Царство Сибирское (СИ) - Путилов Роман Феликсович

Вот как раз, один из командиров подобной группы стоял передо мной в сопровождении нескольких воинских начальников постарше, докладывая об очередном летном происшествии.

— То есть, резюмируя ваш доклад, господин вахмистр, после взлета ваш аэроплан контролировал вылет авиагруппы из шести боевых самолетов. Во время взлета третьего боевого аэроплана, он загорелся, а ваш авианаводчик доложил о том, что заметил дымок, похожий на дым от выстрела, недалеко от взлетной полосы. В противовес требованиям устава и указаниям руководителя полетов, вы бросили авиагруппу на боевом маршруте без сопровождения, вместо этого дали команду своему пилоту произвести посадку в районе, отмеченном авианаводчиком, где вами был взят под охрану потерпевший катастрофу аэроплан, оказана помощь пострадавшему при аварийной посадке пилоту, хотя этого не требовалось, так как руководитель полетов сообщил вам, что все это будет сделано наземными службами ввиду близости аэродрома, а также поймали в степи безоружного крестьянина, которого и доставили на аэродром. Я ничего не упустил?

Собравшиеся нестройным хором подтвердили, что мое величество все понял исключительно верно.

— Тогда, господа, а озвучу первую часть моего решения. Господин вахмистр, за неисполнение приказа руководителя полетов вы будете разжалованы в рядовые. Вторую часть своего решения я озвучу после того, как посмотрю на этого крестьянина. Надеюсь, что он в контрразведке?

По растерянным лицам авиационных офицеров я понял, что крестьянину просто дали пинок под зад и выгнали за пределы аэродрома.

Мой гнев не успел вспыхнуть, так как бывший вахмистр, чуть слышно буркнул, что и этот приказ он не исполнил, дав команду своему медбрату перехватить отпущенного дехканина и отволочь его в «подвалы ВЧК».

Глава 25

Глава двадцать пять.

После ряда покушений и прочих неприятностей, каждая из которых могла легко оборвать, лелеемую мной, династию Булатовых, контрразведке я уделял повышенное внимание. И ее начальника, Бородаева Аскольда Трифоновича, несмотря на регулярные «косяки», по совокупности заслуг ставшего уже майором, пинал под зад постоянно. В отличие от других служб моей группы войск, располагавшихся в полевых условиях в палатках, командный пункт и отдел контрразведки всегда размещались в углубленных и укрепленных блиндажах, подходы к которым были перекрыты разборными «рогатками» с колючей проволокой.

В отдел контрразведки часовой, не впечатлявшийся обилием звезд на погонах моей свиты, пропустил лишь меня и моего бессменного адъютанта Полянкина, все остальные, в том числе и разжалованный, остались за заграждением.

В блиндаже, разделенном на несколько отсеков, меня встретил дежурный офицер, который, поздоровавшись, проводил меня в допросную, вернее сказать, пыточную, где я увидел сюрреалистичную картину — двое местных сельхозрабочих снимали с дыбы своего коллегу.

— Ну что, господа, признался в чем-нибудь инсургент?

— Так точно, ваше величество! — офицеры контрразведки, поставив по стойке «смирно» допрашиваемого, поприветствовали меня в соответствии с уставом: — Данный тип признался, что является британским дворянином, прибывшим в эту местность чтобы поохотиться на наши самолеты…

— О как! — я пригляделся повнимательней. Действительно, задержанный местный «колхозник», если приглядеться, особенно в местах, где местная пыль стерлась под потоками пота, то можно было заметить, что кожа задержанного несколько бледновата для уроженца данных мест, как, впрочем, и контрразведчиков.

И если контрразведчики рядились под местных с целями психологического давления на задержанных, так как всем было известно, что палачи из «местных» по своей жестокости и изобретательности, давно превзошли самого шайтана, то относительно задержанного причин его маскировки версий было множество.

— Хаю ду ю ду, сэр?

— Ай эм файн, сенкью, сэр? — «автоматически» буркнул «кокандец», потирая растянутые руки.

— Переводчика найдите, господа, и я с ним побеседую.

Мистер Долл Александер, пожизненный пэр, умытый и избавленный от засаленного халата, получив в руки бокал джина, стал весьма словоохотлив, лишь слегка бросая испуганные взгляды в сторону двери допросной. От него я и узнал, что моя разведка видела ситуацию с авиацией в Британии несколько однобоко. Да, действительно, противник ковырялся пока с смешными этажерками и паровыми двигателями, но этот вопрос имел и другой аспект. Как только в Британии прознали о наличии у меня боевых самолетов, в неописуемое возбуждение пришли джентльмены из Королевского общества охоты и собаководства. Оказывается, джентльменам приелась большая африканская пятерка животных — слон, носорог, лев, буйвол и леопард в качестве охотничьих трофеев в родовом замке уже не вызывает такого интереса.

Начало новой моде положил герцог Глостерский, Генри, что в качестве самого почетного охотничьего трофея показывает гостям прибитые на почетном месте в охотничьем зале шлемофон и табличку от, якобы сбитого им лично, аэроплана. А по разговорам, царящим в высшем обществе, самым почетным гостям замка демонстрируется и голова пилота, помещенная в стеклянный сосуд с формалином.

Господин Дол, совместно с десятком джентльменов-охотников прибыл в наши края на военном корабле Его Величества, рейсом из Баку в на остров Узунада, откуда на дирижабле господа переместились в район Пишпека, где и разошлись каждый своей дорогой, воспользовавшись услугами проводников.

Моего собеседника местные «товарищи» проводили на «лежку», накрыли сверху серым шерстяным одеялом, извалянном в пыли и сообщили, что утром прямо на сэра будут взлетать боевые самолеты, после чего ушли за холмы, пообещав встретить охотника после удачной охоты и вывести в безопасное место. Сэр Долл должен был, после удачного выстрела, в быстром темпе добежать до упавшего самолета, взять желаемые «сувениры» и бежать в сторону холмов…

В какой-то момент, сэр Дол, видимо, перебрав царского джина из походного погребка, начал неправильно понимать сложившуюся ситуацию, и в категорической форме потребовал вернуть его в лоно цивилизации. До этого момента я слушал сэра вполне спокойно, но сэру этого показалось мало, и он перешел к вопросу компенсации за понесенные им страдания.

— Господин подпоручик. — я повернулся к офицеру «конторы», что выполнял роль переводчика, одновременно ведя протокол на английском языке: — Последние слова с угрозами тоже необходимо внести в протокол, дать подписать сэру Долу, после чего сэра опять в камеру, а сами выходите на улицу, к часовому. Там у меня будет разговор к летному начальству, будьте готовы громко перевести его показания, если вас не затруднит.

Десятью минутами позднее.

— Итак господа, все всё поняли?

Судя по мордам моих молодых комполков и их замов, особо никто ничего не понял.

— Объясняю для особо одарённых рыцарей неба. Этот британский аристократ, в сопровождении местных инсургентов, проник непосредственно близко к взлетно-посадочной полосе и на взлете, как какого-то вальдшнепа подстрелил аэроплан прапорщика Летучего, вследствие чего самолет получил повреждение органов управления и упал на землю, пилот чудом остался жив, но был ранен и потерял сознание. Дым от выстрела мощного охотничьего ружья 577 калибра не заметили ни охрана аэродрома, ни коллеги прапорщика Летучего, ни руководители полетов, и лишь авианаводчик экипажа бывшего вахмистра Сухова Артемия Романовича заметил подозрительный дым, и последний, в нарушение приказа, дал команду посадить самолет, обнаружил иностранца и спас раненого пилота от позорной и мучительной смерти.

Господа, расскажите мне, что бы вы мне говорили, если бы рядовой Сухов исполнил приказ и улетел? Где бы мы искали голову прапорщика Летучего? Или кто-то считает, что опытный и безжалостный охотник сэр Дол не успел бы перерезать Летучему шею, пока от лагеря к месту аварии катилась арба наземной службы в двумя сонными механиками? Посему, слушать мой приказ. Господин Сухов, поздравляю вас прапорщиком. От службы вы освобождаетесь, идете к себе в палатку и пишете рапорт на мое имя, что бы вы изменили в вопросах службы наблюдения, спасения и эвакуации, ну и вообще, аэродрома и авиации в целом. В свое подразделение вы уже не вернетесь, я подыщу вам новую вакансию. Можете идти, господин прапорщик. Теперь к вам господа…