Аквилон. Трилогия (СИ) - Токсик Саша

– Будьте осторожны, – предупредил я.

Она махнула рукой, отгоняя мои опасения как назойливую муху.

– Не волнуйтесь. Я умею быть незаметной. Для таких, как Мергель и Лазурин, женщины вроде меня просто красивая мебель. Они не считают нас способными на что‑то большее, чем улыбаться и хлопать ресницами. В этом моё преимущество.

Картина происходящего вырисовывалась всё яснее. Я помнил пробирку с элементалями, которую Капля украла на водоходе Ласточка, у пассажира сошедшего в Синявино.

Либо эта пробирка была не единственной, либо Лазурин и компания провели еще одну попытку, заразив скважину. Что за дело у них в столице? Неужели, хотят подмять под себя еще один завод? В столице их не так много, и мысли рано или поздно возвращались к предприятию Добролюбова.

Мергель уже совершал попытку его купить. Рано или поздно, он её повторит. Надо предупредить Добролюбова. Поверит он или нет, дело его. В данном случае «предупреждён, значит вооружен».

Но главное, нужно создать надежный прибор для проверки воды. Чем быстрее, тем лучше. Это нанесёт удар по Мергелю и Лазурину куда больнее, чем любое обвинение. Поэтому от Аглаи я направился сразу к артефактору Шестакову.

Переулок Шестерёнок встретил меня знакомой какофонией звуков. Огромная медная шестерня на въезде всё так же красовалась без половины зубьев. Символ улицы мастеров, где сломанное не выбрасывают, а дают ему новую жизнь.

Дом номер три выглядел ещё более обшарпанным, чем в прошлый раз. Одна ставня теперь вообще валялась на земле, а вторая держалась на честном слове и ржавой проволоке.

Я спустился в подвал по скрипучим ступеням. Дверь в мастерскую была приоткрыта, изнутри лился жёлтый свет артефактных ламп вперемешку с красными отблесками от печи.

Мастерская Шестакова напоминала последствия небольшого, но весёлого апокалипсиса. На столах громоздились конструкции, в которых только сам изобретатель мог найти логику.

Трубки соединялись с шестерёнками, шестерёнки с пружинами, пружины с какими‑то стеклянными колбами, из которых торчали медные стержни. С потолка свисали цепи, крюки и нечто, подозрительно напоминающее скелет механической птицы.

Сам Шестаков стоял спиной ко мне, склонившись над устройством, которое при ближайшем рассмотрении оказалось помесью самовара с органом. Из дюжины труб разного диаметра вырывались струйки пара, создавая подобие мелодии.

– Ну же, милая! Ну же, красавица! Работай! – бормотал он, подкручивая какой‑то вентиль.

Устройство ответило оглушительным свистом и выплюнуло струю кипятка, едва не попавшую мне в лицо.

– Господин Ключевский! – Шестаков обернулся, и его лицо засияло улыбкой ребёнка, которому подарили новую игрушку. – Как вовремя! Смотрите, что у меня получилось!

Не дожидаясь ответа, он схватил меня за рукав и потащил к столу у стены. Эта часть мастерской выглядела неожиданно организованной.

– Смотрите, смотрите! – Шестаков подтащил меня к столу, где стояли несколько странных устройств. – Помните, вы заказывали скучные корпуса для каких‑то там приборов? Так вот, я сделал! Но не просто сделал, а улучшил!

Он схватил медный цилиндр с краником и рычагом сбоку.

– Это что? – я спросил с опаской.

– Газированная вода! – объявил он торжественно. – Смотрите! Наливаем обычную воду…

Он плеснул воды из кувшина в цилиндр, потом вставил в специальное гнездо маленький голубоватый камень.

– Эолов камень, воздушный стихийный накопитель минимальной мощности. Теперь нажимаем рычаг и…

Раздалось громкое шипение, из краника брызнула пена.

– Вуаля! Газированная вода! Можете добавить сироп, лимон, что угодно! Представляете? Проверили воду на чистоту и тут же сделали из неё лимонад! Гениально же!

«Пузырики!!!» – восхитилась Капля. – «Капля тоже может делать пузырики!!!»

Не дожидаясь моего ответа, Шестаков схватил следующее устройство. Керамический чайник с металлическими вставками и хитрой системой трубок.

– А это! Моментальный кипятильник! Холодная вода, чайные листья, один огнекамень минимальной мощности, и через десять секунд готовый чай! Горячий! Можно даже температуру регулировать!

– Шестаков…

– Подождите, подождите! – он уже тащил третье устройство. – Вот это мой шедевр! Поющий чайник!

Устройство действительно напоминало чайник, но с таким количеством дополнительных деталей, что исходная форма угадывалась с трудом. Трубки, клапаны, какие‑то резонаторы…

– При закипании пар проходит через систему свистков, настроенных на разные тона! Можно запрограммировать мелодию! Хотите «Калинку»? Или может Венский вальс? А если добавить сюда механизм для взбивания молока, получится поющий капучинатор!

– Пётр Савельевич, – я попытался остановить поток его красноречия. – А мои приборы?

Он сдулся, как проколотый воздушный шар.

– Ах да… ваши скучные приборы… – он подошёл к другому столу и снял ткань. – Вот. Десять штук я сделать не успел. Технология оказалась сложнее, чем я думал. Готовы пять карманных и два стационарных.

На столе лежали латунные коробочки размером с портсигар и два прибора покрупнее, размером с небольшой чемоданчик. Я взял одну из коробочек, открыл. Внутри – именно то, что заказывал. Серебряный щуп на гибком проводе, небольшое окошко для камня‑тестера, рычажок активации. Всё строго по моим чертежам.

– Отличная работа, – я кивнул с одобрением.

– Отличная? – он оживился. – Это же просто коробки с дырками! Никакой фантазии! Вот если бы вы позволили мне добавить хотя бы термометр! Или компас! Вдруг вам на корабле понадобится?

– Не понадобится.

– А подсветку? Лунным камнем! Чтобы в темноте можно было пользоваться!

– Спасибо, не нужно.

– Музыкальный сигнал об окончании проверки? Разные мелодии для разных результатов!

– Нет.

Он вздохнул так глубоко, что пламя в ближайшей горелке заколебалось.

– Вы не понимаете! Это же можно сделать универсальным водным процессором! Проверка качества, очистка, газирование, подогрев, охлаждение, ароматизация – всё в одном устройстве!

– Мне нужны именно такие, какие есть, – я сказал твёрдо. – Сколько времени займёт изготовление остальных?

– Два дня. Может, три. Серебряные щупы – деликатная работа, нужна точность. А вы так и не скажете, для чего эти приборы?

– Для проверки качества воды.

– Я это понял! Но как именно? Что за принцип? Может, если я буду знать…

– Лучше вам не знать. Так, сколько с меня?

– Сто пятьдесят рублей, – он назвал сумму с видом человека, который готов торговаться. – Но если вы возьмёте ещё и кипятильник, всего за десять рублей, то я сделаю скидку и…

– Беру, – прервал я его. Времени на торговлю не было.

Шестаков просиял и буквально впихнул мне в руки керамический чайник.

– Вот увидите, пригодится! Особенно в походных условиях! А если вам понравится, закажете партию для продажи! Представляете, в каждом доме моментальный чай! В каждой конторе! Революция в чаепитии!

Пока он упаковывал приборы в деревянный ящик, зачем‑то их перекладывая соломой, я достал чековую книжку и выписал чек на сто шестьдесят рублей. Шестаков принял его с благоговением археолога, получившего папирус лично от фараона.

– Эх, господин Ключевский, нет в вас души изобретателя! Вот представьте – человек проверяет воду и тут же может приготовить из неё кофе! Или суп! Универсальность!

«Дядя смешной!» – прокомментировала Капля. – «Хочет всё в одно засунуть! Как Капля в свой карман!»

– Кстати, – Шестаков вдруг оживился снова. – Раз уж вы здесь, взгляните на моё новое изобретение! Вечный двигатель!

– В другой раз, – я попятился к лестнице.

– Но это же технологический прорыв! Смотрите, если взять русалочий камень и соединить его с воздушным элементалем через систему резонаторов…

Я поднимался по лестнице, а он всё говорил и говорил, перечисляя преимущества своего изобретения. Даже когда я вышел на улицу и закрыл за собой дверь, из подвала всё ещё доносился его приглушённый голос: