Демон Жадности. Тетралогия (СИ) - Розин Юрий

Молчаливые кивки были красноречивее любых обещаний. Я видел в их глазах понимание. Мы были зубцами одной шестеренки, и любое лишнее движение могло застопорить весь механизм.

– По местам.

Они растворились в утреннем тумане, как призраки. Я остался один. Прошелся по своим постам еще раз, лично убедился, что все на месте. Затем вернулся в гостиницу, принял ледяной душ – моему телу это было не нужно, но ритуал помогал собрать мысли.

Направился к ратуше. Сразу после бокового входа, предназначенного для «персонала», стояли те самые кабинки. Я зашел в одну из них. Пространство тут, в отличие от раздевалок для гостей было узким, без зеркал.

Я снял одежду, сложил ее на аккуратную скамейку. На мне осталась артефактная защитная перевязь (в моем случае нужная для удобства, а не для обороны) с ножнами, кобурой и держателем для рации. Взял со стены маску.

Она была тяжелой, из позолоченного металла, с прорезями для глаз, лишенная какого‑либо выражения. Просто золотая пустота. Я примерил ее. Холодный металл плотно прилег к лицу.

Я вышел из кабинки. Охранник у входа, тоже в маске, но серебряной, молча кивнул и отдернул тяжелый занавес, впуская меня в сердце бала.

Шум, свет и запах ударили в меня словно волна. Гигантский зал ратуши был преображен до неузнаваемости.

Мягкий, чувственный полумрак, нарушаемый лишь приглушенным светом магических шаров, окрашенных в теплые тона. Воздух был густым и сладким от аромата дорогих духов, экзотических цветов и вина. И повсюду – голые люди.

Аристократы, магнаты, военные – все они скинули свои костюмы и маскировку, обнажив не только кожу, но и свои истинные, не скрытые теперь аппетиты. Впрочем, этот зал был немного для другого.

Тут гости стояли группами, вели неторопливые беседы, смеялись, пили из бокалов, предлагаемых снующими туда‑сюда официантами, ели, набирая разнообразные яства, расставленные на низких столах. Где‑то в стороне играл квартет, но его музыка тонула в общем гуле голосов.

Я заставил себя сделать первый шаг, потом второй, вливаясь в этот странный, гипнотический поток. Мой мозг, отрешенный от физиологии происходящего, работал с холодной четкостью. Я сверял маски, позы, манеры держаться с тем списком, что хранился у меня в голове.

Вот толстый мужчина в маске быка – глава зейсавского торгового синдиката. Полезен контрактами на поставки. Я подошел, обменялся парой ничего не значащих фраз о качестве вина, вскользь упомянул возможности Коалиции в обеспечении безопасности грузов. Он кивал, его глаза блестели за прорезями маски, но я видел расчетливый интерес.

Вот группа военных. Высокие чины из соседнего королевства. Я втерся в их круг, подхватил разговор о новых моделях артефактных двигателей для кораблей, ненавязчиво сделав комплимент их флоту. Разговор пошел живее. Они были польщены. Возможность наладить контакт с их адмиралтейством была бы очень полезна в том числе для меня лично, так как арендовать постоянно корабли у Коалиции было не слишком удобно.

Банкиры, промышленники, чиновники – я методично, как на конвейере, обходил их, сея семена будущих сделок, оставляя впечатление компетентного и полезного человека.

Аристократов я избегал. Их разговоры о чести рода, о предках, о тонкостях этикета были для меня пустым звуком, игрой, в которой не было материальной выгоды.

А затем я увидел человека в маске акулы. Изящная, из темного серебра, с идеально проработанными острыми зубами. Она скрывала лицо, но не могла скрыть осанку, выправку, ту незримую ауру превосходства, что присуща тем, кто родился у власти.

Рилен фон Амалис. Он стоял немного в стороне, опираясь на барную стойку, и смотрел на толпу с видом скучающего хищника. Его взгляд скользил по телам, но не с похотью, а с холодной оценкой, словно он искал что‑то конкретное.

Вопрос, мучивший меня с момента изучения списка, снова вспыхнул с новой силой. Зачем он здесь? Зачем все они здесь?

Я продолжал свой медленный, бесцельный обход зала, поддерживая легкие беседы, но внимание было приковано к серебряной маске акулы. Спустя минут двадцать он отлип от барной стойки, пошел сквозь толпу.

Поначалу, как и я, он просто прогуливался, но в какой‑то момент вдруг уверенно направился к массивным арочным дверям в дальнем конце зала, за которыми начиналась так называемая «Зона наслаждений».

Мне пришлось сделать небольшой крюк, чтобы не привлекать внимания, но я последовал за ним.

Переход из банкетного зала в зону интима был подобен переходу в другое измерение. Освещение здесь было приглушенным, почти интимным. Воздух был гуще, насыщеннее, пах сандалом, мускусом и чем‑то сладковато‑тяжелым, дурманящим.

Вместо столов и стульев повсюду стояли низкие широкие кушетки, отгороженные друг от друга полупрозрачными шелковыми занавесями. Тишину нарушали лишь приглушенные стоны, шепот, влажный звук поцелуев и мягкий скрип кожи о кожу.

Вдоль стен были расставлены приватные комнатки для тех, кто не хотел, что посторонние видели, чем они занимались. Или о чем разговаривали.

Рилен не стал бродить меж лож, выискивая партнера. Он как будто сразу знал, куда идет. Его взгляд выхватил из полумрака высокую, стройную женщину в маске из темной чешуи, с искусно выполненным капюшоном кобры. Она стояла, прислонившись к колонне, и наблюдала за парой влюбленных неподалеку, но ее поза была неестественно напряженной, словно она ждала.

Они не обменялись ни словом. Лишь короткий, едва заметный кивок – и Рилен проследовал за ней в одну из ближайших комнаток, закрыв за собой дверь.

Большинство увидело бы в этом лишь обычную для этого места сцену: знатный гость нашел себе развлечение по вкусу. Но ледяной осколок знания вонзился мне в мозг.

Я провел полтора года в их проклятом дворце, нося маску убитого принца. Я видел их настоящие лица, слышал их пьяные исповеди в предрассветные часы. И я помнил одну из них – сломленный, полный ненависти к себе монолог Рилена о том, что он никогда не сможет быть тем, кем хочет его отец.

О том, что женщины вызывают у него лишь холодную вежливость, и лишь необходимость продолжить род заставит его когда‑либо переступить этот порог.

Этот поход в кабинку был не для утех. Это была деловая встреча.

Я отступил в тень, за другую колонну, заставляя себя дышать ровно. В голове проносились лица, титулы, описания. Маска кобры… Маска кобры… Молодая графиня… как ее… Элисса ван Дорн.

Из знатного, но небогатого зейсавского рода. Ничем не примечательна. Никаких связей с Амалисом в досье. Но она здесь. И она только что передала что‑то Рилену. Или получила что‑то от него.

Я ждал. Они вышли почти одновременно, но уже не вместе. Рилен, поправив маску, с тем же видом скучающего превосходства направился обратно в банкетный зал. Кобра же, наоборот, двинулась глубже, в сторону аукционного зала, где уже начинали собираться гости для главного действия.

Я принял решение мгновенно. Рилен вел себя предсказуемо. Его роль, судя по всему, была выполнена. А вот ее – только начиналась.

Я последовал за Коброй, сливаясь с потоком гостей, направлявшихся на торги. Аукционный зал был устроен иначе: ряды удобных кресел, сцена, приглушенный свет, сосредоточенный на том, что будут показывать.

Кобра не стала занимать место в первых рядах. Она обошла зал по периметру и опустилась в кресло в самом конце ряда, рядом с массивным, широкоплечим мужчиной в маске кабана – нарочито грубой, с торчащими клыками, вырезанной из темного дерева и инкрустацией из обсидиана.

Они не смотрели друг на друга, никак не контактировали внешне. Но, судя по всему, место имел короткий, не больше минуты, обмен фразами. Затем кобра легким движением руки поправила складку своего несуществующего платья и поднялась, уходя прочь, будто просто решив сменить позицию.

Мое сердце заколотилось чаще. Вся моя концентрация теперь была на маске кабана. Я мысленно пролистал предоставленный мне список. И… ничего. Ни одного гостя с описанием маски кабана. Ни одного упоминания.