Шеф с системой. Империя вкусов (СИ) - "Afael"

— Понятно! — хором ответили дети.

— Тогда Варя, Матвей — в путь. Остальные — за работу. Мне нужно еще очаг растопить.

Матвей

Матвей шел за Варей по узким улочкам Слободки, стараясь не отставать. Девушка двигалась быстро и уверенно, явно зная каждый переулок.

Он чувствовал себя неловко. Вчера она швыряла в него гнилые овощи, а сегодня они идут вместе за покупками, как… как кто? Как товарищи? Как соратники?

— Ты чего плетешься? — бросила Варя через плечо, не оборачиваясь. — Боишься, что съем?

— Нет, — поспешно ответил Матвей. — Просто стараюсь запомнить дорогу.

— Запоминай, умник, пригодится, — фыркнула она, но в голосе послышалось нечто похожее на одобрение.

Торг был уже в полном разгаре, хотя солнце только начинало подниматься. Торговцы выкладывали товар, выкрикивали цены, торговались с первыми покупателями.

Матвей огляделся с любопытством. Рынок в Слободке сильно отличался от того, что он видел вчера в богатом квартале. Здесь не было красивых вывесок и чистых прилавков. Товар лежал прямо на грубых деревянных столах, в плетеных корзинах, в ящиках, но люди здесь были живее, громче, привычнее для него.

Варя уверенно прошла мимо нескольких торговцев, даже не взглянув на них, и остановилась у пожилой женщины с молоком.

— Марфа! — окликнула она. — Молоко свежее?

— Свежее, девонька, — улыбнулась та. — Утром доила. Три монеты кувшин. Хочешь попробуй.

Варя молча взяла кувшин, понюхала молоко, слегка покачала — проверяя консистенцию. Потом взяла ложку, зачерпнула, окунула палец и попробовала на кончик языка.

— Жирность слабая, — спокойно сказала она, ставя кувшин обратно. — Разбавляла водой?

— Да что ты, девонька! — всплеснула руками Марфа. — Чистейшее!

— Марфа, — Варя посмотрела на неё ровным взглядом, — я у тебя два года покупаю. Когда молоко хорошее — я плачу без торга, а это — разбавленное. Вчера корова плохо ела? Или просто решила заработать побольше?

Марфа смутилась: — Ну… Буренка моя правда приболела немного. Молока мало дала, вот я чуток водички…

— Понятно, — кивнула Варя. — Тогда две монеты. Это справедливая цена за разбавленное молоко. Хочешь три — принеси завтра нормальное, я возьму два кувшина.

Марфа помялась, но видя, что Варя уже разворачивается к другим торговцам, быстро кивнула: — Ладно, ладно! Две так две, но завтра приходи — будет настоящее, жирное!

— Приду, — пообещала Варя и отсчитала монеты.

Когда они отошли, Матвей не выдержал: — Как ты поняла, что молоко разбавленное? Я бы ни за что не заметил!

— Хорошее молоко густое, тягучее, а это слишком жидко стекало. Плюс запах слабее, чем должен быть и на вкус — водянистое.

— А откуда ты это знаешь?

— Когда полгода покупаешь молоко на последние гроши, быстро учишься отличать хорошее от плохого, — просто ответила она. — Одно дело — купить дешево. Другое дело — купить качественно и дешево. Первому легко научиться, второму — нет. Матвей понял, что наблюдает за работой настоящего профессионала.

Дальше они пошли к торговцу крупой. Здесь Варя была еще более придирчива — она ощупывала зерно, нюхала, даже пробовала на зуб.

— Эта крупа старая, — заявила она. — В ней жучки будут.

— Какие жучки⁈ — возмутился торговец. — Свежее некуда!

— Вот эту возьму, — указала Варя на другой мешок. — А за ту цену, что ты просишь, я у Степана куплю.

Торговец поморщился:

— Ладно, ладно. Скидку сделаю.

И снова Варя победила. Матвей начинал понимать — эта девчонка была настоящим бойцом. Просто поле боя у нее было рынок, а оружие — знание цен и умение торговаться.

Последней остановкой был торговец медом. Толстый, лысый мужик с хитрыми глазками.

— Вот, молодые люди, — заискивающе сказал он. — Лучший мед в городе! Прямо с пасеки!

Варя молча взяла ложку, зачерпнула немного меда. Понюхала, повертела на свету, разглядывая цвет и текстуру. Потом попробовала — и её лицо стало каменным.

— Это не цветочный мед, — спокойно сказала она.

— Что⁈ — возмутился торговец. — Чистейший цветочный! Сам собирал!

— Липовый, — невозмутимо продолжила Варя. — Хороший, качественный, но липовый, а ты его продаешь как цветочный, который вдвое дороже.

Мужик побледнел: — Да ты что несешь, девчонка! Откуда тебе…

— Цвет светлее, — перебила его Варя, указывая ложкой. — Цветочный — темно-золотой, почти янтарный. Этот — бледно-желтый. Плюс запах — у липового сладкий, но без той густоты, что у цветочного и на вкус он легче, не такой насыщенный.

Она поставила ложку на прилавок и посмотрела торговцу в глаза: — Липовый мед хороший, я его возьму, но по нормальной цене — две монеты, а не четыре, как за цветочный.

Торговец открыл рот, потом закрыл. Понял, что обманывать эту девчонку бесполезно. — Две с половиной, — буркнул он. — Последнее слово.

— Две с половиной так две с половиной, — кивнула Варя и отсчитала монеты.

Когда они отошли, Матвей покачал головой с восхищением:

— Как ты разбираешься в продуктах? Цвет, запах, консистенция… Мастер тоже так делает, когда выбирает ингредиенты. Только я пока не научился так хорошо.

— Мастер? — переспросила Варя, бросив на него быстрый взгляд. — Ты про Александра?

— Да, — кивнул Матвей, и в его голосе прозвучала такая искренняя теплота, что Варя невольно замедлила шаг. — Он мой учитель. Спас меня, когда я умирал от голода в крепости, где нас обоих держали. Я был никем — поваренком, которого все пинали, а он… он увидел во мне человека.

Варя молчала, слушая.

— Он не обычный повар, — продолжал Матвей, глядя куда-то вдаль. — Он умеет видеть то, чего другие не замечают. В людях, в продуктах, в ситуациях. Помнишь, как он вчера готовил мясо? Для него каждый кусок — способ говорить с людьми.

— Говорить? — нахмурилась Варя.

— Ну да. Он накормил тебя и детей не просто чтобы накормить, а показать, что вы для него важны. Что он о вас заботится, — Матвей наконец посмотрел на нее. — Мастер всегда так делает. Сначала кормит, потом говорит. Потому что сытый человек слышит лучше, чем голодный.

Варя шла молча, переваривая услышанное.

— А откуда он? — наконец спросила она. — Он же не из здешних и ты тоже.

— Мы с севера, — коротко ответил Матвей. — Служили у одного знатного рода. Но… так вышло, что нам пришлось уехать. Начать заново.

Он не стал вдаваться в подробности — про войну, про интриги, про Морозовых. Варя не должна была знать слишком много, но и соврать он не мог.

— Понятно, — кивнула Варя. Видимо, она привыкла, что люди в Слободке редко рассказывают всю правду о своем прошлом. — Значит, он твой учитель. Чему он тебя учит?

— Всему, — просто ответил Матвей. — Готовить, думать, видеть возможности там, где другие видят только проблемы. Вот как вчера с вами — любой другой вызвал бы стражу и выгнал детей, а мастер увидел… команду.

Варя снова замолчала. Потом вдруг сказала:

— Он странный, твой мастер.

— Знаю, — улыбнулся Матвей. — Но он хороший. Я за него в огонь и в воду.

Варя покосилась на него и неожиданно усмехнулась:

— Ладно. Посмотрим, какой он на самом деле. Слова — это одно, а дела — другое.

— Увидишь, — уверенно сказал Матвей. — Скоро увидишь.

Матвей начинал понимать — выживание в Слободке требовало не меньше ума и знаний, чем торговля в богатых кварталах. Просто навыки были другие.

Они уже собирались уходить, когда подошли к торговцу щелоком. Варя показала на большой серый брусок:

— Этот сколько?

— Полфунта весом, — ответил продавец, грузный мужик с жирными пальцами. — Шесть монет.

— Дорого, — отрезала Варя. — Четыре дам.

— Пять, последнее слово, — продавец изобразил великодушие. — Щелок хороший.

— Ладно, пять так пять, — согласилась Варя и протянула монеты.

Продавец быстро взял деньги, отломил от большого куска кусок поменьше и протянул ей. Варя уже собиралась взять, но Матвей вдруг перехватил её руку.