Дубль два. Книга вторая (СИ) - Дмитриев Олег

— Ну а чего орать-то? — судя по листочкам, Древо поморщилось. Не знаю, как — но прям очевидно было.

— Да он старый, как мамонт!!! — что-то прям понесло меня.

— Ну, положим, Серый-то будет помоложе гораздо. Но я ему передам твоё мнение, Аспид, непременно. А старый конь борозды не портит, забыл пословицу? — Ося снова сыграл на контрасте, «включив» сперва тональность спикера палаты Лордов, а потом снова рухнув на устное народное творчество. Эти эклектичные «американские горки» начинали утомлять.

— Нет, ты правда совсем отупел за ночь, что ли? Тебе ж русским языком вчера говорено было и про иммуномодуляторы, и про уникальные теломеры, про долголетие. Про регенерацию тканей, думали, сам догадаешься. Ошиблись, видимо, опять. — Древо снова наводило меня на нужные мысли, но в своём духе — тыкая носом. Видимо, деликатность и такт у реликтовых пород отмирали за ненадобностью в раннем детстве. В палеозой.

— В мезозой, неуч! — тут же поправил меня Ося.

— То есть помимо продолжительности жизни, сохраняется функциональность? — не обратил я внимания на его уточнение. К чёрту конкретику — тут более животрепещущие вопросы есть!

— Ну да! Если все клетки, а следовательно ткани и органы обладают повышенной регенерацией и могут существовать в течение более долгого времени, выполнять возложенные на них природой функции им тоже ничего не мешает. Ну, кроме идиотизма вашего потомственного, дураки двуногие. Тьфу ты, Аспид, то злишь, то расстраиваешь, что с тобой делать? Вот мигрень теперь из-за тебя, — капризно закончил он.

— У тебя не может быть мигрени, — отстраненно заметил я, усевшись наконец-то на диван.

— Чойта? — вскинулся Ося. — У всех может, а у меня не может? Шовинизм по мобильному признаку⁈

— Мигрень — это головная боль. А у тебя головы нет, — я продолжал думать нейтрально и равнодушно. Потому что новая информация от Древа пока не улеглась.

— Это у тебя головы нет, тупезень! — грохнуло у меня между ушей так, что даже в глазах чуть потемнело. Растёт, однако. Мужает. Или как это про него теперь правильно? Крепчает? Ветвится?

— Мальчики, не ссорьтесь! — вступила наконец-то в разговор Алиска, и то только потому, что Ося своим прессингом по мне задел, видимо, Павлика. Тот потянул кулачки к глазам и выкатил нижнюю губу, явно готовясь заплакать.

— Как есть Аспид — вишь, чего натворил? Дитёнка напугал! Тщ-тщ-тщ, Павлушка, всё хорошо, всё хорошо, — Древо включило режим «заботливый дедуля».

— Тише, Яр. Кто-то же должен быть умнее? — шёпотом выдохнула в ухо Энджи, садясь рядом.

Хорошо ей говорить. Тот, кто должен быть умнее, продолжал сюсюкать с племянником, у которого уже высохли навернувшиеся было крупные слёзы.

— Ладно. Мы вообще-то пришли на завтрак вас всех позвать. Он пока не кончился, вроде бы. Поэтому предлагаю мир, Ося. Отложим диспут. Времени у нас, я так понял, будет достаточно, — старался быть если не умнее, как просила Линка, то хотя бы нейтральнее.

— Времени не хватает никогда, Яр. Это я тебе авторитетно заявляю, — с неожиданной серьезностью ответило Древо. На «закрытом канале», только для меня. Я лишь молча кивнул в ответ.

* Канцоне́тта (итал. canzonetta, уменьш. от canzona — песня) в европейской музыке XVI—XVII веков — короткая вокальная пьеса на 3–6 голосов (чаще всего на 4 голоса) лирико-танцевального характера.

Глава 7

Выстрел в спину

Сергий восседал за богато накрытым столом в центре зала. Наш вчерашний столик рядом с этим проигрывал всухую по всем статьям, конечно. У нас вчера ни поросёнка молочного не было, ни ананасов. И Мартеля в винной карте вчерашней я не видел, а сегодня — пожалуйста, вот он. Неплохо тут, в Тверском «Пушкине» завтракают, надо сказать.

Но возникший из ниоткуда официант с надписью «Василий» на груди корректно, но настойчиво сопроводил нашу группу в правую часть зала. Где всё встало на свои места. Кроме нас — мы сели. Я отметил настороженный взгляд Хранителя, потеплевший после того, как он заметил банку с Осей у меня в руках.

— Приношу извинения за возможные неудобства, — продолжал развеивать иллюзии Василий. — Центральная часть зала сейчас на спецобслуживании. Шведский стол и все блюда для завтрака — прямо за вами.

— А из спецменю полакомиться ничем не получится? — спросил я, уже зная ответ, официанта, помогавшего Алисе устроить Павлика в высоком детском стульчике, который сразу же поставил рядом с нашим столиком. Но уж больно поросёночек хорош был, стоило попытаться.

— К сожалению, нет, — он будто и в самом деле искренне раскаивался и переживал. — Хозяйка встретила старого друга, с которым давно не виделась. Хотела вовсе ресторан закрыть, но он отговорил, к счастью. Гостей хоть и немного сейчас, но всё равно было бы неудобно, не хотелось бы конфликтов.

— Разумеется. Кто ж любит конфликты на пустой желудок поутру, — понимающе покивал я, поощряя общительного Васю.

— Мы сами все в шоке, честно, — округлил тот глаза, переходя на доверительный шёпот. — Она детей своих так не встречает, как этого господина. Он явно очень, очень непростой.

— Если б ты знал — насколько, Вася, ты б ещё сильнее изумился, — многозначительно поддакнул Ося Речью.

Дама рядом с Хранителем выглядела богато. Не только по местным меркам, надо думать. От укладки и стрижки, пусть и явно переживших несколько суровых испытаний, до маникюра. От крупных бриллиантов в ушах — до идеально ровных и белых зубов, которые становились видны, когда она хохотала над неслышными нам репликами Сергия. Она была в том возрасте, когда для того, чтобы так великолепно выглядеть, нужны не только приличные деньги, но и стальная воля. У неё явно имелось и то, и другое.

Неожиданно для себя самого, я глянул на пару воркующих так, как научился только вчера, когда искал ауру Осины. В груди дамы полыхал алый шар, насыщенно-красный по краям, а ближе к центру переходивший в оранжевый и жёлтый. Ядро которого было ослепительно-белым.

— Опять за своё, старый чёрт, — буркнуло Древо. — Давно ли усыхал во прах, ни единого шанса на жизнь не имея? А нынче — глянь-ка, сколь Яри бабёнке отвалил на радостях. Петрухе, сослуживцу, и то меньше досталось, а ведь и ему худо-бедно лет на десяток хватит.

— Не завидуй, — внезапно «сказала» Алиса, потчуя Павлика кашей.

— Я не завидую, я радуюсь, — чуть растерянно ответил Ося после некоторой паузы.

— Я и гляжу — аж листья сворачиваются на радостях, — отозвалась сестрёнка.

— Где⁈ — листва в банке дёрнулась, как если бы кто-то задел стол бедром, проходя мимо. Только никто не проходил и не задевал.

— Никак листовёртку подцепил? — с поддельной тревогой добавил я.

— Да где⁈ — казалось, вопль Древа услышали даже те, кто Речью не владел.

— Показалось, наверное, — подключилась Лина. До этого зачарованно наблюдавшая, как и все мы, за тем, как ходуном ходят листья на всех трёх росточках в банке. Словно у той дурацкой игрушки-цветочка на солнечных батарейках, что стоит на передних панелях некоторых романтически настроенных водителей фур, автобусов и маршруток.

— Шутим, да? — зловеще протянул успокаивавшийся Ося. — Чаплины, да? Паты и Паташоны? Тарапуньки и Штепсели?

— Да ладно тебе, Ось. И впрямь забавно получилось. Вспомни, когда ты пугался так последний раз? На глазах молодеешь! — раздалась реплика Хранителя, что продолжал в это время есть с руки то, чем кормила его мадам.

— Кто бы говорил, — буркнуло Древо. Прозвучало это как взаимный комплимент.

Мы позавтракали плотно, не отвлекаясь больше на «немолодых молодожёнов» в центре зала, и вышли из-за стола. Ося передал Хранителю, что сердце, конечно, кровью обливается прерывать такой романти́к, но пора двигать дальше. Сергий обещал подтянуться вскоре.

На выходе при выселении удивила вчерашняя бдительная девушка-портье. Она выскочила из-за стойки и торжественно сообщила, что мы отныне — всегда желанные и долгожданные гости отеля, можем приезжать в любое время дня и ночи, стол и кров нам предоставят непременно, с огромным удовольствием и совершенно бесплатно. Ну, то есть, она сказала «проживание и питание», но это прозвучало как-то сухо, без души, не соответствуя моменту. Мне она вручила конверт из плотной бумаги с логотипом отеля, а Сергию — не то картонный, не то пластиковый прямоугольник визитки, прошептав, привстав на цыпочки, в самое ухо, что Марина Анатольевна передавала наилучшие пожелания и велела беречь себя в дороге. Дед прищурился на визитку и убрал её в карман брюк, сохраняя на лице выражение невозмутимого, чуть ироничного альфа-самца, цели которого явно и значительно выше всех этих бабских прихваток. Эдакий брянский крокодил-Данди.