Проклятый Лекарь. Том 3 (СИ) - Молотов Виктор

Мне требовалась абсолютная точность.

Я направил эту иглу точно в эпицентр тёмного узла, который всё ещё пульсировал вокруг её сердца. Это был не физический удар, а инъекция чистого некроза в энергетическое тело твари.

На астральном плане раздался беззвучный вопль агонии.

Я видел, как тварь корчится, её структура начала распадаться под действием некротической энергии. Она сжималась, сворачивалась — с ореха до фасолины, до горошины… а потом рассыпалась на тысячи микроскопических спор, которые мгновенно растворились в окружающих тканях, став невидимыми даже для моего зрения.

Проклятье. Тварь не сдохла. Она ушла в спящий режим, рассеявшись по всему организму Ольги, и теперь затаилась гораздо глубже, став ещё опаснее. Неизвестно, где она соберётся в следующий момент.

В тот момент, когда паразит исчез, исчезло и напряжение. И меня накрыл откат.

Комната поплыла перед глазами, в ушах зазвенело. Я рухнул бы на пол, если бы инстинктивно не вцепился в металлический край каталки.

Я мысленно проверил Сосуд. Семь процентов.

Потратил почти всё на атаку Живой, а потом добил остатками некро-силы. Итоговый результат — пиррова победа. Ещё пара таких «спасений» — и можно заказывать себе место в моём же морге.

Хотя Костомар и сам справится.

— Что… что произошло? — голос Ольги был ясным и сильным. Она села в кровати так легко, словно только что проснулась после здорового сна. Недоуменно оглядываясь.

Боль исчезла. Взгляд Мельникова метнулся к монитору.

Кривая ЭКГ, ещё минуту назад показывающая тотальное разрушение, теперь демонстрировала идеальный синусовый ритм. Патологические зубцы Q исчезли. Сегмент ST вернулся на изолинию. С точки зрения их науки, это было абсолютно невозможно.

— Ольга! — Пётр, рыдая, бросился обнимать сестру. — Ты в порядке? Как ты себя чувствуешь?

Медсестра стояла с открытым ртом, глядя то на Ольгу, то на монитор. А Мельников… он смотрел на меня. В его взгляде больше не было гнева. Там был шок, смешанный с суеверным ужасом. Он смотрел на меня, как на ходячее нарушение всех законов природы.

— Нормально, — удивлённо сказала Ольга Петру. — Даже хорошо. Будто ничего и не было.

Эта фраза, произнесённая в оглушительной тишине, стала приговором их рациональному миру.

Доктор Мельников, казалось, очнулся первым. Он медленно, как во сне, подошёл к монитору. Недоверчиво постучал по корпусу пальцем. Снял очки, тщательно протёр их платком, снова надел.

Наклонился к экрану так близко, будто пытался разглядеть пиксели, найти подвох в изображении. Его научный, рациональный мозг отчаянно искал ошибку в аппаратуре, потому что альтернатива была немыслимой.

— Это невозможно, — бормотал он себе под нос, его взгляд бегал по идеальной кривой на экране. — ST-сегмент не просто опустился, он на идеальной изолинии. Патологического зубца Q нет… Он не мог исчезнуть! Это рубец, это мёртвая ткань! Это как если бы ампутированная нога выросла заново за одну минуту! Аппаратура неисправна! Должна быть неисправна!

Исчерпав все «научные» объяснения, он резко повернулся ко мне. Его растерянность сменилась яростным, требовательным недоумением.

— Пирогов! — его голос прозвучал слишком громко в оглушительной тишине. — Что. Вы. Сделали⁈ Я тридцать лет в кардиологии, я видел спонтанные ремиссии, я видел чудеса, но я НИКОГДА не видел, чтобы острый, обширный инфаркт миокарда удалось… снять! Магическими методами лечат мигрени, мышечные спазмы, но не тотальный некроз сердечной мышцы!

Я смотрел на него, концентрируясь на том, чтобы просто стоять прямо, опираясь на край каталки. Каждое его слово отдавалось гулким эхом в голове. Сосуд был пуст, и тело протестовало против такого варварского обращения.

Если бы ты знал, уважаемый коллега, всю правду.

Ты стоишь здесь, восхищаясь нарушением законов кардиологии. А я только что провёл ритуал экзорцизма с помощью инъекции некро-энергии, сражаясь с разумной тварью, которая эти законы использовала как оружие.

Ты говоришь о магии. Если бы ты на секунду увидел то, что видел я, ты бы не задавал вопросов.

Ты бы позвал священника, а потом санитаров с самой большой дозой успокоительного. Для себя. Ужас — отличный стимулятор для кишечника. И всё это ради временной победы и Сосуда, в котором теперь гуляет ветер.

Я выпрямился, с усилием оттолкнувшись от каталки.

— Иногда нестандартные методы дают неожиданные результаты, доктор Мельников.

Это была констатация факта, который он вынужден принять. Это была стена, о которую разбились все его вопросы. Он остался стоять с открытым ртом, не получив объяснения, а лишь демонстрацию силы.

Пётр и Ольга не слышали нашего спора. Они были в своём мире. Он плакал от облегчения, уткнувшись ей в плечо, она гладила его по голове, всё ещё слабая, но живая.

Медсёстры стояли поодаль, глядя на меня с новым выражением. В их глазах была смесь благоговения и первобытного страха. Моя репутация «чудо-доктора» только что перешла на новый уровень.

Я кивнул Мельникову, словно завершая обычную консультацию.

— Пациентка стабильна. Рекомендую наблюдение и седативные. Ей нужен отдых.

Развернувшись, я пошёл к выходу, не обращая внимания на оцепеневших коллег. Каждый шаг отдавался болью от истощения, но я шёл прямо.

Архиличи не шатаются.

— Святослав, подожди!

Голос Ольги, слабый, но настойчивый, остановил меня у самого порога.

Я остановился, не дойдя до двери, и медленно обернулся. План сработал.

После такого шока всегда наступает волна благодарности — самая чистая, самая концентрированная форма Живы. Нужно было лишь дать им секунду, чтобы осознать случившееся, и сделать вид, что я ухожу, чтобы подстегнуть их.

Я вернулся к каталке. Ольга, оправившись от первого шока, смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Она взяла меня за руку. Её пальцы были тёплыми, живыми.

— Свят, — её голос дрожал от пережитого. — Если бы не ты… Я чувствовала, как умираю. Сердце словно сжимал ледяной кулак. Холод… А потом твой крик… он был не снаружи, он был внутри меня. И эта тьма… она отступила. Спасибо тебе!

Её слова, подкреплённые искренней, концентрированной благодарностью, превратились в энергию. Я почувствовал, как тёплый, живительный поток вливается в мой опустошённый Сосуд.

Пятнадцать процентов. Не густо за спасение от почти неминуемой смерти, но лучше, чем ничего.

Пётр подошёл и крепко, с мужской силой, пожал мне руку.

— Спасибо, Святослав. Ты дважды за день спас мою сестру. Я в неоплатном долгу перед тобой.

Его благодарность была другой — не эмоциональной, как у Ольги, а твёрдой, основательной. Ещё тринадцать процентов. Итого двадцать восемь к тем семи, что были.

Тридцать пять. Уже что-то.

Не стратегический запас, но хватит, чтобы продержаться несколько дней, если не будет новых эксцессов.

— Так, — Мельников, оправившись от шока, решительно шагнул вперёд, возвращая себе роль главного врача в этой ситуации. — Хватит эмоций. Пациентку необходимо немедленно перевести в кардиологическое отделение под постоянное наблюдение. У неё очевидные проблемы с сердцем, даже если сейчас приступ купирован. Это моя специализация, я…

— Нет! — голос Ольги прозвучал неожиданно сильно. Она посмотрела прямо на Мельникова. — Я остаюсь здесь. И моим лечащим врачом будет доктор Пирогов. Он единственный, кто понимает, что со мной происходит!

— Это невозможно! Это грубейшее нарушение всех протоколов! — возмутился кардиолог. — Пирогов — ординатор-терапевт на испытательном сроке! Он даже не штатный врач! А это случай для ведущего кардиолога клиники!

— Это мое право как пациента — выбирать лечащего врача, — упрямо заявила Ольга.

— Сестра права, — спокойно, но твёрдо сказал Пётр. — И как её брат, и как врач этой клиники, я поддерживаю её решение. Мы видели, на что способен доктор Пирогов. Мы доверяем ему больше, чем протоколам.

Мельников посмотрел на меня, потом на упрямых Поляковых и понял, что битва проиграна.