Путь дракона - Абрахам Дэниел "М. Л. Н. Гановер"

Даскеллин, заслышав в голосе грозные нотки, нахмурился, однако банкир принял вопрос спокойно.

– Не могу сказать. Лорд Даскеллин наделен полномочиями посланника в Нордкосте, ему и пристало оглашать более веское мнение.

– И при этом ваш банк находится в Карсе, – напомнил Доусон почти обвинительно.

– Там находится головная дирекция и один из филиалов. Однако все наши филиалы действуют независимо.

– Что это значит?

– Наш банк не связан исключительно с интересами Нордкоста, – пояснил банкир. – У нас есть тесные связи с представителями многих дворов – даже с антейским, коль скоро Ванайи перешли под ваш протекторат. К сожалению, у нас довольно строгие ограничения на выдачу займов в обстоятельствах, подобных нынешним…

– Я не взял бы ваших денег, даже случись вам подбросить чулок с монетами к моему порогу.

– Каллиам! – не выдержал Канл Даскеллин, но банкир продолжал как ни в чем не бывало:

– …однако ради мира и стабильности мы будем рады взять на себя роль посредников, если в таковых услугах возникнет нужда. В качестве незаинтересованной третьей стороны мы в состоянии найти подход к лицам, самостоятельное обращение к которым вы, благородные вельможи, могли бы счесть неловким.

– Нам не нужна помощь.

– Понимаю, – произнес банкир.

– Не рубите сплеча, – вмешался Даскеллин. – У Медеанского банка есть филиалы в Наринландии и Гереце. В Элассе. Если дойдет до уличных убийств, понадобится…

– Нам незачем это обсуждать, – отрезал Доусон. – У нас гости.

Банкир улыбнулся и коротко кивнул. Доусон отчаянно мечтал отменить на время весь этикет и вызвать безродного на дуэль. Банкир – тот же торговец, только по-иному выряженный: мимо людей такого ранга Доусон проходил, не поворачивая головы, однако заученно-спокойная манера, которую демонстрировал бледный, выводила из себя. Канл Даскеллин сдвинул брови так, что они сошлись на переносице. Оддерд следил глазами за всеми тремя собеседниками, как мышь при кошачьей драке.

– Паэрина Кларка и его семью я знаю долгие годы, – напряженным голосом, заметно сдерживаясь, произнес Даскеллин. – И совершенно доверяю его благоразумию.

– Как мило с вашей стороны, – отрезал Доусон. – Я познакомился с ним только сегодня.

– Прошу вас, милорды, – вмешался банкир. – Я пришел огласить намерения, моя цель достигнута. Если лорд Каллиам пожелает к нам обратиться, предложение Медеанского банка остается в силе. Если нет – никто не в убытке.

Доусон встал.

– Продолжим в другой раз.

– Да. Разумеется, продолжим, – ответил Даскеллин. Оддерд промолчал; банкир, поднявшись с места, проводил Доусона поклоном. Винсен Коу без лишних слов вырос за плечом, и барон зашагал обратно по тем же ходам, ветвящимся в толще грунта под Кемниполем.

Когда они наконец вышли на улицу, ноги Доусона ныли от усталости, ярость улетучилась. Коу, окунув факел в снег, загасил огонь, на белой целине осталось грязное пятно. Доусон решил отказаться от кареты и идти пешком – не столько ради удовольствия показать Иссандриановым громилам, что он их не боится, сколько из соображений осторожности. Оставить упряжку дожидаться на краю Разлома – все равно что вывесить табличку. Правда, остальные союзники осторожностью не сильно отличались – о чем только думал Даскеллин?..

Окоченевший от холодного ветра и погруженный в размышления, он умудрился не заметить во дворе дома чужой экипаж, который ждал у конюшен. Старый тралгут, раб-привратник, при виде хозяина беспокойно дернул ухом.

– С возвращением, мой господин. – Раб поклонился, звякнула серебряная цепочка. – Час назад прибыл посетитель, мой господин.

– Кто?

– Куртин Иссандриан, мой господин.

Сердце Доусона внезапно сжалось, в жилах запела кровь. Зимний холод, разочарование от встречи с Даскеллином – все разом исчезло. Барон взглянул на Винсена Коу; тот был потрясен не меньше его.

– И ты его… впустил?

Раб-тралгут, сжавшись от страха и отчаяния, склонил голову.

– На этом настояла ваша супруга, господин.

Доусон, вытащив меч, взлетел по лестнице, прыгая через три ступеньки. Если Иссандриан хоть пальцем тронул Клару, он сейчас получит самую краткую и кровавую революцию в мировой истории. Доусон сожжет кости врага на площади и помочится на пепел.

У портика его догнал Коу.

– Найди Клару, – велел барон. – Отведи в ее покои. Убей любого чужака, кто сунется.

Егерь коротко кивнул и исчез в путанице коридоров – стремительный и бесшумный, как ветер. Доусон, неслышно шагая по собственному дому с мечом в руке, за ближайшим углом наткнулся на служанку, которая только ахнула при виде вооруженного хозяина. Псы, поскуливая и рыча, подбежали к нему у входа в оранжерею и пересекли порог вместе с ним.

Иссандриан сидел в западной гостиной, глядя на огонь в камине. Волосы, длинные не по нынешней моде, лежали на плечах львиной гривой, вызолоченные светом пламени. Заметив меч, Иссандриан не пошевелился, лишь вздернул брови.

– Где моя жена? – спросил Доусон. Сзади зарычали собаки.

– Не знаю. Она привела меня сюда дожидаться вашего возвращения, больше я ее не видел.

Доусон сощурился, пытаясь уловить подвох. Иссандриан взглянул на собак, скалящих зубы, потом вновь на Доусона. Ни малейшего страха в глазах.

– Если она вам нужна безотлагательно, я могу подождать.

– Ради чего вы пришли?

– Ради блага королевства. Мы искушенные люди, лорд Каллиам. И оба хорошо знаем, к чему ведет избранный нами путь.

– Не понимаю, о чем вы.

– О том же, о чем все. Иссандрианова клика против Каллиамовой, а между ними мечется король Симеон, не зная, к кому примкнуть.

– Я не позволю так отзываться о его величестве в моем присутствии.

– Вы позволите мне встать, лорд Каллиам? Или честь велит вам спускать собак на безоружного?

Усталость в голосе Иссандриана охладила Доусона. Он вложил меч в ножны и сделал знак псам. Те, умолкнув, отступили. Иссандриан поднялся. Высокий – выше, чем помнил его Доусон, – уверенный, спокойный. И более царственный, чем сам Симеон.

– Может, хотя бы поговорим о перемирии?

– Если у вас есть что сказать, говорите.

– Прекрасно. Жизнь меняется, лорд Каллиам. Не только здесь. В Халлскаре готовы низложить короля и выбрать нового. Саракал и Эласса пошли на уступки купцам и фермерам. Власть, которой в свое удовольствие распоряжалась знать, постепенно слабеет, и, чтобы Антея благополучно влилась в новую эпоху, мы тоже должны измениться.

– Я слышал эти песни. Мне не нравится мотив.

– Не важно, нравится он нам или нет. В мире грядут перемены. И нам остается либо их принять, либо попытаться остановить их поток.

– Значит, ваш фермерский совет был самоотверженным деянием в пользу короны, да? И ваше собственное возвышение тут ни при чем? Придумайте что-нибудь более правдоподобное, шито белыми нитками.

– Фермерский совет могу сделать вашим. Хотите? Если я отдам его под ваш контроль, примете?

Доусон отрицательно качнул головой.

– Почему? – спросил Иссандриан.

Барон, повернувшись, указал на собак, сидевших настороже за его спиной.

– Взгляните на них, Иссандриан. Отличные псы, не правда ли? Я их взял еще щенками. С тех пор слежу, чтобы их кормили. Даю им кров. Временами позволяю спать на моем ложе и греть мне ноги. Неужели я должен одеть их в мое платье и посадить с собой за стол?

– Люди не псы, – сказал Иссандриан, скрещивая на груди руки.

– Неправда. Три года назад мой крестьянин забрался в дом к своему соседу, зарезал хозяина, изнасиловал жену и избил детей. Неужели я, по-вашему, должен дать ему судейскую власть? И позволить огласить его собственный приговор? Или следует прибить его гвоздями к бревну и бросить в реку?

– Вы говорите о другом.

– Вовсе нет. Мужчины, женщины, собаки, короли… У каждого свое место. Мое – при дворе, следовать гласу и воле короля. Место фермера – на ферме. Если вы скажете владельцу свинарника, что ему полагается кресло в суде, вы поставите под удар все общество, а вместе с ним и мое право судить действия свинаря. Потеряв одно, лорд Иссандриан, мы потеряем все.