Лекарь Империи (СИ) - Карелин Сергей Витальевич

— Что случилось, Вениамин Петрович? — спросил он, заметив бледность и круги под глазами у коллеги. — Опять тяжелая ночка?

— Тяжелее не бывает, Игнат Семенович, — вздохнул Преображенский, принимая чашку. — Мальчишка этот, Ветров… едва не потеряли его вчера. И если бы не один… адепт со скорой…

И он подробно, не упуская деталей, рассказал Киселеву о вчерашних событиях. О том, как молодой, никому не известный практикант Илья Разумовский сначала безошибочно заподозрил у ребенка опухоль, которую проглядели все, включая его самого, Преображенского.

О том, как этот же адепт, в критический момент, когда во время операции у мальчика остановилось сердце из-за непредвиденного осложнения с блуждающим нервом, не растерялся, а буквально ворвался в операционную и, по сути, спас ребенку жизнь, указав на причину и применив какие-то свои, непонятные, но удивительно эффективные методы.

— Я сначала думал, он просто выскочка, Игнат Семенович, — закончил свой рассказ Преображенский, глядя на заведующего тяжелым взглядом. — Ну, знаете, бывают такие, нахватаются верхушек, а мнят себя гениями. А он… он действительно что-то чувствует, что-то видит, чего мы не видим. И знания у него, похоже, не по годам и не по рангу. Такая точность в диагностике, такая реакция в экстренной ситуации… Это не уровень адепта. Это уровень очень хорошего, опытного лекаря.

Киселев слушал внимательно, отхлебывая чай и задумчиво поглаживая свою седую бороду. Он всегда ценил в людях не столько ранги и регалии, сколько настоящий талант и преданность делу.

— Да, Вениамин Петрович, история, которую вы рассказали, прямо скажем, неординарная, — произнес он наконец, когда Преображенский замолчал, тяжело переводя дух. — А как он выглядит, этот ваш… Разумовский? Я что-то не припомню такого среди адептов, которых к нам на практику присылали.

Преображенский на мгновение задумался, потирая подбородок.

— Да парень как парень, Игнат Семенович, — несколько буднично ответил он. — Молодой совсем, лет двадцать пять, может, чуть больше на вид. Высокий, стройный. Светловолосый. Ничего особенного, на первый взгляд. Но вот что запомнилось — глаза у него. Очень уж внимательные. И смотрит так… прямо, не отводит. Уверенно, но без наглости. И руки у него длинные, пальцы тонкие. Хирургические, я бы сказал. А так — обычный молодой человек. Но что-то в нем есть, Игнат Семенович, что-то такое… Не по годам серьезный, что ли. И башка на плечах варит, это точно.

Киселев понимающе кивнул. Ему не нужны были цветистые эпитеты, чтобы понять суть.

— Если все действительно так, как вы рассказываете, — продолжил он свою прерванную мысль, — то этого парня, Илью Разумовского, нужно срочно забирать со скорой. Там его талант просто пропадет.

Глава 6

Пробуждение было не из приятных.

Солнечный луч, настырно пробивавшийся сквозь щель в старых, полинявших шторах, бил прямо в глаза. Я застонал и натянул одеяло на голову, пытаясь урвать еще хотя бы пару минут сна. Но желудок, предательски заурчав, напомнил, что пора вставать и чем-то его накормить.

Перспектива была так себе.

Из съестного в моих закромах сиротливо доживали свой век остатки овсяных хлопьев. До зарплаты, этой манны небесной для любого адепта скорой помощи, оставалось еще целых три дня.

Три долгих дня, которые нужно было как-то протянуть. Конечно, можно было бы попробовать питаться святым духом, как некоторые особо продвинутые магистры, но я, увы, до таких высот просветления пока не дорос.

А без нормальной подпитки в виде еды, мой и без того скудный запас «Искры», или как ее тут еще называли, маны, пополнялся черепашьими темпами. А без маны было тяжко. Слишком к ней привык.

Вздохнув, я все-таки заставил себя подняться. Пока на плите в моей единственной кастрюльке грустно булькала овсянка в воде, решил немного размяться.

Зарядка — это святое.

Как говаривал один мой старый знакомый профессор из прошлой жизни: «В здоровом теле — здоровый дух, а у врача и то, и другое должно быть в тройном экземпляре, иначе пациенты разбегутся». Пара десятков отжиманий, приседания, немного растяжки — и вот я уже чувствую себя почти человеком.

Кровь разогналась, мышцы приятно потянулись. Жить можно.

Пока я с философским видом поглощал свою безвкусную, но питательную овсянку, мысли то и дело возвращались к вчерашнему вечеру.

Говорящий бурундук. Или кто он там был на самом деле. Наглый, ехидный, но, черт возьми, невероятно полезный. Спас Сеньку, по сути.

Но кто он такой, откуда взялся и почему выбрал именно меня — на эти вопросы пушистый засранец отвечать категорически отказался. Просто появился, навел шороху, сказал, что выбрал меня и снова исчез, как будто его и не было.

Странно все это. Очень странно. За всю свою, пусть и не очень длинную, но весьма насыщенную событиями жизнь, я ничего подобного не видел. Ни в этой, ни, тем более, в прошлой.

До подстанции скорой помощи от моего дома было километра три, не меньше. Обычно я ехал на дребезжащем городском автобуес, но сегодня решил изменить традиции.

Во-первых, денег, которых у меня почти не осталось на него было жалко. А во-вторых, пробежка — это же отличная кардио-тренировка! Да и для бюджета полезно.

Компенсация за проезд тут, в Российской Империи, полагалась только целителям третьего класса и выше. А мне до этого ранга, как до Пекина на четвереньках — оставался еще целый ранг Подмастерья, который еще нужно было официально подтвердить.

Так что — бегом, Илья Разумовский, бегом!

Заодно и мана быстрее восстановится, если верить местным учебникам по эфиродинамике.

Натянув старенькие, но еще вполне приличные спортивные штаны и футболку, я выскочил на улицу. Утренний город уже просыпался. Дворники лениво мели тротуары, из булочных доносился умопомрачительный аромат свежей выпечки — жестокое испытание для моего полуголодного желудка, редкие прохожие спешили по своим делам.

Я задал неспешный темп, стараясь дышать ровно и глубоко.

По дороге я обдумывал план на сегодняшний день.

Первым делом — к Фёдору Максимовичу Волкову, Старшему врачу смены. Разговор предстоял серьезный, и сразу по двум пунктам. Во-первых, Григорий. Его пьянство на рабочем месте — это уже не просто разгильдяйство, это преступная халатность.

Я не собирался этого так оставлять. Моя позиция тут должна быть твердой и однозначной: человек, от которого зависят жизни людей, не имеет права находиться на дежурстве в таком состоянии.

Это ставит под угрозу не только пациентов, но и всю бригаду, и репутацию скорой помощи в целом. Я должен был доложить об этом Волкову, привести факты — запах, фляжка в кармане. Пусть разбирается. Я не стукач, но тут дело принципа.

Во-вторых, нужно было как-то намекнуть Фёдору Максимовичу, что я, достиг следующего уровня силы и готов сдавать экзамены на ранг Подмастерья. А это уже другие обязанности, другая ответственность, и, что немаловажно, другая зарплата. На ту, что есть сейчас, особо не разгуляешься, знаете ли.

Я так углубился в эти мысли, что ничего не видел вокруг. И тут же, прямо у меня перед носом, материализовался вчерашний знакомец. Пушистый, серебристый, с наглыми синими глазищами.

— Бу! — проскрипел он у меня в ухе так неожиданно, что я, хоть и не подал виду, внутренне подпрыгнул до потолка. Вот же чертенок!

— Неплохо держишься, двуногий! — уже более одобрительно добавил он, оценив мою внешнюю невозмутимость. — Реакция как у сонной черепахи, но хоть не обделался от страха, и на том спасибо.

— Чего тебе, чудо-юдо лохматое? — я мысленно постарался, чтобы мой тон был как можно более ядовитым, хотя на самом деле был даже рад его появлению. Все-таки, как ни крути, а вчера он мне здорово помог.

В голове тут же промелькнула мысль: еще одно дело в мой сегодняшний список. Надо бы разузнать, что это за фрукт такой. Поискать информацию в библиотеке Гильдии или, что проще и быстрее, порыться в интернете.