Демон Жадности. Тетралогия (СИ) - Розин Юрий

Но его ответный удар не заставил себя ждать. Его секира, вспыхнувшая остатками магической мощи, обрушилась на меня. Я не успел скочить. Лезвие, ударило меня по левому плечу, рядом с шеей.

Кость хрустнула, плоть разорвалась. Боль, острая и оглушительная, на миг затмила все. Я почувствовал, как ключица отделяется от плеча, как что‑то важное внутри переламывается. Это была травма даже более серьезная, чем та, что я нанес Гирму.

Но у меня был источник маны. Проклятый, дорогой, но источник, с помощью которого можно было остановить кровотечение и унять боль.

Пока Гирм пытался зажать рану в животе, из которого хлестала кровь, я уже конвертировал еще один клочок своего будущего в энергию. Золотая энергия влилась в меня, и я направил ее в артефактные татуировки с исцеляющим эффектом, вплетенные вдоль ребер и на груди.

Они вспыхнули холодным, успокаивающим светом. Боль не ушла, но превратилась из всепоглощающей волны в терпимое, пульсирующее жжение. Смертельная опасность миновала и я даже почувствовал возможность продолжать бой.

Для Гирма такого исцеления не было. Он истекал кровью, его лицо стало землистым. Он попытался замахнуться секирой снова – но это было жалкое, беспомощное движение. Я парировал его одной рукой, почти не чувствуя усилия, и нанес ответный удар.

«Энго» вошел ему в правое предплечье, чуть ниже локтя, перерубив мышцы и сухожилия. Его пальцы разжались, и секира, символ его мощи, полетела в темноту Неба, увлекаемая инерцией замаха.

Он больше не мог сражаться.

С диким, полным ненависти и боли ревом он развернулся и попытался бежать. Оттолкнулся от невидимого воздуха, пытаясь запустить свои «Прогулки». Но его движения были неуклюжими, маны не хватало даже на это.

Мои же «Прогулки», подпитанные золотом моей жизни, сработали мгновенно. Я настиг его за два взмаха сердца. Он обернулся, пытаясь ударить меня, но я поймал руку и защелкнул на запястье браслет наручников, блокирующих ману, до сих пор висевших у меня на поясе.

Его тело обмякло. Вскоре я защелкнул второй браслет и на другой, истекающей кровью руке. Сопротивление иссякло.

Времени насладиться победой, однако, у меня не было. Я развернулся и потащил его к «Дивному», который все еще висел неподалеку. Мои бойцы, бледные, испуганные, помогли втащить тушу Гирма на палубу.

– Держите его. Живым, – бросил я хрипло и, не теряя ни секунды, рванул к штурвалу. – Курс – на север!

Я врубил двигатели на полную. Корабль, содрогаясь, рванул вперед. Где‑то там были мои люди. Была Ярана. И Бриоль Сизый.

Однако, когда впереди показались огни не одного, а всех четырех кораблей и я пригляделся к происходящему на них через окуляр, стало понятно, что я зря волновался.

Я ожидал увидеть поле боя. Обломки кораблей, трупы моих людей и торжествующего Бриоля Сизого, готовящегося добить последних выживших. Вместо этого на капитанском потрепанного, но вполне целого «Голубя Войны» я увидел машущую мне Ярану, Силара, опирающегося на бортовую пушку, будто на дорожный посох, а еще стоящего на коленях Бриоля, закованного в наручники.

Как оказалось, после моего приказа они действительно рванули в разные стороны, но затем, не сговариваясь, объединились, последовав за «Голубем Войны», за которым устремился Бриоль, и скоординированными залпами пушек и выстрелами из пистолетов, конфискованных у плененных пиратов, сумели задавить Сизого чистой огненной мощью.

Но и цена была высокой. На палубе «Голубя» лежали три тела, накрытые брезентом. Рядом сидели или лежали еще восемь моих бойцов, над которыми хлопотали люди с медикаментами и бинтами. Две оторванных руки, три потерянных ноги, одна пустая глазница, четыре разрыва внутренних органов.

Хроника в конце концов оставалась Хроникой. Уж мне ли не знать.

Мой корабль приблизился к их строю. Я перешел на палубу «Голубя» и на меня уставились десятки глаз – уставших, закопченных, полных боли, но также и гордости. Они сделали это. Без меня.

Силар кивнул мне, его лицо было серьезным.

– Капитан. С задачей справились. Потери… есть.

– Молодцы, – кивнул я. – Все вы. Но отдыхать рано. Забираем четыре оставшихся корабля и возвращаемся к Руинам!

Через полчаса флотилия снова была в сборе. Девять кораблей развернулись и двинулись обратно к Руинам Дикого Братства.

По мере приближения открывалась картина разрушений. Доки и причалы были превращены в груды обломков, от складов тянулись столбы черного дыма, тренировочные площадки лежали в руинах. Над всем этим витала гробовая тишина, нарушаемая лишь треском пожаров.

– Мне понадобится твоя помощь, – повернулся я к Яране, с трудом поднимаясь на леер. – Подержи для меня свой «Вой».

Она кивнула и поднесла к моим губам котелок артефактного громкоговорителя. Я сделал глубокий вдох, игнорируя боль в ребрах.

– Слушайте все, кто остался в этих Руинах! – мой голос обрушился на молчаливый город, раскатываясь эхом по скалам. – Ваш главарь, Гирм Людоед, у меня в руках!

По сигналу Силар и Хамрон выволокли на палубу и подняли закованного в цепи Гирма. Он был бледен как смерть, его рот был забит кляпом, но он был жив. Рядом выставили и других – Киогара, Родрика и изуродованного Бриоля.

– Лемиан Синяя Борода мертв! – продолжал я. – Сила вашего Братства сломлена! Вам не на кого больше надеяться!

Я выдержал паузу, давая словам достичь их сознания.

– У вас есть выбор! Лечь костьми здесь, когда мы начнем зачистку Руин! Или сложить оружие! Сдавшиеся будут переданы под суд! Вам гарантирована жизнь и справедливое разбирательство! Решайте быстро! У меня нет времени на ваши сомнения!

Сначала ничего не происходило. Потом из‑за обломков, из полуразрушенных зданий начали появляться фигуры. Сначала поодиночке, затем группами.

Они шли медленно, с опущенными головами, бросая оружие на землю перед тем, как выйти на открытое пространство у разрушенных доков. В основном это были простые матросы, но среди них мелькали и Артефакторы.

В течение часа на причалах собралась толпа в несколько сотен человек. Я приказал спустить трапы и выстроить их в колонны. Мои бойцы, уставшие, но собранные, приступили к сортировке.

– Артефакторов – отдельно! – скомандовал я, опираясь на плечо Силара. – На каждого надеть блокирующие наручники! Обычных – связать! Всех обыскать, изъять все ценное и опасное!

Процедура заняла еще час. В итоге у нас оказалось около полутора сотен Артефакторов разного уровня и почти триста простых пиратов. Всех их, под конвоем, загнали в обширный трюм «Дивного». Двери захлопнулись с тяжелым, металлическим стуком.

Только тогда я позволил себе выдохнуть. И почти сразу же мои ноги подкосились. Мир поплыл перед глазами. Я ощутил, как Силар и Ярана подхватывают меня под руки, не давая упасть.

Боль от ран и глубокая, костная усталость давили на меня, как физическая тяжесть. Каждый вдох отдавался огненным спазмом в ребрах. Но останавливаться было нельзя. Я не знал, что Гирм и остальные успели передать на перевалочный пункт и когда к Руинам Братсва прибудут остальные трое капитанов, с которыми в нынешнем состоянии нам было не справиться. Так что нужно было закончить все за один присест и только потом можно будет отдохнуть.

– Соберите всех, – мой голос звучал хрипло и приглушенно, будто сквозь вату, – кто остался в городе. На центральную площадь. Кто будет упираться – тащите силой. Но без лишней жестокости.

Вскоре по улицам пошли бойцы с громкоговорителями. Из домов, подвалов и укрытий начали выползать люди. Не пираты – местные. Торговцы, ремесленники, обслуживающий персонал базы, их семьи. Испуганные, запыленные, они сбивались в кучки на просторной, усыпанной щебнем площади перед тем, что раньше было ратушей.

Я вышел к ним, опираясь на плечо одного из бойцов. Ярана снова поднесла к моим губам «Вой»:

– Слушайте все! Эта база Дикого Братства пала! Их главари – в плену, их флот – наш! – Я указал рукой в сторону дымящихся доков, где стояли наши корабли. – Вам нечего здесь больше делать. В ближайшее время все вы будете погружены на корабли и отправлены в Амалис. Там вас передадут властям. Они разберутся, кто из вас кто.