Чернокнижник из детдома (СИ) - Богдашов Сергей Александрович

Я посмотрел на нож в своей руке. Да, определенно. Мирное сосуществование заканчивалось. Началась война. И я был готов к ней.

Глава 16

Талант, однако…

— Отчего армейцы так уцепились за старые рации? Неужели трудно для современных какую-то защиту придумать? — однажды вечером озадачил я своих стариков — радиоинженеров вроде бы наивным вопросом.

Они переглянулись, довольно хмыкнули и быстренько прочитали мне получасовую лекцию, порой перебивая или дополняя друг друга.

Если коротко, то вот что я вынес из их рассказа:

По данным, приведённым в справочниках, диапазон напряжений пробоя для кремниевых высокочастотных транзисторов, используемых в армейском оборудовании связи, как правило лежит в диапазоне тридцать — шестьдесят пять вольт. У радиоламп он ещё выше. Зато микросхемы порой ограничены всего лишь семи вольтами, а процессоры, так и вовсе теоретическими пятью. А по факту — зачастую тремя вольтами.

Кроме того, в старых армейских рациях каждый блок экранирован оцинкованным металлическим кожухом и всё это упаковано в литой алюминиевый корпус — а это ещё два уровня защиты, и весьма действенных.

Про высоковольтные выбросы разных частот и принципы их действия я не особо понял, но с теорией стоячих волн вроде бы разобрался.

Пару раз Петрович упомянул, что влияние Пробоев на радиоаппаратуру чем-то сродни воздействию электромагнитного оружия. И даже попытался объяснить мне, что это такое. Всё не понял, но определённое сходство отметил.

Для чего мне нужен был весь этот ликбез? Так тут всё просто.

Мне, как чернокнижнику, кое-что показалось знакомым.

Например, современные рации на микросхемах отчего-то вдруг живо напомнили дешёвенькие охранные артефакты, которые более-менее опытные воры легко уничтожали даже небольшим разрядом Молнии.

Нет, Молния не сжигала артефакт. Она разрушала внутренние связи рунных цепей, превращая его в бесполезный хлам. Защита от взлома? Конечно она существовала, и далеко не сложная. Самый простой вариант — пара дополнительных рунных цепочек. Артефакт при этом становился чуть дороже и слегка прожорливей в плане потребления энергии, зато на небольшие Молнии ему было плевать. А кто сильно радел за сохранность охранных артефактов от ударов электричеством, тем предлагалась защита артефактов в четыре и восемь цепочек.

Но это не предел. Не хочу хвастаться, но в прошлом мире у меня даже на стенах было тридцать две рунных цепочки, которые защищали мою систему охраны от Молний. На саму Башню и вовсе планировал все шестьдесят четыре поставить, но руки так и не дошли. Сначала года на два все работы растянул, а потом охладел и бросил на половине дороги, найдя для себя более интересные темы. А зря.

Думаю, теперь мой интерес легко понятен.

Защитить электронную технику рунами!

Пусть не рации. С ними всё сложно, так как там та же антенна — это открытая дверь для проникновения разрушающих импульсов. Зато тепловизор или ночной прицел, которого так не хватает воякам в болотном мареве и темноте пещер… А может, ещё что из нужного им стоит защитить — так запросто! Как говорится — любой каприз за ваши деньги.

Что мне мешает? Всего лишь отсутствие нормального накопителя. Этакого магического аккумулятора.

Нет, я буквально на коленке могу забацать (о, уже по детдомовски говорю, на одном с ними языке) разовую «батарейку». И «батарейкой» она будет называться лишь оттого, что её некому будет зарядить. Так-то — это многоразовый аккумулятор, и перезаряжать его можно до тех пор, пока кристалл в его основе не растрескается.

И, казалось бы, с чего бы я так возбудился, выслушав лекцию от стариков.

Хотел уже было по привычке сказать: — «Так тут всё просто», а вот не фига не просто!

Во-первых, я почти доподлинно узнал, что в создании Пробоев участвуют высокочастотные радиоволны. Мелочь? Для кого как. Я, чернокнижник, не один год эти Пробои изучал, чтобы найти возможность обратной дороги, а оказывается, моему миру просто не хватало технологического опыта и научных знаний, чтобы правильно выявить все параметры этого явления.

Есть и во-вторых, над чем стоит всерьёз задуматься.

Энергия. Если перевести местное электричество в тот магический фон, которым был так богат мой прошлый мир, то полагаю, что наша энерговооружённость окажется примерно в паритете.

Вот только магический фон у нас был рассеян по всей планете, а здесь…

И если разобраться, то у местной электроэнергии всего лишь одна беда — люди её не умеют хранить. Их аккумуляторы громоздки, тяжелы и до смешного маломощны.

Тот здоровенный кирпич, что я купил на базаре, содержит энергии в разы меньше, чем простенький магический накопитель из недорогого кварца, который можно засунуть в кольцо.

И это не просто перспектива, а Перспективища! Если научиться превращать электричество в магическую энергию и обратно, то в этом мире произойдёт электромагическая революция!

Даже на относительно недорогом магическом накопителе, размером с привычный автомобильный аккумулятор, который здесь используют для запуска двигателя и поддержки электрооборудования, такой же по размерам автомобиль сможет неделю ездить, ничем больше не заправляясь. А телефон, для которого я каждый день судорожно ищу зарядку, глядя на мигающий индикатор, так и вовсе полгода можно будет не заряжать, а то и больше.

Но торопиться с этим не стоит. Мне пока такое могучее дело не поднять, а дарить такие идеи кому-то — увольте.

* * *

Жизнь внутри детдома понемногу успокаивалась. Кормить и одевать стали лучше. В здании заметно потеплело. Пара новых поварих и уборщиц начали реально работать, а у малышей даже окна сменили на современные, со стеклопакетами. Заходил к Кате, а у них — жара. И это при открытой уголком фрамуге.

А у нас в спальне, если что, всё ещё прохладно, хотя мы все щели в рамах ватой заткнули и заклеили их полосками бумаги на клейстере. Парни говорили, что рецепт проверенный, вот только нам он не сильно помог. Хотя, нет. Помог. С окон хотя бы дуть перестало, но от самих рам прямо веет холодком.

Катюха, когда я к ней пришёл и вручил ей на этот раз какой-то «Сникерс» и футболку из чего-то пушистого и мягкого, поглядев на меня серьёзно, ухватила мою руку и повела вон из их комнаты.

— Ты же наших девчонок тоже примешь под себя? — спросила она меня, как только за нами закрылась дверь.

— М-м-м… Ты о чём? — мягко попытался я съехать с темы.

Вот как бы это не то, о чём мне стоит поговорить с этой крохой.

— Ты наверное слышал, как раньше тут младшаков в кабинете директора «наказывали»?

— Вовсе нет, — открестился я от тех нехороших слухов, что ходили по детдому.

Постыдных, прямо скажу. Так-то, это теперь дело прошлое. Даже тот директор уже уволился.

— Так ты берёшь под себя нашу группу? — Катюха была настойчива, и прямолинейна, как оглобля. — А мне это зачем? — попробовал я её озадачить.

И вроде, вполне удачно.

— Потому что… мы можем быть полезными, — сказала она, подбирая слова с неестественной для её возраста осторожностью. — Мы маленькие, нас не замечают. Мы можем слушать и рассказывать. Мы можем быть твоими глазами и ушами. А ещё… — она потупила взгляд, — Без защиты мы как щенки на улице. Нас либо затопчут, либо растащат по подвалам. А я не хочу в подвал.

Нет, так-то всё здорово, но есть ведь и обратная сторона зависимостей. Они от меня станут зависеть, а я…

— Кать, вам это зачем?

Катя на секунду задумалась, ее брови сдвинулись. Она явно не ожидала такого вопроса.

— Потому что… потому что мы маленькие, — наконец выдавила она, глядя на меня своими огромными, серьезными глазами. — Нас все обижают. Старшие девочки еду отбирают, мальчишки дразнятся, а некоторые, те вообще… фу… В туалете пытаются приставать. А ты… ты сильный. Ты всех защищаешь. Ирина сказала, что теперь тех, кто под тобой, никто не тронет. Иначе кровью умоются.