Аквилон. Трилогия (СИ) - Токсик Саша

Всё таки приказчик‑убийца унаследовал титул своего работодателя.

Мергель поднялся.

Он сделал жест, удивительно изящный для такой туши. Плавное движение руки, приглашающее и повелевающее одновременно.

Двое мужчин поднялись следом.

Валентин Лазурин, мой дорогой родственничек, укравший наследство Аквилонов. Крепкий, широкоплечий, типичное телосложение мага‑силовика. Но в движениях чувствовалась нервозность, глаза бегали, никогда не смотрели прямо. Несмотря на габариты, он сутулился, словно старался занять меньше места.

Второй, Пётр Вяземский, приятель Лазурина и поклонник Аглаи. Я знал его по светской хронике. Профиль как с римской монеты. Держится уверенно, даже слегка высокомерно. Плечи расправлены, подбородок приподнят. Он из тех, кого называют «золотой молодёжью», надежда рода, никогда не знавший нужды.

Но к серьёзным делам его не подпускают, вот он и ищет себе заработок и приключения в опасных местах.

Мужчины направились к камину в дальнем конце зала. Их шаги глушил толстый персидский ковёр. Я видел край узора, когда Аглая повернула голову. Сложное переплетение синих и золотых нитей, растительный орнамент. Ручная работа, старинная. Такой ковёр стоит как небольшое поместье

«Далеко! Не слышно!» – забеспокоилась Капля, – «Уходят!»

Аглая выждала момент. Потом встала, покачаваясь:

– Ох… душно… голова кружится…

Несколько дам посмотрели с осуждением. Мужчины наоборот, с ухмылками. Аглая направилась к дивану в нише у камина. Каждый шаг был рассчитан. Не слишком твёрдый, чтобы не выдать трезвость, не слишком шаткий, чтобы не вызвать подозрений.

Она упала на диван с театральным вздохом. Голова откинулась на подушку, глаза закрылись.

Мергель забарабанил пальцами по подлокотнику кресла. Тум‑тум‑тум‑тум. Золотые перстни постукивали по дереву.

– Не обращайте внимания, барон, – мягко произнёс Вяземский. – Дамы нынче слабы к шампанскому. Она уснёт через минуту.

– Женщины на деловых встречах… – проворчал Мергель, но успокоился.

У камина был кто‑то четвёртый. Кто‑то их ждал. Я не мог разглядеть его с такого ракурса, а после этот человек тоже сел, оставаясь полностью невидимым.

– Господа, позвольте мне быть откровенным, – Мергель откинулся в кресле, и оно жалобно заскрипело под его весом. – Наше предприятие идёт успешнее, чем мы планировали. Синявинский завод работает на полную мощность.

– Старик Синявин держался до последнего, – вставил Лазурин. – Упрямый был, как осёл. Не хотел продавать ни за какие деньги. Говорил, что это дело его отца и деда.

– Трогательная семейная привязанность, – в голосе Мергеля сочился сарказм густой, как патока. – И что же заставило его передумать?

– Эпидемия, – ответил незнакомый голос. – Удивительно, как быстро меняются приоритеты, когда половина рабочих и их семьи слегли с загадочной болезнью. Скважина внезапно оказалась заражена.

– За неделю старик потерял всё, – добавил Лазурин. – Продал за четверть цены и ещё благодарил, что взяли. Чуть не плакал, когда подписывал документы.

Все трое негромко засмеялись. Смех заговорщиков, уверенных в своей безнаказанности.

Видение слегка дрогнуло. Аглая делала вид, что дремлет, но я почувствовал её напряжение. Она боялась пошевелиться, чтобы не привлечь внимание.

– И самое прекрасное, – продолжил Мергель, – производство не остановилось ни на день. Мы просто заменили рабочих, поставили своих управляющих. Все документы в порядке, печати подлинные, сертификаты безупречны. Теперь это «Кристальный источник», а не «Синявинские воды», поэтому её берут охотно.

– Превосходная схема, – Лазурин говорил с деланной небрежностью. Но я слышу в его голосе нотку гордости – он хочет, чтобы его вклад оценили. – Мои люди в портах обеспечат распространение. Они берут товар оптом, не проверяя. Им наплевать, что внутри в бутылках, главное что бумаги в порядке.

– Мы приближаемся к монополии, господа – торжествующе заявил Мергель. – Без воды жить невозможно, и люди будут платить за неё любые деньги. А страх только усилит это желание. Осталось совсем немного. Как у нас дела со столичным проектом?

– Всё продвигается, – ответил незнакомец. – Совсем скоро вы увидите результаты.

– А это не опасно? – поинтересовался Вяземский.

– Что именно? – Мергель произнёс это таким тоном, что молодой аристократ смутился.

– Заражённая вода, – пробормотал он. – Вдруг по ошибке кто‑то из нас тоже выпьет такую?

– Ничего не случится, – тянущим, нудным голосом произнёс незнакомец. – Почувствуете лёгкое недомогание, через пару дней пройдет. Чтобы всерьёз заболеть, нужно употреблять такую воду систематически. Вот тогда возможны различные последствия, вплоть до летальных…

– Да ничего с ними не будет! – зло бросил Лазурин, – эта чернь живучая как собаки. А даже если кто‑то подохнет, никто переживать не станет. Их и так слишком много, Озёрный край перенаселён.

На этом разговор сам собой потух. Подали десерт, мужчины вернулись к столу. Аглая «проснулась» через несколько минут. Попросила воды, извинилась перед Вяземским. Я досмотрел до момента, когда гости отправились по домам и «вынырнул» из видения.

Открыл глаза. Топаз всё ещё светился, но уже слабее. Заклинание сыграло свою роль и теперь развеялось.

Аглая смотрела на меня с тревогой. Она подалась вперёд, и халат распахнулся ещё больше. Не ради соблазнения, просто забыла о приличиях от волнения.

Я взвесил топаз на ладони, потом протянул ей. Она взяла камень обеими руками, бережно, словно птенца.

– Он всё ещё тёплый… и светится!

– Остаточная магия. Продержится несколько месяцев, потом погаснет. Но записывать больше не будет, заклинание отработало своё.

Встал, подошёл к ней, положил руку на плечо. Через тонкий шёлк чувствовалось, как она дрожит. То ли от утренней прохлады, то ли от волнения.

– Вы превзошли все мои ожидания, Аглая. Информация действительно бесценна. Благодарю за риск, на который вы пошли.

– Вы считаете, это всё правда? – она нервно облизнула губы. – То, о чём они говорили?

– А вы как считаете? – ответил я. – Вы же сами слышали, что они продают заражённую воду и этому радуются.

– Какой ужас! Нужно обратиться к властям!

– С чем? С вашим рассказом? Как долго вы проживёте после этого?

Она побледнела.

– Но как же быть?

– Главное, молчите обо всём, что услышали, – объяснил я. – Вы сделали своё дело, остальное предоставьте мне.

О том, что Аглая выболтает секреты, которые ей стали известны, я не волновался. У женщины её профессии должны быть здоровые инстинкты и богатое воображение. Наверняка ей приходилось уже сталкиваться с опасными тайнами, и угроза жизни станет лучшей гарантией молчания.

– А что с артефактом? Он не будет записывать дальше? – заволновалась девушка. – Вдруг он запишет что‑нибудь… личное?

– Заклинание было одноразовым. Теперь это обычное украшение. Можете носить со спокойной душой. Никакой магии в нём больше нет.

Аглая видимо расслабилась. Плечи опустились, дыхание выровнялось. Села обратно на кушетку. В утреннем свете, без косметики и причёски, она выглядела моложе своих лет.

– Что теперь? Чем ещё я могу помочь? У меня назначена встреча с Вяземским через три дня. Он обещал свести меня с какими‑то важными людьми из городского совета.

– Не боитесь?

– Я и так в этом деле по уши, – хмыкнула. – Так хотя бы заработаю себе еще немного.

– Мне нужно, чтобы вы выяснили одну вещь. Они упоминали какое‑то дело в столице. Выясните, если сможете, что за дело, и следующий гонорар также будет щедрым.

Аглая кивнула. В глазах загорелся знакомый азарт. Она обожала эту игру в шпионов, это придавало её жизни остроты, которой так не хватало в рутине профессиональной обольстительницы.

– Разумеется, смогу. У меня есть свои методы заставить мужчин говорить. Особенно когда они выпьют и расслабятся. Вяземский болтлив как сорока после третьего бокала. А если я изображу восхищение его деловой хваткой… мужчины обожают хвастаться перед женщинами своими достижениями.