Моя Академия. Тетралогия (СИ) - Син Евгений

В самом конце меня вырубает, как после долгого изматывающего кросса.

Просыпаюсь только утром. Несколько часов буквально исчезают из моей жизни. Как пролетает время – не замечаю.

Сразу же проверяю ученический амулет. На месте. Так, револьвер? Тоже тут. Поднимаю взгляд на стену и сильно удивляюсь. В пространстве остается висеть цепочка цепи из моих глифов. Они никуда так и не исчезают после сегодняшней ночи. Цепь не уменьшается. Магия как была, так и осталась внутри цепочки.

Это, в общем‑то, хорошо. Значит, плетение устойчивое и выполнено без ошибок.

Раздумываю. Первых уроков все равно нет. Тело восстановилось. Можно запланировать к вечеру новую порцию усилений. Почему нет? Тренироваться‑то надо. Неплохой подарок мне достался от существа, но его нужно переводить под сознательный контроль. И побыстрее: пока помню ощущения. Считай, последнее время я только и делал, что отдыхал от магии. Надо тщательнее спланировать время для обучения и дополнительных тренировок.

Информер мигает – новые сообщения. Сердце слегка ёкает. Странно. В глубине души надеюсь, что Ариадна справится со своей инициацией.

Тянусь к информеру. Однако нет.

Два сообщения в личной зоне, и оба не от неё. Первое – от юриста моего отца. Оно полно удивления, поскольку отец, видимо, переживает, что я не пишу. А сам он ни сном ни духом, где я и что со мной. Так и есть: после приезда в Академию не отвечаю ни на какие сообщения и сам не проявляюсь.

Ладно, решим.

Второе сообщение – от жены моего дядьки. В нём удивления не меньше. Женщина спрашивает, не ошибся ли я номером и порядком цифр, поскольку подобных выплат контрактом её мужа не предусмотрено. Уж она это точно знает. Её честность меня радует.

Пишу ответ: «Доброго времени! Не ошибся. Еще раз выражаю благодарность вашей семье и отдельно вашему мужу. Если вдруг понадобится помощь – обращайтесь.»

В ответ практически сразу приходит многословное письмо с благодарностями и пожеланиями всяческих благ. Женщина в этом же письме делится своими жизненными перипетиями.

«… чем очень нас выручили! Теперь, благодаря вашей поддержке, дети получат хорошее образование. Сами понимаете, при отсутствии кормильца об этом думается в последнюю очередь…»

Письмо оставляет неоднозначные ощущения. С одной стороны, очень приятно его получить и узнать, что сделал благое дело. С другой стороны, не чувствую, что это моя жизнь.

Для себя я будто бы отдал долги и закрыл этот вопрос. Тем более что ни жену, ни детей моего дядьки я не знал ни тогда, ни сейчас. Внутри возникает только лёгкое удовлетворение от того, что деньги пришлись ко двору.

На второе письмо тоже отвечаю. Его текст наталкивает меня на странную мысль о том, что я, в общем‑то, порядочный свин.

Про дядьку подумал, а про своего отца забыл. Ладно бы мачеха – она только порадуется тому, что несколько недель меня не слышно и не видно. А вот отец вряд ли такого же мнения. При этом абсолютно точно знаю, что приехать он не может. Да и на сторонние письма в Академии вряд ли отвечают.

Сочиняю длинное письмо и откладываю в черновики.

Спрашиваю у юриста, каким образом могу связаться с отцом.

Только собираюсь отложить информер, как вижу входящий вызов. Даже не знал, что информером можно пользоваться таким образом. Лихорадочно смотрю на сам аппарат и интуитивно понимаю, как принять звонок.

– Господин Орлов? – раздаётся голос. – Здравствуйте, меня зовут Марк Анатольевич Полевой. Я юрист вашего отца. Вы мне только что написали. Увидел, что вы сейчас в личной зоне, решил не откладывать и сразу вас набрать. Видите, получилось! Видимо, этот канал ваша Академия ещё не перекрыла.

– А остальные они разве перекрывают? – задаю вопрос.

Сама ситуация чуть выбивает из колеи. К звонку юриста никак не готовился, но поговорить рано или поздно все равно было бы надо.

– Конечно, перекрывают, – отвечает мужчина. – В Академии до студентов обычно не добраться. Доступа нет – ни прямого, ни косвенного. Видимо, вам просто забыли закрыть. В любом случае удобно, если мы сможем, наконец, пообщаться.

– Безусловно, Марк Анатольевич, – подтверждаю.

– Дело в том, что ваш отец сейчас находится в длительном боевом выходе, – сообщает юрист. – Связаться непосредственно с ним вы никак не сможете. Ваш родитель оставил для меня конкретные указания. В любое время я в вашем распоряжении.

– Так, Марк Анатольевич, можно поподробнее? – стараюсь разобраться, что к чему.

– Спрашивайте. Отвечу на любые ваши вопросы, – продолжает мужчина. – Единственное – для начала всё‑таки сообщите мне: есть ли срочная необходимость в моих услугах? Судя по паническому запросу вашего отца и отсутствию какой‑либо информации от вас, я начал предполагать худшее.

– Нет‑нет, тут всё было в пределах нормы, – сразу обозначаю. – В госпитале вылечили, Академия отработала нормально, после прорыва выжил. Если вы о нём слышали… К сожалению, дядька погиб еще в поезде. Больше ничего другого сообщить вам не могу. Всё, что касается помощи, я уже урегулировал с его родственниками.

– Думаю, вы немного поспешили, – говорит юрист.

– Почему? – удивляюсь.

– Контракт Карла Викентьевича записан на имя вашего отца.

– Не вижу в этом большой проблемы, – высказываю мнение. – Правда, не очень понимаю, почему контракт моего дядьки не касается непосредственно меня? По законам королевства я вполне себе совершеннолетний.

На том конце провода повисает недолгое молчание.

– Да, всё так, – подтверждает юрист. – Вы же маг, но ваш отец озаботился этим вопросом с самого начала. Да и контракт все же был оформлен с графством, а не личный. Но это не так важно. Я это решу. Поэтому, если несложно, сообщите мне, как именно вы урегулировали вопрос…

В ходе диалога закрадываются некоторые сомнения. Сначала юрист пробился через отсутствующую связь, теперь навязывает свои правила. Аккуратно так, издалека.

– Скажите, в чьих интересах вы работаете? – спрашиваю напрямую. – В интересах моего отца или в моих интересах?

– Контракт проплачивал ваш отец, – рассказывает мужчина. – Но интересы защищаю исключительно ваши. Тут нет никаких других вариантов.

– Услуги юриста для меня сейчас пока не очень актуальны, – говорю. – Думаю, конфликт со следователями по особым делам вас интересует меньше всего.

Забрасываю идею, но особого результата не жду.

– Зря вы так думаете, – заметно оживляется юрист. – Вы являетесь лицом, которое находится под защитой моих профессиональных навыков, – переходит на официальный язык.

– Понятно, – отвечаю. – В таком случае могу вас обрадовать – следователи обещали вернуться. Так что успеете показать свои навыки.

– У вас уже сформированы конкретные претензии? – уточняет мужик.

– Есть парочка, – захожу издалека. – Я участвовал в одном их деле в качестве свидетеля. Плюс ситуация с поездом и прорывом. Потом меня пригласили побыть…кхм, приманкой с некоторой опасностью для жизни.

– А вот с этого места прошу поподробнее… – в голосе юриста слышится явная заинтересованность.

Выкладывать ему всё и сразу, само собой, не собираюсь.

– Давайте пойдём другим путем, – предлагаю. – Вы мне сначала расскажете, что случилось с отцом.

Останавливаю активность юриста. Прежде всего меня волнуют слова о том, что отец находится на боевом выходе.

– С ним всё в порядке, – заверяет мужик. – Некросы снова зашевелились возле границ. Ваш отец вторую неделю участвует в боевом выходе в составе отрядов дворян. Отражает нападение. Да вы не переживайте! – говорит юрист. – С ними сейчас связи нет, но это вполне себе рутинное мероприятие. В таких выходах редко случаются большие потери или другие серьёзные проблемы. По крайней мере, нам пока об этом неизвестно.

Вспоминаю видео про некромантов, которое смотрел еще в госпитале. Становится не по себе.

– Не переживайте, молодой человек, – повторяет мужик. – Уверен, что ваш отец вернется живым и невредимым. Как и всегда. Не в первый раз ведь.