Путь дракона - Абрахам Дэниел "М. Л. Н. Гановер"

– Понимаю, – кивнул Гедер.

– Вряд ли.

– Я этого не заслужил, знаю. Мне случайно выпал шанс, и теперь предстоит доказать, что я его достоин. Я и не считал, будто лорд Терниган отдал мне город из уважения. И я не в обиде. Зато сейчас я это уважение могу завоевать. Я способен управлять Ванайями, добиться от них толку.

– В самом деле?

– По крайней мере, могу попытаться. Наверняка отец хвастает направо и налево. Род Паллиако не занимал никаких должностей с тех пор, как мой дед был смотрителем озерных урочищ. Я знаю, отец всегда этого хотел, и раз я здесь…

– Это ведь несправедливо, – перебил Джорей.

– Конечно несправедливо. Однако клянусь: я сделаю все возможное, чтобы с тобой сквитаться.

– Со мной? – изумился Джорей, словно Гедер вдруг вставил в беседу реплику из другого разговора.

Гедер встал, взял с подноса две чаши с водой, передал одну в руки Джорею, а другую поднял сам.

– Ванайи принадлежат мне, – сказал он со всей серьезностью, на какую был способен. Вышло похоже на правду. – И если здесь есть хоть что-то достойное, чтобы воздать тебе заслуженную честь, я это найду. Город должен был стать твоим, мы оба это знаем. Но поскольку его отдали мне, я клянусь здесь, перед твоим лицом: я никогда не забуду, что город достался мне случайно.

На лице Джорея проступила то ли жалость, то ли ужас, то ли чистое недоверие.

– Ты мне необходим, – продолжал Гедер. – Мне нужны сторонники. И от имени Ванайев и рода Паллиако заявляю: ты окажешь мне честь, став одним из них. Джорей Каллиам, ты доблестный и храбрый воин, на чьи суждения я всегда мог положиться. Согласен ли ты стать моим союзником?

Повисшая тишина Гедера слегка напугала. По-прежнему держа чашу в воздетой руке, он тихо молился, чтобы Джорей поднял свою.

– Репетировал? – спросил наконец тот.

– Немножко.

Джорей встал и поднял чашу, несколько капель выплеснулись через край на пальцы.

– Гедер, я сделаю все, что в моих силах, – сказал он. – Я не так уж много могу. И не очень-то верю, что все кончится добром. Однако я сделаю все, чтобы тебя защитить.

– Отлично, – улыбнулся Гедер и осушил чашу.

Остаток дня превратился в вереницу церемоний и заодно в испытание на прочность. Сразу после полудня начался приветственный пир, который дали Гедеру представители крупных ванайских гильдий – два десятка мужчин и женщин, норовящих перехватить друг у друга внимание и благоволение нового правителя. После пира была аудиенция с посланцем из Ньюпорта; тот целый час разглагольствовал о необходимости перемен в расценках на сухопутные перевозки, умудрившись, несмотря на все старания Гедера, так и не упомянуть, каким же образом он собирается их менять. Затем, по просьбе Гедера, главный налоговый ревизор сделал для него обзор всех отчетов Клинна, отправленных лорду Тернигану и королю. Гедер ожидал, что ему просто доложат, сколько всего золота отправлено на север, однако беседа затянулась вдвое против ожидаемого: ревизор пустился рассуждать о разнице между высокоэффективным и низкоэффективным налогом, а также между «вручением в счет причитающейся суммы» и «вручением в виде задатка» – после беседы у Гедера осталось стойкое чувство, будто он пытается продраться сквозь книгу, написанную на незнакомом языке.

К концу дня он удалился в спальню, когда-то принадлежавшую ванайскому герцогу, втрое более обширную, чем вся прежняя квартира Гедера. Окна выходили в сад с голыми дубами и занесенными снегом клумбами – весной он наверняка будет похож на выросший под окнами клочок леса. Постель обогревалась хитрой системой труб от гигантского камина: восходящий воздух запускал в действие насосную установку. Устройство временами бормотало само себе, иногда даже прямо под лежащим Гедером, будто пуховые перины силились переварить что-то малосъедобное. Последние слуги вышли уже час назад, однако юноша все еще лежал без сна в полутемной, едва освещенной камином комнате. Несмотря на усталость, сон не приходил. Тогда Гедер встал с постели, радуясь мысли заняться чем-то запретным, особенно если знаешь, что тебе за это ничего не будет.

Он зажег три свечи – каминное пламя слегка закоптило их дымом – и поставил у постели. Затем влез в тайник, где держал немногие личные вещи, принесенные сюда оруженосцем, и достал книгу в потрескавшейся обложке – последнюю из купленных и уже прочитанную. Пассаж, который его заинтересовал, он отметил при чтении, чтобы потом было легче найти.

Гедер уткнул палец в строку, силясь вспомнить все то, что когда-то знал о восточных языках.

Синир Кушку.

«Конец всех сомнений».

Китрин

– Я говорю, что зло существует. – Мастер Кит удобнее перехватил прижатый к боку ларец. – А сомнения служат от него противоядием.

Ярдем взял ларец из рук старого актера и водрузил поверх груды остальных.

– Если во всем сомневаться, – возразил тралгут, – то как узнаешь правду?

– Постепенно. Оставляя факт до дальнейших уточнений. Важнее задуматься о том, так ли уж хороша неколебимая бездоказательная уверенность. По-моему, нет.

Капитан Вестер что-то нечленораздельно рыкнул, как пес, готовый броситься на врага, и Китрин с трудом подавила желание вжаться в угол.

– А по-моему, – с нажимом произнес капитан, – сотрясание воздуха ненужными вопросами только замедляет работу.

– Виноват, сэр, – бросил тралгут.

Мастер Кит кивнул, молча извиняясь, и зашагал вниз по хлипким деревянным ступеням, ведущим на улицу. Сандр и Шершень, которые вдвоем тащили наверх очередной ларец с драгоценностями, прижались к стене, давая старику пройти, а Китрин, в свою очередь, посторонилась, пропуская их к Ярдему – тот устанавливал ларцы в новом жилье. Влажный прохладный ветер, пахнущий конским навозом, проникал в окно вместе с дневным светом, навевая Китрин мысли о весне.

– Он что, священником был в юности? – Маркус кивнул в сторону выхода. – Только и разговоров, что о вере, сомнениях и природе истины. Как будто мы опять в караване и выслушиваем проповедь на завтрак и ужин.

– Он правильно говорит! – вступился Ярдем.

– На твой вкус.

– А может, он и вправду был священником, – пожал плечами Шершень. – Это же мастер Кит. Скажи он нам, что взошел пешком по отвесному склону, чтобы распить кувшин пива на двоих с луной, я бы поверил. Капитан, там остались два ларца размером как этот последний, и еще болванки из воска.

– Из воска? – переспросил Маркус.

– Банковские книги, – объяснила Китрин. – Их запечатали воском, чтобы уберечь от сырости.

«И правильно сделали, – добавила она мысленно. – Иначе что с ними сталось бы после того, как их прятали в пруду». Воображение тут же нарисовало ей трещину в воске, и бесчисленные страницы с расплывшимися чернилами, и гниющую под защитным слоем бумагу. А вдруг книги испорчены? Что она скажет магистру Иманиэлю? А банкирам в Карсе?

– Несите все сюда, – велел Маркус. – Где-нибудь разместим.

Шершень кивнул, а Сандр уже спускался по лестнице. На Китрин он даже не глянул, и она попыталась убедить себя, что ей все равно.

Китрин отлично понимала, что от нового помещения капитан не в восторге. В отличие от квартирки в соляном квартале, здешние комнаты располагались на втором этаже, и каждый шаг отдавался внизу скрипом деревянных половиц – а на первый этаж, в игорное заведение, мог войти кто угодно в любое время дня. Однако лестница, ведущая наверх, запиралась прочным замком, по прилегающим улицам не слонялись пьянчуги и бездомные, а окна были прорезаны в голой стене без балконов и каких-либо подступов. К тому же добавочное окно выходило в проулок – туда выплескивали содержимое ночной посудины. А за едой и пивом можно было ходить в ближайшую харчевню всего в пяти домах от нового жилья.