Моя Академия. Тетралогия (СИ) - Син Евгений

– В принципе, да, оставляйте, – соглашается со мной старший. – Сколько вам нужно времени, чтобы собраться?

– У меня всё в комнате, так что недолго, – ориентирую следаков. – Десять минут от силы.

– Хорошо. Тогда прошу вас переодеться в цивильное и следовать с нами на площадку дирижабля, – в который раз повторяет бритый.

– А как же куратор? – уточняю и кидаю быстрый взгляд на Алекса, потом на директора.

– К сожалению, Ларион, в этом вопросе мы не смогли договориться, – с непроницаемым лицом говорит директор. – Господа следователи уверяют, что опасности для тебя нет.

Директор делает акцент на последних словах. Улавливаю толстый намек на еще одно предостережение завхоза.

К моему разочарованию директор не может напрямую вмешиваться в дела следствия. Это очевидно. Видимо, всё, что сейчас происходит, вполне себе в рамках общего законодательства и в рамках полномочий этих двух мужиков. Проверять их документы или возможности не вижу смысла. Наверняка Генрих Олегович это уже давно сделал. Думаю, все доступные возможности для торга он тоже использовал. Причем именно для торга, без давления.

Четко понимаю, что я хоть и важен главе Академии, но больше как ресурс. Такое же отношение у следователей. Поэтому за столом в кабинете идет спор за использование, ничего больше. Подсознание говорит, что принимать заботу Генриха за чистую монету не стоит. Но это и хорошо – не будет лишних ожиданий, характерных для подростка. А ведь ни одна сторона от меня ничего подобного не ожидает. И это дает мне поле для маневра.

Соглашаюсь на отъезд и поднимаюсь с кресла. Иду переодеваться в комнату, рядом плетется Алекс. Он тоже не в восторге от происходящего.

До комнаты доходим молча. Захожу один, куратор остается в коридоре. Видимо, его ко мне приставили не просто так. На всякий случай, чтобы чего не случилось.

На то, чтобы переодеться у меня уходит не особо много времени. Снаряжаю еще одну быструю зарядку и размещаю ее в разгрузке. Еще пара минут уходит на сборы личных вещей. В целом, минут за двадцать успеваю сделать все свои дела. На всякий случай забираю с собой пару пачек патронов. Германыч говорит, что в городе вряд ли в будет сильно опасно. Да, возможно, мне не потребуется так много выстрелов.

но недавнее попадание в коридор Академии заставляет с опаской относиться к разным случайностям.

Иглы тоже беру, только стараюсь спрятать их в карманах разгрузки. В походном варианте они практически не бросаются в глаза.

Как бы то ни было, неожиданно набирается приличный рюкзачок с разными вещами. На дно сумки отправляются личные вещи и гигиенические принадлежности. Сверху кидаю всё, во что можно переодеться. Амулеты на руках. Вроде готов. Окидываю взглядом каморку. Вроде ничего важного не забыл.

На обед, естественно, как бы я ни хотел, не успеваю. Съедаю только две безвкусные булки. И то, спасибо за них Олесе.

Под наблюдением Алекса, и полностью укомплектованный, возвращаюсь к следакам. Они встречают нас уже перед выходом из Академии.

– Господин Орлов, хочу предупредить, зря вы столько с собой берете, – замечает патлатый следователь и оценивающе смотрит на тяжелый рюкзак у меня за плечами.

– Мы надеемся, что вы нам понадобитесь, от силы, на двое‑трое суток, – поддерживает его бритый.

– Ну так вы ничего об этом не сказали, – пожимаю плечами. – На всякий случай взял с собой всё необходимое.

– Да, я уж вижу, – прищурив один глаз, говорит патлатый.

Видимо, старший следователь сбрасывает налаживание минимальной коммуникации на своего коллегу. Да и присутствие провожающего меня куратора оба игнорируют. Патлатый утыкается в информер и морщит нос. Кажется, переписывается по делу.

– Ну что, предлагаю выдвигаться. Дирижабль ждет только нас, – говорит он, отвлекаясь от переписки. – Господин куратор, благодарим вас за помощь, – все же замечает Алекса. – Дальше мы сами. Передавайте наилучшие пожелания Генриху Олеговичу.

Алекс провожает меня до самой стоянки дирижабля.

– Ладно, Ларион, удачи тебе! – Алекс жмет мне руку.

– Спасибо, – благодарю куратора.

Никакой дрожи, переживаний или предчувствий у меня нет. Вполне себе обычная рабочая поездка, разве что не совсем планируемая.

Капитан встречает нас у дирижабля.

Прокофьев сразу узнает меня и приветливо кивает. А вот следователей показательно не замечает. При этом четко ощущаю, что двух товарищей подобное отношение никак не задевает. Наоборот, вызывает веселую реакцию. Похоже, показательная фронда Прокофьева их развлекает. На лице у менталистов не мелькает ни одной эмоции.

Размещаемся в кают‑компании.

– Ну что, давайте знакомиться, – берет коммуникацию в свои руки бритый следак. – Начали, конечно, не очень хорошо, но мы постараемся исправить ситуацию. Я следователь по особо важным делам, Клишенко Игорь Васильевич. Мой напарник – такой же следователь, Луцкой Олег Валентинович. Про нашу задачу вы вроде слышали. Можете задать все волнующие вас вопросы, господин Орлов. Постараемся ответить.

Показным дружелюбием не обманываюсь. Внутреннее предчувствие работает на полную катушку, и это радует. Итак, добрый и злой полицейский в лайт‑версии. Ну, пусть их. Мне так даже удобнее. Про то, что следаки выдали обязательства, никто из нас не забывает.

– Ларион, можно Ларик, – представляюсь. – Все же у нас большая разница в возрасте. И вопрос сословного этикета давайте опустим для удобства, – аккуратно намекаю, что я какой‑никакой, а сын графа, виконт.

В отрыве от Академии этот момент вполне может всплыть, если понадобится. В Академии все равны, и там я могу быть господином Орловым. Вот только наша проблема, очевидно, за ее стенами.

– Наверное, стоит, – соглашается старший следак.

– Еще мне бы хотелось вкратце понять, зачем я вам нужен? – задаю вопрос. – Но начните, пожалуйста, с самого начала, раз нам придется и дальше взаимодействовать.

– Конечно, Ларик, – тут же принимает правила игры главный следак.

Кажется, я его заинтересовал. Мужик оглядывает меня и размышляет.

– Только давай сначала ты сам попробуешь сказать, как воспринимаешь нашу поездку, – предлагает следак. – Как думаешь, зачем ты нам нужен, раз мы подключили столько связей?

Для меня очевидно, что я только что сломал следаку стратегию разговора, и теперь Игорю нужно урвать несколько минут, чтобы ее поменять.

– Воспринимаю в каком‑то смысле очень грубо, – высказываю своё мнение, чем полностью сбиваю с толку следака. – Подозреваю, что ваши возможности не справляются с вызовом. Вы зашли в тупик, и без запроса, сильно превышающего ваши полномочия, вы справиться не можете. По вашему мнению, если использовать меня, то это упростит дело, и к такому запросу вы прибегать не будете. Вряд ли я вам нужен в качестве мозга операции, – смеюсь.

У следователей тоже мелькают улыбки.

– Да и вряд ли я вам нужен в качестве силовой поддержки, – продолжаю.

Тут мужики тоже кивают, но с таким видом, будто я их умненький племяшка, и вот вдруг взялся рассуждать о политике. Вижу, что воспринимают меня как обычного подростка, который ничего не может смыслить во взрослых делах.

– В общем, отсюда можно сделать достаточно простой и незатейливый вывод, – все‑таки заканчиваю мысль. – Я вам нужен либо как подозреваемый, а это мы уже с вами выяснили раньше, – мужики снова кивают. – Тогда остается последний вариант – я вам нужен в качестве наживки. Вариантов больше никаких нет.

Следователи переглядываются. Видно, что подобных умозаключений они точно не ждали.

– Мы бы, конечно, выразились немного по‑другому, – говорит Игорь. – Наша задача – привлечь тебя в качестве свидетеля, чтобы сдвинуть расследование с мертвой точки.

– Но фактически всё действительно так, как ты сказал, – хмыкает Луцкой.

Патлатый, вообще, ведет себя более смело. Игорь кидает на него удивленный взгляд.

– Безусловно, мы тебя подстрахуем, – добавляет он. – Но свою роль ты представляешь верно.