Моя Академия. Тетралогия (СИ) - Син Евгений

– Не совсем, – удивляю Германыча ответом. – Я спрашивал о другом. Можно ли создать что‑то наподобие ловушки, чтобы человек, не заметив, активировал её и попал в неустойчивые коридоры? Получится ли создать конкретные входы?

– Ты что‑то нарыл, – обвиняюще усмехается завхоз. – Вот просто чую, что‑то нужное и очень интересное.

– Похоже на то, – не собираюсь скрывать.

Ещё несколько коробок отправляются к полностью забитым стеллажам. Германыч торопливо убирает со стола всё, что там лежит.

– Молодец, – говорит. В голосе мужика чувствуется воодушевление. – Так, мне пока ничего не рассказывай. Пошли, – машет рукой.

Выходим со склада. Завхоз запирает дверь и ведёт меня за собой. Вопросов не задаю. Тем более, что мест, куда меня могут отвести в Академии не так уж много.

– Пойдём, пойдём, – бормочет Германыч. – Тут нам всё‑таки нужен директор.

– Так я же сразу спросил, кому рассказывать, – напоминаю.

– Всё правильно спросил, – кивает завхоз. – Дергать директора, не разобравшись, я тоже не могу. Тоже пойми. Зато, посмотри, какой мы тебе урок провели, а? Считай, занятие с личным тренером, – мужик поднимает палец вверх и усмехается.

Тут он прав. Тренировки один на один приносят больше пользы, да и результат от них намного быстрее.

– Да, спасибо, я ценю, – благодарю завхоза, пока представилась такая возможность.

Сам раздумываю по поводу расширения пространства и ловушек. Мысли сменяют одна другую. Да и про саму Академию информации выловил предостаточно.

– Молодец, цени. Это хорошая черта, – продолжает рассуждать завхоз, пока мы идем. – Пошли, пошли, – подгоняет меня. – По такому случаю можно и директора отвлечь. Сам собирался наши проблемы нести. Пора докладывать.

– А что такое? – спрашиваю на удачу.

Вдруг разговорчивость Германыча и тут сыграет мне на руку. Он, конечно, не дурак выдавать секретную информацию, но общую картинку нарисовать сильно помогает.

– Мы уткнулись в тупик, – рассказывает завхоз. – Теперь нужно либо вызывать менталиста и проверять всех, кто находится в Академии – а это как расписаться в бессилии. Либо вовсе закрывать замок от посещения.

Германыч немного сбавляет темп. Видимо, он и сам рад хоть с кем‑то поделиться своими переживаниями и размышлениями.

– Мы не понимаем, почему исчезают именно первокурсники, – продолжает завхоз. – Ещё эта обезьянка долбаная. Вот, как её упустил Пилюлькин, ты мне скажи? – ворчит он. – Сам бы за ней и гонялся. Но, ладно, к нему сейчас претензий нет, дел целительских – завались. Там всё сложно.

– Насколько сложно? – тоже переживаю за ребят.

– Если новый комплекс подойдёт, то Кормак завтра будет уже в норме, – говорит Германыч. – Пилюлькин знает, что делает. Так что встретишься с пареньком на уроках, сам спросишь. А вот девчонке потребуется тщательное восстановление. Быстро не получается, – объясняет завхоз.

– А я думал: целительская магия – раз‑два и готово, – говорю на полном серьезе.

Учитывая опыт Пилюлькина, мне казалось, любые чужие хвори для него – раз плюнуть. Тем более, он сказал, что все поправимо. Вот только сроки не уточнял.

– Ну да, обычно так и есть, раз‑два, и все живы‑здоровы, – грустно смеется Германыч. – Особенно, когда у тебя есть исходники или твоё тело всё ещё помнит, как его только что разорвали или отравили. Чем лучше помнит – тем быстрее обратная регенерация. А там сколько часов прошло?

– Часа четыре, если не пять, – подсчитываю сам для себя.

– Именно, – подтверждает завхоз. – Изменения успели сильно затронуть девчонку. Она, конечно, молодец. Сделала всё как по учебнику и даже больше.

– Да, Пилюлькин тоже об этом сказал, – вспоминаю.

Страшно представить, чем все могло обернуться, если бы не пара‑тройка уроков целителя накануне. Всё‑таки преподы вкладывают в нас огромный пласт информации за короткое время. И чем дальше – тем больше.

– Слишком у паутинников яд неприятный – пусть и медленный, – вздыхает Германыч и подходит к лестнице.

– Все так плохо? – пытаюсь понять состояние девчонки.

– Да нет. В целом терпимо. Майя будет в порядке, не в первый раз и не в последний у нас в Академии происходит подобное, – уверенно добавляет мужик. – Она даже магию не потеряет. Следовательно, не ослабнет. По секрету тебе шепну, есть небольшой шанс, что девчонка после этой передряги усилится за счёт того, что всё сделала сама и полностью сознательно. Только, тщщ! Никому.

– Я ничего не видел и не слышал, – улыбаюсь и делаю вид, что замыкаю рот на замок.

– Ладно, не бери в голову, студент, – завхоз похлопывает меня по плечу. – А ты чего так заботишься?

– Я вообще‑то её нашёл, – пожимаю плечами. – Мы в ответе за тех, кого нашли.

– Это правильно, но не до конца, – качает головой завхоз. – Она взрослая девочка, а вы все – взрослые маги, хоть и дети почти. Поэтому, учти, тут в основном каждый за себя и только немного за всех остальных.

– А как же команда? – уточняю, пока поднимаемся по лестнице.

– Взрослый человек несёт ответственность в первую очередь перед самим собой, – по‑отцовски объясняет Германыч. – Иногда он может её передать. Есть такое. Но тут всё равно нужно смотреть зачем, а так же цель и задачу. Короче, ты меня понял? Всё, переваривай. Мы как раз пришли, – останавливается перед дверью директора. – Генрих Олегович!

– Афанасий, а ты тут зачем? – раздаётся четкий голос из‑за закрытой двери, словно снаружи находится микрофон.

– Да надо нам, надо, – ворчливо отвечает завхоз.

– Ну заходите, раз надо, – снова произносит голос, и дверь сама по себе открывается.

Мы заходим.

Директор висит в воздухе с закрытыми глазами, а вокруг него крутятся шесть маленьких артефактов – судя по всему, колец. Мужчина висит внутри ритуальной звезды в окружении тонких, бьющих во все стороны, молний.

Сейчас на себе почти не чувствую давление магии Генриха Олеговича, как в прошлый раз. Кажется тот кусок пространства, где он сейчас находится, окружён сильными щитами. Воздух по ритуальной границе слегка дрожит. Видимо, таким образом директор заботится не только о своей безопасности. Буйство стихий внутри ритуального рисунка совершенно никаким образом не касается нас снаружи.

– Когда ещё увидишь, как великий маг зачаровывает артефакты? – с задором спрашивает завхоз. – Внимай, студент.

– Ой, да ладно, тебе стращать, – раздаётся голос сразу со всех сторон.

Лицо директора при этом абсолютно спокойно: губы не шевелятся, рот не открывается. Генрих так и остаётся висеть в воздухе с закрытыми глазами.

– Это нормальная работа, просто экономит время и силы, – поясняет директор. – На моём уровне силы проще сделать артефакты сразу из первых основных элементов, – поясняет его голос. – И лучше включать сложные плетения при создании. Выковывать и потом гравировать – долго и нудно.

Продолжаю смотреть на всё происходящее с примесью восторга и удивления.

– Вокруг же просто антураж, – поясняет завхоз. – Не бери в голову, студент. Можно и без него, но с ним проще.

– Афанасий, зачем разрушаешь магию представления? – продолжает голос. – Ладно. Что хотели сказать? Слушаю.

Завхоз подталкивает меня в бок.

– Мы точно не помешаем? – уточняю шепотом.

– Нет, не помешаете, – отвечает голос. – Мне моих потоков сознания достаточно, чтобы сделать для вашей группы артефакты и одновременно слушать вас.

Голос звучит неестественно и холодно, но периодически улавливаю в нём лёгкую добрую насмешку.

Ничего не скажешь. Интересно здесь существуют великие маги.

– Говори, чего ты там надумал, – подталкивает меня Германыч.

– У меня появилась идея, что студенты пропадают не случайно, – высказываю главную мысль.

– Не скажу, что твоя идея эксклюзивная, – практически смеётся голос. – Это довольно очевидно. Что ещё?

– Угу, только вот мне несколько дней кое‑что не даёт покоя, – продолжаю рассказывать. – Вы же читали моё дело? Там должно быть написано, что после госпиталя я периодически становился особенно внимателен к деталям.