Император Пограничья 10 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

— Дымовая завеса?

— Точно. Демидовы бросятся искать этого загадочного итальянца и его компанию, пока мы спокойно наладим реальные каналы сбыта. К тому времени, как они поймут, если поймут, — поправил я себя, — что это был блеф, след простынет. Справишься?

— Разумеется. Дайте мне три дня на подготовку документов и неделю на создание полноценной легенды. Ещё потребуются средства на взятки — примерно тысяча рублей для начала.

— Деньги будут. Что ещё?

— Вашему итальянцу понадобится соответствующий антураж. Дорогая одежда, автомобиль, может быть, пара «помощников» для массовости. И самое главное — он должен безупречно вжиться в роль. Любая ошибка, и Демидовы раскроют обман.

— За Джованни не беспокойся. Он прирождённый актёр. Это всё.

— Понял, Прохор Игнатич. Я тоже вам собирался звонить. Это насчёт Крылова. Он хочет лично встретиться с вами. Говорит, что предпочитает обсуждать серьёзные предложения лицом к лицу.

— Прекрасно, пусть приезжает в Угрюм или в Посад, я с ним пообщаюсь.

— Вот тут и вся закавыка, — Коршунов помедлил, затем продолжил. — Он приглашает к себе, в своё имение под Тулой. Говорит, что на это есть серьёзные обстоятельства. Но я не исключаю, что это его обычное упрямство. Недоверчивый он. Одно слово — бирюк.

— Вот как?..

Глава 7

Следующим утром я стоял перед воротами поместья Крыловых в пригороде Тулы.

По всем правилам этикета, это Григорий Мартынович должен был явиться ко мне — я маркграф, глава острога, а он безработный бывший чиновник. Однако я давно усвоил: исключительные люди требуют исключительного подхода.

Разница между ними и обычными специалистами примерно такая же, как между полезной, но распостранённой рудой и драгоценными камнями. Они могут стать подлинным бриллиантом в короне.

Осталось выяснить, действительно ли он настолько ценен, или это подделка.

Родион описывал Крылова как человека, который предпочёл потерять всё, но остаться честным. Таких единицы. И если для того, чтобы заполучить настоящего профессионала, мне нужно проехать полдня до Тулы — что ж, моя гордость от этого не пострадает. В конце концов, я в прошлой жизни лично ездил уговаривать лучшего кузнеца империи переехать в столицу и создавать оружие для своей гвардии. И не пожалел.

Родовое имение выглядело потрёпанным — облупившаяся краска на заборе, заросший сорняками двор, но сам дом поддерживался в порядке. Видно было, что хозяин делает всё возможное при ограниченных средствах.

Дверь открыл сам Григорий Мартынович — высокий худощавый мужчина лет пятидесяти. Чёрные с проседью волосы, проницательные серые глаза и аккуратно подстриженные, чуть загибающимися вверх усы. Одет он был просто, но опрятно — в поношенный, но чистый сюртук.

— Маркграф Платонов, — кивнул он, окидывая меня оценивающим взглядом. — Не думал, что вы всё-таки приедете. Проходите.

Никаких любезностей, никакой подобострастности. Хороший знак. Человек, который потерял всё из-за принципов, вряд ли начнёт лебезить перед первым встречным аристократом. Это обнадёживает.

Кабинет Крылова оказался аскетичным — старый письменный стол, пара кресел, полки с книгами по криминалистике и праву. На стене — выцветшая грамота за службу и портрет молодой женщины в траурной рамке.

— Чаю не предложу, — сухо сказал Крылов, усаживаясь напротив. — Прислуги нет, а время тратить не вижу смысла. Вы думаю, не чаи гонять приехали, а по делу. Коршунов передал ваше предложение. Семьдесят рублей, служебный дом, полная свобода действий. Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Но вы согласились на встречу, — с интересом заметил я.

— Любопытство, — пожал плечами Крылов. — Хотел посмотреть на маркграфа, который доверяет подбор кадров Родиону Коршунову. Интересная у вас компания. Бывший разведчик, ныне серый кардинал. Человек, который создаёт сети из теней и беспризорников.

— Вы хорошо осведомлены на его счёт.

— Я может и уволен, но связи остались, — он пожал плечами. — Разумеется, перед встречей я собрал информацию и о вас и о Коршунове. Знаете, что меня удивило? Когда-то он работал на Уваровых, был уволен с позором, а потом поступил на службу к вам. Вскоре все старшие мужчины семьи погибли при загадочных обстоятельствах. Совпадение?

Вот оно. Прямой вопрос-провокация. Проверяет, буду ли врать. Что ж, посмотрим, как он отреагирует на правду.

Я посмотрел ему прямо в глаза:

— Никакого совпадения. Я убил их. Лично. Получив на это карт-бланш от князя Оболенского.

Крылов даже бровью не повёл, продолжая внимательно меня изучать.

— Вот так просто признаётесь?

— А смысл врать человеку, которому собираюсь доверить правопорядок в своём остроге? — я откинулся в кресле. — Хотите подробности? Пожалуйста. Афанасий и Никон Уваровы организовали схему массовых убийств беженцев. Их наследники были в курсе и одобряли подобную мерзость. Десятки людей, искавших защиты у стен Сергиева Посада, были обмануты, ограблены и расстреляны. Трупы сбрасывали в карьер перед Гоном, чтобы Бездушные подчистили следы.

— И князь поручил вам их казнить?

— Князь Матвей Филатович узнал о масштабах преступлений только когда я раскрыл всю эту схему. Коррупция проникла глубоко — даже в его правительстве сидел человек Уваровых. Князь понимал: официальное расследование займёт месяцы, свидетели исчезнут, судьи будут подкуплены. А Гон на носу, и сотни новых беженцев каждый день. Поэтому да — он дал понять, что не станет возражать, если проблема решится быстро и окончательно.

— Значит, вы согласились стать палачом, — продолжал нагнетать Крылов.

— Я стал инструментом правосудия там, где обычное правосудие бессильно, — поправил его я. — Видели бы вы этих беженцев, Крылов. Женщину, которая отдала последние деньги за «защиту». Старика, который нёс на спине больную жену. Они верили, что у княжеских стен найдут спасение. А нашли пулю в затылок.

Бывший начальник стражи молчал, обдумывая услышанное.

— Годы службы натолкнули меня на одну мысль, — наконец сказал он. — Знаете, в чём разница между убийством и возмездием?

— В чём? — у меня был ответ, но мне хотелось послушать его версию.

— Убийство совершают из корысти, злобы или удовольствия. Возмездие — во имя справедливости. Однако граница между ними тонка, как лезвие. Сегодня вы казните преступников по приказу князя. А завтра?

— Завтра я буду защищать свой народ так же, как защищаю сегодня. Если для этого придётся снова обагрить руки кровью — обагрю. Но только если не будет другого выхода.

— А если князь прикажет убить невиновных?

Хороший вопрос. Ведь если Крылов пойдёт ко мне на службу, подобный приказ в первую очередь может коснуться его.

— Я вассал, а не слуга.

— И всё же, — он был настойчив, — мы оба с вами знаем, не слишком сдерживают себя в проявлении власти.

— Тогда мне придётся искать нового сюзерена, — просто ответил я. — Я не тот человек, что слепо выполняет приказы. Если завтра князь Оболенский отдаст подобный приказ, я откажусь. Но пока его просьбы совпадают с тем, что я считаю правильным, и надеюсь, наши с ним взгляды на это не слишком различаются.

Собеседник неожиданно хмыкнул:

— Знаете, Платонов, вы либо самый честный человек, которого я встречал, либо самый искусный лжец. Признаться в убийстве целой семьи…

— Я не убивал всю семью. Только мужчин, замешанных в преступлениях. Женщины и дети живы, хотя и принесли магическую клятву не мстить. И да — я сплю спокойно. Потому что знаю: благодаря смерти Уваровых сотни невинных останутся живы.

Крылов долго молчал, барабаня пальцами по подлокотнику кресла.

— Интересно, — наконец произнёс он. — Не стану скрывать, я проверял вас, маркграф Платонов, потому что хотел понять — очередной ли вы властолюбец, прикрывающийся благими намерениями. Задал провокационный вопрос об Уваровых, ожидая лжи, оправданий или хотя бы попыток приукрасить действительность. А вы… просто рассказали правду.