Рюрикович 2 (СИ) - Калинин Алексей

Царевич встал и склонился над Селиверстовым:

— Вы вернетесь из театра и будете дальше жить, Матвей Кириллович. А какой-то чудак прямо из моего кабинета отправится на корм рыбам. Вместе со своей дальней родственницей! И никто не узнает, что тут произошло, ведь правда, господа? Перед тем, как ответить, подумайте — вскоре на продажу выйдут заводы Селиверстова, которые он, по крайней низкой цене, продаст своим добрым друзьям… Да, пустит семью по миру, заставит их в полной мере ощутить бедность и нищету, но это его решение, кто же осудит боярина Селиверстова? Да при том, что сам он и вовсе пострижется в монахи! Никто же не осудит?

Царевич взглянул на оставшихся трех бояр с интересом. Все трое покивали:

— Да, заводы Селиверстова не должны остаться без должного управления. А если их ещё и татары не тронут, то вообще будет хорошо.

Селиверстов пытался что-то прохрипеть, но язык, внезапно ставший невероятно огромным, мешал это сделать. Пытаясь запустить воздух в отёкшее горло, боярин царапал горло, но всё было бесполезно.

Вскоре князь Селиверстов перестал дергаться, выпучив глаза на своего убийцу. Остальные бояре сидели с каменными лицами. Лишь лёгкая бледность выдавала их волнение, но не больше.

— Вот так-то, Матвей Кириллович, — сказал царевич, когда судороги перестали сотрясать тело боярина. — Вот так-то…

После этого Владимир Васильевич взглянул на оставшихся бояр:

— Ну что, господа, кому какой кусок из Селиверстовского пирога приглянулся?

Белоозеро. Поместье Рюриковича и Годунова

Когда я подходил к поместью, то почувствовал, как в правом кармане потяжелело. Тут же получил доклад Тычимбы:

— Взял всё ценное из карманов утырков. И не только из них…

Я вытащил из кармана добычу и брезгливо отбросил окровавленный зуб:

— Фу! Ты чего? И ведь это не золото, а напыление. Мог бы и разобраться…

— У меня под рукой не было химической лаборатории, — прозвучал обиженный ответ.

— Ладно, спасибо тебе за это. Когда очухаются, то пусть пеняют на себя. Сколько тут?

— Полторы тысячи. Тысячу нашёл у мертвяка…

— Ну и ладно, ему они всё равно больше не понадобятся. Килограмм авокадо с меня.

— Замётано! — был ответ Тычимбы.

— Где же вы ходили, Ваше Величество? — спросил меня Годунов с порога. — Я тут уже весь издергался. Собрался уже по больницам и моргам звонить!

— Ходил прогуляться, Борис. Обо мне не стоит беспокоиться в плане происшествий. Вот лучше бы обеспокоился тем, что царскому сыну во время ужина в желудок бросить?

— Так я это… Я сейчас скажу Марфе, и она мигом что-нибудь сварганит! А может быть и после обеда чего осталось?

Что-то он стал слишком суетливым. Всё подбегал, чуть ли не хватал за руки и старался заглянуть в глаза. Я спросил напрямки:

— Чего натворил, Борис?

— Чего сразу Борис? Я вообще ничего! Это княжны позвонили и предложили прокатиться вечером по Белому озеру. Вроде как нас покатают на яхте опытные моряки, креветок половим или карасей, а я…

— А ты? Чего ты снова им наплёл? — насторожился я.

— Я сказал, что мы сами можем управлять яхтой. И что не надо нам никаких моряков, мы и сами можем управиться! Мы же можем, Иван Васильевич?

— И зачем ты это ляпнул? — склонил я голову на плечо. — Чтобы остаться один на один с Карамзиной?

— Ну да! Всё-то вы понимаете, Иван Васильевич. Так что, мы же можем управлять яхтой?

— Ну, кое-какие навыки у меня имеются, — проговорил я, чем вызвал облегчённый выдох Годунова. — Но гонять как оглашенные не будем! Можем кого в темноте зацепить!

— Да я уже вообще собирался на вёслах плыть! — весёлым козликом запрыгал Годунов. — А вот тут так получилось! Ух, как же здорово! Ух…

— Если я сейчас с голода не помру, то обязательно выйдем на озеро, — усмехнулся я в ответ.

— Ой, чего это я? — спохватился Борис. — Конечно же сейчас распоряжусь. Марфа! Меланья! Господин Рюрикович жрать хочет!

Ну, в принципе, я был настолько голоден, что и в самом деле хотел не есть, а жрать. Или даже ЖРАТЬ!!!

Марфа расстаралась на славу. Когда я умылся, переоделся и спустился в зал, то стол уже был накрыт. Я едва не проглотил язык, когда попробовал уху по-царски. Прозрачный, наваристый рыбный бульон с кусочками судака, осетрины и щуки, украшенный зеленью и дольками лимона просто таял во рту.

— Ну что, неплохо, да? — спросил Годунов, выводя меня из блаженствующего состояния. — А вот это попробуй!

Я приступил к говядине по-строгановски. Нежные кусочки говядины в сливочно-грибном соусе соседствовали с картофельным пюре и маринованными огурчиками. Я старался растянуть удовольствие, но сам не заметил, как уже скреб ложкой по пустой тарелке.

— Теперь я услышал, как трещит за ушами, — прокомментировал Годунов. — И этот треск не очень музыкален.

Я хотел посоветовать ему заткнуться, но… когда подали осетрину… Стейк из рыбы, обжаренный на гриле до сочной оранжевой корочки, подали с ломтиками лимона и свежей зеленью. Мякоть таяла на языке, вкусовые сосочки пищали от восторга.

Чай на травах с добавлением мяты, ромашки и зверобоя подали в самоваре, когда я уже собрался ослабить ремень на брюках. Еле слышимый дымок придавал чаю невероятный вкус. Пирог с вишней и сметаной стал финальной точкой этого праздника плоти.

После такого плотного полуобеда-полуужина я жутко захотел спать. Но… Если Годунов уже договорился насчёт водной прогулки, то кто я такой, чтобы лишать его этого удовольствия?

Он же потом начнёт ныть и скулить. Да и самому не мешало бы развеяться. Заодно и искупаться можно, а то я так давно не плавал!

Всё-таки обожаю природу — она придаёт сил и энергии не хуже сущностей. Когда остаёшься в лесу один на один с деревьями, то можно услышать, как они обмениваются мудростью минувших лет. А в плеске воды порой расслышишь то, что не узнаешь и за десять лет.

Что до управления яхтой, то я и в самом деле умел с ней управляться. Так уж повелось, что ведари просто обязаны были научиться управлять любой техникой. Мобильность была главной составляющей ведарей. Мы должны были домчаться до нужного Омута как можно быстрее на всём, что попадётся под руку. Иначе, могли пострадать люди…

И как бы я не предвкушал приятное времяпрепровождение, всё равно жизнь внесла свои коррективы!

Глава 7

«Ведарь должен любить жизнь больше, чем её смысл!»

Кодекс ведаря

Когда за нами заехали княжны Бесстужева и Карамзина, то я ни о чём не подозревал. Мы мило проболтали всю дорогу, а вот уже на набережной нас ждал сюрприз.

Солнце ярко светило, отражаясь в воде и создавая искрящиеся блики. Яхта имела белоснежный корпус и парус, который развевался на легком ветерке. На палубе виднелись уютные сиденья, где можно отдохнуть, наслаждаясь свежим воздухом и панорамным видом на окрестности.

Вокруг озера раскинулись зелёные холмы и леса, создавая живописный фон. Вода кристально чистая. Я бы даже остановился, чтобы искупаться или просто насладиться тишиной и спокойствием этого прекрасного места.

Причал для яхты Бесстужевой оказался внутри небольшого частного парка, для попадания в который требовалось проехать через шлагбаум. Похоже, что этот парк был огорожен и явно зачарован от попадания простолюдинов. Ну что же, аристократы любят уединение и не терпят, когда рядом с их шашлыками квасят сомнительные личности. Мы подъехали к стоянке, где уже стоял чей-то дорогой автомобиль.

Как только мы вылезли из машины, из соседнего автомобиля показались княжич Шуйский, княжич Романов, боярышня Собакина и ещё одна девушка из нашей группы, боярышня Марина Дорничева.

— Ого, какая встреча, — хмыкнул я при виде показавшейся группы.

— Да уж, княжна Бесстужева пригласила нас покататься на яхте и не сказала, что взяла с собой сопровождение для поездки. Екатерина Семёновна, вы можете отослать прочь свою слабую охрану, теперь вы под надёжной защитой, — проговорил Романов с кривой ухмылкой.