Юсупов. Последний из рода (СИ) - Новикова Анна

— Литературный продюсер?

— Можно и так сказать. Да вы присядьте.

Софья послушно уселась, не сводя глаз с гостя. Что-то знакомое в нем было, но что именно, никак не удавалось уловить.

Федор Ильич присел на край стола, сложил ладони на бедро и сказал:

— Когда среди рукописей находится поистине что-то уникальное, я не скуплюсь на разного рода поддержку. Финансы, литературные конкурсы и премии, презентации книг — да много чего. Я могу навскидку перечислить десяток-другой молодых писателей, и вы точно скажете, что слышали о них. Но бывают такие случшаи, когда автор хорош, история захватывающая, но для выпуска книги желательно использовать псевдоним или вовсе попробовать силы в самиздате.

— Моя книга — из таких? — догадалась Софья.

Гость опустил глаза и выдержал паузу.

— Вы виртуозно владеете словом, Софья, — сказал он. — И вы хорошо знаете, о чем пишете. Думаю, вы понимаете, почему вашу рукопись предпочштительнее выпустить самиздатом. Я с этим помогу.

Софья поиграла желваками и ответила:

— Это потому, что в ней содержатся идеи, неугодные официальной истории?

— Потому что у вас еще вся жизнь впереди, — сказал Федор Ильич. — А по чшеловеческим меркам она у вас и так короткая.

В голове будто снаряд взорвался. Она наконец-то узнала этот голос, этот акцент с шипящим произношением. А уж эти глаза — ну как сразу-то не догадалась?

— Так это вы… Вы помогли с письмами из архива? Вы — отец Феликса?

Федор Ильич, если он вообще Федор Ильич, кивнул.

— Но как же?.. Почему вы?..

Софье хотелось сказать столько всего, но с чего начать, когда перед тобой — предок самого Феликса Сумарокова-Эльстона Юсупова? Один из первых вампиров.

— Он же всю жизнь вас ищет, — выдавила из себя Софья.

— А я всю жизнь рядом с ним, — ответил Федор Ильич. — По понятным причшинам я держусь от него на расстоянии, но никогда не упускаю из вида.

Софья помотала головой и сказала:

— Нет, непонятны причины.

Федор Ильич изменился в лице, будто и рад бы сказать, но не может. Вот просто не может. На левом виске вздулась жилка.

Софья решила сбавить обороты.

— Если, по-вашему, мой роман неудобен официалам, какой смысл его вообще выпускать, даже самиздатом?

— Народ, не знающий своего прошлого, не может построить будущего, — ответил Федор Ильич. — Альтернативные исследования набирают обороты, но им пока не тягаться с общепризнанной мировой историей. Правда о прошлом нужна, пусть и в художественной форме. Имеющий уши да услышит.

Софья кивнула. В этот момент ей так хотелось сморозить откровенность глупость. Бог знает, когда еще случится такая встреча.

— У вас очень похожи глаза, — сказала Софья.

— Правда?

Лицо Федора Ильича смягчилось. В уголках глаз собрались смешливые морщинки.

— Характер, правда, не подарок, — дополнила Софья.

Федор Ильич усмехнулся:

— Это у него от бабки.

Нависла пауза. Та самая пауза, когда в воздухе витают десятки вопросов, на которые не прозвучат ответы.

В дверь постучали. В проеме показался длинный нос Натальи Игоревны.

— Федор Ильич, вы закончили? У меня тут еще гости, — сказала она заискивающим тоном.

— Да, конечно, не смею вас более задерживать. Спасибо, что познакомили с Софьей. Будем сотрудничать.

— Приятно слышать, Федор Ильи-и-ич.

Наталья Игоревна снова долго жала его руку и щебетала, как рада, что смогла быть ему полезной и прочая, и прочая.

Федор Ильич на прощание кивнул Софье и вышел за дверь. Литагент вздохнула, глядя ему вслед.

— Он настоящий ангел-хранитель, — сказала она.

Эта судьбоносная встреча просто не может так закончится, решила Софья и бегло попрощалась с Натальей Игоревной. В конце коридора она догнала Федора Ильича и попросила подождать.

— Феликс… он… он сжег письма, — сказала она.

Федор Ильич поджал губы (совсем как Юсупов!) и ответил:

— Что ж, оно и к лучшему.

— Может ему что-то передать?

Софья до боли сжала ладони. Костяшки пальцев побелели. Федор Ильич опустил глаза, подумал несколько секунд, затем дернул плечом и ответил:

— Нет, ничшего не нужно. Вы проделали колоссальную работу, Софья. Спасибо вам.

Знаете чувство — когда сбылось то, о чем вы фантазировали, будучи ребенком? Представьте, как вы на ходу сочиняете, что стали президентом или супергероем. Спасли мир от инопланетной напасти. Вы осознаете, что это лишь небылицы, которые могут воплотиться разве что в комиксах или в кино.

А теперь представьте, что сейчас, когда вы взрослый, кто-то открыл форточку в мир вашего детского воображения. Открыл на несколько секунд и тут же захлопнул. За это короткое время в жизнь вернулись и реализовались те самые фантазии, когда вам было шесть или восемь лет. Что бы вы почувствовали?

Примерно то же испытывала Софья, когда смотрела в спину удаляющегося собеседника. Подумать только, она говорила с тем, кого уже два столетия ищет Юсупов, но даже имени не знает. Может это сам король Фридрих Прусский из рода Гогенцоллернов. А может кто-то другой.

Но в одном Софья не сомневалась. Хоть Юсупов думает, что является последним из рода, рядом с ним всегда есть тот, кто имеет такие же глаза и такую же кровь.

Юсупов закончил созвон с выпускающим редактором. Журнал отправили в печать. Завтра в шесть утра свежие экземпляры упакуют плотной бумагой, перетянут пластиковыми хомутами и отправят в офис.

Наконец-то можно расслабиться. Юсупов зажег аромалампу с маслом кардамона. От сигарет он отказался в прошлом месяце. Видит Бог, за долгую вампирскую жизнь Юсупов бросал курить каждые пятнадцать лет. Возвращался к табаку не ввиду зависимости, а из любопытства, как изменился запах и вкус этой пакости. И каждые пятнадцать лет табачная индустрия обманывала его надежды. В самом деле, прогресс вообще идет?

На столе маячила коробка, которую князь не решался распаковать уже двое суток. Не потому что ожидал разочарования или восторга. В его возрасте восторгаться все труднее.

Ему хотелось растянуть чувство предвкушения, пока любопытство не начнет пожирать кору головного мозга и зудеть, зудеть, зудеть… Привычным движением Юсупов разрезал скотч и открыл коробку. В ноздри ударил знакомый запах типографской краски, картона и свеженарезанной бумаги.

Книга в твердом переплете перетянута золотистой лентой с игривым бантиком. Эта женщина не смогла обойтись без пошлых украшательств… Обложка приятно хрустнула. На первой странице надпись размашистым и не очень опрятным почерком, но видно, что отправитель очень старалась.

Иронию оценил.

Диван принял в мягкие объятия. Впервые после зимы Юсупов надолго погрузился в чтение.

Настырно завибрировал телефон. Юсупов нехотя потянулся и принял звонок.

— Книгу получил? — прозвучал знакомый женский голос, перебивая шум улицы.

— Вместе с безвкусным бантиком и закладкой ляссе, — ответил Юсупов.

В трубке повисло молчание.

— Я еще в процессе изучения содержания на предмет оригинального хода сюжета и арки главного героя, если ты об этом, — добавил князь.

— Не думала, что когда-нибудь скажу тебе это, но… спасибо за вдохновение.

— А как же спасибо за то, что изменил твою жизнь и подарил три месяца незабываемых впечатлений?

— Я думала, если скажу это, ты пробьешь потолок гордыни.

— Ох, Софи, для такого, как я, потолков не существует.

В трубке зашумело, а затем раздались короткие гудки. Юсупов отложил телефон и продолжил чтение. Но спустя три минуты его снова прервали — на этот раз звонком в дверь. И кто это такой наглый проходит за ограду, игнорируя домофон и консьержа?

Юсупов клацнул замком. За дверью в белой шубке и с о многом говорящей красной помадой на губах топталась Софья. В руках — бутылка шампанского. Она склонила голову набок и сказала:

— Почитаем по ролям?