Юсупов. Последний из рода (СИ) - Новикова Анна

— Возникло. Но потом я подумала, что даже для тебя это слишком, — ответила Софья.

— Хм, значит, мне еще есть куда расти.

Грохот и вспышки за окном прекратились. Смех гостей стихал — видимо решили разбрестись в теплые комнаты.

Софья закрыла глаза и доверилась танцу. От лица князя исходит тонкий аромат женской косметики. Или это помада так пахнет, которой намалевали его девчонки?

Если бы кто-нибудь в начале осени сказал, что Софья будет отмечать с Юсуповым Новый год и танцевать с ним да еще в удовольствие, она бы предложила такому человеку выпить успокоительного.

И чего они так собачились все это время? Ведь могут же нормально общаться. Софья обвила шею Юсупова, прижалась к груди. По телу пробежало приятное тепло, щеки запылали.

— А меня не покидает стойкое ощущение несправедливости, — сказал Юсупов.

— М?

— Я столько нянчился с тобой, а испить своей крови ты дала Дмитрию.

— Вообще-то ты тоже пил мою кровь.

— Капелька из пальчика не считается.

— Да ты все соки из меня высосал! Не распробовал?

Софья слегка отстранилась и посмотрела Юсупову в глазах. В них плескалась знакомая темная водица.

— Ты что ревнуешь?

Юсупов облизнулся и ответил:

— А если так?

И вот тут в груди Софьи проснулся вулкан. Приятное тепло сменилось потоками лавы обжигающего искушения. Во рту мгновенно пересохло.

Князь наступал на Софью, вынуждая ее пятиться, пока она не уперлась спиной к стене. Дыхание вмиг стало сбивчивым не в пример Юсупову. Тот сохранял завидное хладнокровие, но эта темная водица в глазах…

Он обхватил ее уже зажившее запястье и коснулся губами.

— Феликс, не надо, — прошептала Софья.

— Назови мне хотя бы одну причину не делать этого?

— Мне страшно…

Юсупов окинул ее взглядом, от которого Софью начала бить мелкая дрожь.

— Тебе страшно? Да ты готова умолять, лишь бы это пытка длилась вечность.

С этими словами он лизнул ее запястье, а затем укусил. Больно? Чертовски больно. Софья сдавленно вскрикнула и не смогла отвести глаз. Ее рот тут же наполнился слюной, в голове зашумело. А вместе с болью поднялась волна удовольствия, которая растекалась колючими импульсами по всему телу, начиная снизу живота. Юсупов отпустил ее запястье и облизнулся. Кровь стекала по его подбородку. Кровь стекала по ее коже.

Софья сдалась первой. Она накинулась на Юсупова с поцелуями. Чувствовала липкую помаду на его губах и металлический вкус крови.

— Ты не атомная бомба, — прошептал Юсупов. — Ты — сверхновая.

Все превратилось в нескончаемый сумбур боли, стонов, укусов. Сознание улавливало происходящее вспышками. Софья сверху в исступлении запрокинула голову и вот-вот задохнется. Юсупов наматывает ее волосы на кулак и тянет на себя. На ее шее сомкнулись клыки. Удовольствие сменяется болью, а дальше новой волной удовольствия. Рука князя скользит по ее груди, размазывая потеки крови.

В студенчестве у Софьи была подружка, которая встречалась, как бы сейчас сказали, с абьюзером. Целый год он выносил ей мозги, обзывал такими словами, от которых любая здравомыслящая женщина выбила бы зубы подлецу. Подружка даже отслеживала цикл абьюза. Все хорошо, рай, цветочки. Затем первые звоночки претензий. Следом вспышка гнева, хахаль забирает вещи и даже зубную пасту, которую купил намедни. А вечером или на следующее утро шлет сообщение: «что даже на кофе не пригласишь?».

Софья спрашивала, почему подружка держится за этого мудака? На что та отвечала сквозь рыдания: «Зато он в постели делает ТАКОЕ!».

Нельзя назвать Софью совсем уж искушенной в вопросе секса. Но даже тогда сложно было представить, что же там ТАКОГО, из-за чего можно снова и снова прощать мудака-абьюзера.

Похоже, судьба наконец-то решила ответить на этот вопрос. ТАКОГО Софья еще никогда и ни с кем не испытывала в постели.

Давайте будем откровенными. Как бы мужчина ни старался, ни пыхтел, в какие кренделя ни закручивал женщину, она все равно скажет: «А может еще разок?». В случае с Юсуповым у Софьи не то, что сил на очередной заход не хватило — она даже глаза открывала с трудом. А потом и вовсе не понять было, секс все еще продолжается или это эротический сон нахлынул. Последнее, что уловило сознание Софьи — Юсупов касается ее лица и говорит:

— Кажется, мы немного пожадничали.

Вам ведь знакомо чувство, когда открываешь глаза после новогодней ночи и думаешь, сейчас утро или вечер, а может уже третье января? С этим же и проснулась Софья.

В комнате полумрак. За окном — тоже. Черт его знает, сколько времени. Софья поспешила в душ. С удовольствием смыла остатки косметики с лица и лака с волос. А когда разглядывала свое посвежевшее лицо в зеркале, не сразу сообразила, что не так.

Софья выскочила в гостиную — пусто. Из коридора льется свет. Она направилась в соседнюю комнату. Там за столом расположился Его Сиятельство. Он закинул ногу на ногу, попивал что-то ароматное, кажется, глинтвейн, и листал ролики на ютубе.

— Как такое возможно⁈ — прорычала Софья.

Юсупов даже не оторвался от смартфона.

— Я — вампир, и мое несравненное преимущество в том, что в постели я могу долго, очень долго. Но должен отметить, этот навык не распространяется на всех вампиров…

— Я не об этом. Что ты со мной сделал?

Юсупов наконец поднял глаза. Оглядел Софью с ног до головы — она кутается в махровый халат. Отгибает ворот и показывает шею. Ни пятнышка. На запястье то же самое — ни укусов, ни синяка. Ничего.

— Ах, это… — Юсупов отпил еще глинтвейна. — Я дал тебе немного своей крови.

— Ты… что?..

— Не кипятись. Вампиром тебя это не сделает, зато залечит укусы, не оставив даже шрама. Вряд ли бы ты захотела предстать глазам своих друзей, еле держась на ногах. Кстати, они уже приходили, интересовались, до какого числа ты намереваешься проспать.

Софья вздохнула и потерла лоб.

— Я сказал им, что ты спустишься к ним, сразу как проснешься, — добавил князь. — Если, конечно, не захочешь продолжения…

Юсупов сверкнул глазами. Софья сначала хотела фыркнуть, но в груди почувствовалось знакомое тепло. А может еще разок?

Эпилог

Тихо скрипнули петли. Софья перешагнула порог офиса Натальи Игоревны Шляховой — литературный агент, с которым довелось познакомиться три года назад на скучнейшей встрече союза писателей.

Наталья Игоревна, сухая и сутулая, но с прекрасным вкусом в одежде и прическе поприветствовала Софью радушной улыбкой. Затараторила какую-то банальщину про запоздалую весну. Предложила чай-кофе. И хоть Софья отказалась, та все равно попросила секретаря принести чашечку.

Все ее движения выдавали волнение. Она слишком старалась быть дружелюбной, слишком широко улыбалась, демонстрируя золотые коронки. Софья мысленно забила тревогу. С книгой что-то не так? Может рукопись потеряли или вовсе слили в интернет до публикации?

За спиной снова скрипнули петли. Секретарь внесла поднос с двумя дымящимися чашками чая. А следом впустила высокого гостя. Костюм подогнан до последнего стежка. Темные волнистые волосы с редкой проседью, аккуратно стриженая бородка, серо-зеленые глаза. Стать выдавала в нем не то военного, не то человека, которому по долгу службы даже на миллиметр нельзя уступать свои позиции.

Наталья Игоревна рассыпалась в комплиментах, долго пожимала руку гостю и продолжала нести чушь про зиму-весну, капель-морозы. Наконец она представила Софью и ретировалась со словами:

— Оставлю вас на несколько минут.

Под взглядом высокого гостя Софья поднялась со стула и выжидательно молчала. Гость одернул полы пиджака и протянул ладонь:

— Здравствуйте, Софья, рад встрече.

Софья ответила на рукопожатие и сказала:

— И я. Но была бы еще более рада, если бы узнала, с кем разговариваю.

Мужчина дернул подбородком, будто самопрезентация для него — все равно что присяга.

— Федор Ильич Скала, партнер госпожи Шляховой. Она подыскивает самородков среди молодых авторов. А я — помогаю продвигать их книги.