Лекарь Империи (СИ) - Карелин Сергей Витальевич

Конюхов отправился оповещать родителей, а я побрел в раздевалку на ватных ногах, голова гудела, как трансформаторная будка. В ушах все еще стоял писк медицинских приборов и скрипучий голос этого… бурундука. Что это вообще было? Галлюцинация от переутомления?

Или мой переход в этот мир сопровождался не только потерей большей части сил и обретением нового тела, но и способностью видеть то, что скрыто от других? Каких-нибудь там духов, элементалей или что у них тут водится

Вопросов было больше, чем ответов, и времени на то, чтобы найти эти самые ответы, катастрофически не хватало. Сейчас главным было то, что Сенька жив и, надеюсь, пойдет на поправку. А с летающими говорящими грызунами я разберусь потом.

Может, даже к местному аналогу психиатра схожу, если это повторится. Хотя, что-то мне подсказывало, что это был не глюк. Уж слишком реальным и… ехидным был этот пушистый комментатор.

Переодевшись в свою старую, но чистую гражданскую одежду, я поплелся домой. По пути заскочил к единственному в округе банкомату, чтобы проверить баланс на своей зарплатной карте.

Цифры на экране оптимизма не внушали. Денег оставалось совсем немного, так что о моей любимой двойной шаурме у Ашота сегодня можно было даже не мечтать. Придется затянуть пояс потуже и снова переходить на подножный корм в виде овсянки и макарон.

Моя зарплата адепта скорой помощи составляла целых двести рублей в месяц. Шикарная сумма, если не считать, что восемьдесят из них я исправно отдавал за аренду своей скромной конуры на окраине города.

Плюс коммунальные платежи, которые в последнее время почему-то росли, как грибы после дождя. Плюс расходы на связь, плюс проезд на дребезжащем городском автобусе. В общем, после всех этих обязательных трат на жизнь оставались сущие крохи, которых едва хватало на самые необходимые продукты.

Сегодняшний гильдийский сухпаек, хоть и был неплох, но после такого марафона по спасению жизней и битв с начальством, он как-то быстро растворился в недрах моего организма, не оставив и следа. Значит, придется, несмотря на дикую усталость, топать в магазин и изображать из себя шеф-повара на минималках.

Путь мой лежал в «Копеечку» — самый дешевый супермаркет в нашем районе, где продукты можно было брать на развес. Место, прямо скажем, не для слабонервных.

Контингент там собирался соответствующий: вечно пьяные мужички в трениках, сварливые бабки, готовые устроить скандал из-за лишней копейки, и прочие не самые приятные личности.

Но зато там можно было найти действительно свежие и недорогие продукты, если знать, где искать и как выбирать. А я, как человек, привыкший экономить каждую копейку (спасибо сиротскому детству Ильи Разумовского и моей нынешней адептской зарплате), в этом деле поднаторел.

В овощном отделе, отбиваясь от назойливой бабки, пытавшейся всучить мне подгнившую морковку, я урвал пару крепких луковиц и головку чеснока. В мясном — несколько куриных крыльев. Не густо, конечно, но на ужин хватит.

И немного макарон-рожек на развес из огромного мешка, который выглядел так, будто его не меняли со времен царя Гороха. Ну да ладно, голод не тетка, а я, как-никак, люблю готовить еще с прошлой жизни.

Тогда, правда, у меня были другие возможности и другие продукты, но и из этого скудного набора можно было сотворить что-нибудь съедобное, а при должной сноровке — даже вкусное. Для меня еда — это не просто топливо для организма, это целый ритуал, искусство.

Мне нравится сам процесс, нравится экспериментировать, нравится, когда получается вкусно. Это одно из тех немногих удовольствий, что остались у меня от прошлой жизни и которые я старался сохранить и здесь.

Притащившись домой, я первым делом насыпал Морковке остатки ее сухого корма. Та благодарно мяукнула и принялась хрустеть. А я, наскоро сполоснув руки, приступил к священнодействию.

Куриные крылья я немного обжарил на старой, чугунной сковородке с капелькой подсолнечного масла — так, для золотистой корочки и аромата. Потом залил их водой, бросил туда же целую луковицу (для навара!), пару горошин черного перца и лавровый листик, которые чудом завалялись у меня в кухонном шкафчике, и поставил на медленный огонь — пусть себе томятся, отдавая бульону весь свой вкус и аромат.

Минут через сорок, когда крылья были уже почти готовы, я аккуратно выловил их из кастрюли, чтобы не переварились и не развалились в труху. А в получившемся золотистом, ароматном бульоне отварил свои макароны-рожки.

Пока они варились, мелко покрошил вторую луковицу и пару зубчиков чеснока, обжарил их на той же сковородке до прозрачности, а потом добавил туда же готовые макарошки и разобранные на кусочки крылья.

Еще пара минут на огне, щепотка соли, немного сушеного укропа (тоже из старых запасов) — и вуаля! Простенькое, но чертовски вкусное и сытное блюдо готово! Аромат по моей скромной кухоньке разносился такой, что даже Морковка, обычно равнодушная к человеческой еде, заинтересованно подняла голову от своей миски и вопросительно мяукнула.

Я навалил себе в глубокую тарелку щедрую порцию дымящихся макарон с курицей, полил все это остатками ароматного бульона и, вооружившись ложкой, уселся за свой единственный стол.

Первый кусок… О, это была просто пища богов! После такого безумного, выматывающего дня, после всех этих нервов, криков, спасений и почти пустой «Искры» внутри, эта простая, горячая, сытная еда казалась мне вкуснее любого ресторанного деликатеса.

Я ел медленно, с наслаждением, чувствуя, как тепло и силы возвращаются в мое уставшее тело. Морковка, поняв, что ей ничего не перепадет, снова уткнулась в свою миску. В квартире стояла благословенная тишина, нарушаемая лишь моим довольным чавканьем да ее умиротворенным хрустом.

И только я проглотил очередной кусок, смакуя насыщенный куриный вкус, как прямо передо мной, на столе, материализовался тот самый говорящий бурундук.

Вот так просто — раз, и появился из ниоткуда, словно всегда тут был. Он сидел, деловито сложив свои крошечные лапки на пушистом брюшке, и внимательно, даже как-то одобрительно, смотрел на мою тарелку.

— М-да, — проскрипел он у меня в голове, отчего я едва не поперхнулся макарониной. — Готовить ты, двуногий, определенно умеешь. Даже из такой дряни, как эти ваши общипанные птеродактили, умудрился что-то съедобное сообразить. Аромат, по крайней мере, вполне себе ничего.

Я замер с ложкой на полпути ко рту. Значит, не привиделось. Он настоящий. Или я все-таки спятил окончательно.

— Так вот, — продолжил тем временем Бурундук, совершенно не обращая внимания на мой ошарашенный вид. — Я тут за тобой понаблюдал немного. Ну, как немного… весь вечер, можно сказать. И знаешь что? А ты неплох, двуногий. Очень даже неплох. Для начинающего, конечно. И с учетом того, что местные целители — это вообще какой-то цирк с конями. В общем, я тут подумал… и выбрал тебя.

Он произнес это с таким важным видом, будто только что осчастливил меня предложением руки, сердца и половины своего бурундучьего королевства в придачу.

Я медленно опустил ложку. Аппетит как-то резко пропал.

— Погоди-погоди, — я попытался собрать мысли в кучу. — Что значит «выбрал»? И кто ты такой вообще, позволь поинтересоваться?

Следующее утро. Кабинет заведующего хирургическим отделением Центральной Городской Больницы Мурома

Вениамин Петрович Преображенский, Мастер-Целитель и провинциальное светило торакальной хирургии, выглядел неважно. Ночь выдалась бессонной.

Он то и дело подходил к палате интенсивной терапии, справлялся о состоянии маленького пациента, перепроверял назначения. Утром, едва дождавшись начала рабочего дня, он решительно направился в кабинет заведующего хирургическим отделением, Игната Семеновича Киселева, тоже Мастера-Целителя, известного своим прагматизмом и чутьем на таланты.

Киселев, невысокий, полноватый мужчина с бородкой и вечно усталым, но добрым лицом, только пришел на работу и встретил его чашкой горячего травяного чая.