локтя.
– Бери нож, – произнесла она, протягивая голую руку, – или дай время сделать дело как следует. После сегодняшнего мне уже все равно.
Он выхватил нож. Лезвие свистнуло в воздухе. Амат вздрогнула, но не так сильно, как ожидала. Острие вдавилось в кожу, но не пронзило ее. Правда, было больно, и начни она вырываться, рана бы точно осталась. После испытующего молчания Ниит хмыкнул. Не зловеще, как палач, а с каким-то иным оттенком. Потом нож исчез.
– Так давай работай, – с ухмылкой сказал сутенер.
За его прищуром Амат разглядела что-то похожее на уважение. Она уступчиво поклонилась. Ови Ниит вышел из комнаты, оставив дверь открытой.
Амат некоторое время сидела, растирая белую черту на коже и дожидаясь, когда успокоится сердце. Все-таки ей удалось. Удалось выиграть время.
Прошло по меньшей мере пол-ладони, и аромат яблок и жареной ветчины пробудил ее желудок к жизни. Она уже не помнила, когда в последний раз ела. Опираясь на палку, Амат проковыляла к столам. За ними почти не было места: начиналась ночная смена. Весть о происшествии облетела весь дом – это читалось по отведенным взглядам. На одной скамье потеснились, и Амат села.
После ужина она разыскала рыжую Митат. На той было облегающее голубое платье – ни дать ни взять обертка для придания товарного вида.
– Надо поговорить, – тихо сказала Амат. – Сейчас.
Митат не ответила, но когда Амат вернулась к себе в комнату, пришла следом. Большего и не требовалось. Амат села. В кабинете разило смолой и гарью. Песок скрипел под ногами. Она предпочла бы другое место для беседы, но выбирать не приходилось.
– Как кстати у тебя оказалась вода под рукой, – начала Амат. – Да еще в кастрюлях.
– Лишней набрали, – ответила Митат.
Акцент у нее был невнятный, все окончания плыли. И впрямь из Западных земель, причем с севера. Должно быть, беженка, укрывшаяся здесь от очередного гальтского вторжения. Значит, они в одной лодке.
– Повезло мне, – сказала Амат. – Пойди я взглянуть, кто пришел, огонь спалил бы все. А не он, так вода уничтожила бы книги.
Митат пожала плечами и метнула взгляд на дверь. Мелочь, едва заметная в полутьме, но ее хватило. Подозрения Амат обрели почву. Она сильнее сжала трость.
– Закрой дверь.
Женщина нехотя выполнила приказ.
– Ибрис допрашивали. Ей досталось.
