Между добром и злом. Том 6 - Кири Кирико

— Я тоже, ­­— тут же ответила она. — Знаете, вы такой крепкий мужчина, мне было бы гораздо спокойнее, будь вы сегодняшним вечером рядом…

И тут же полезла к нему со своей мягкой грудью, которая совсем незастенчиво выглядывала из разреза её наряда. Прижалась, явно пытаясь вызвать реакцию, но Кондрат отстранился.

— Простите, вы не по адресу и у меня уже есть пара.

— Ну… как знаете, — улыбнулась она.

Спасибо, что целоваться не полезла, хотя в штанах стало теснее.

Кондрат вздохнул и коснулся груди. Там, под одеждой висел амулет ведьм. Однажды он уже начал им пренебрегать и не надел — в тот день пришла Лита и своей магией показала, что его надо носить всегда. Поэтому он сейчас был при нём, даря какое-то чувство спокойствия и защищённости.

Всё вокруг светилось и меркло, будто весь мир мигал. Люди ходили повсюду, шумели, превращались в сплошной поток, который потихоньку терял рассудок. Праздник не просто набирал обороты — казалось, что он только начался. Началась его основная часть, ради которой все и пришли. А значит дальше будет больше….

Глава 9

Праздник продолжался.

Лавки, которые предлагали сыграть и испытать навыки и удачу, потихоньку пустели. Первый наплыв прошёл, люди опьянели и теперь хотели чего-то более активного, чем ярморочные развлечения. И теперь одни отправлялись танцевать, а другие искали себе того, с кем можно было уединиться.

Зато не бедствовали лавки с едой, к которым выстраивались очереди — что-что, а есть хочется всегда. Здесь стояли те, кто ещё в конец не охмелел, или те, кто, наоборот, немного отошёл и захотел есть.

Кондрат прогуливался меж людей, пока не нашёл лавку, где продавали вроде как адекватную и съедобную пищу. Не мыши, не змеи, не скорпионы, а просто мясо, завёрнутое в салат или лаваш. Купил, отошёл в сторону, найдя место поспокойнее, откуда мог наблюдать за округой и начал есть. В голове крутились мысли обо всём: от книги и что с ней делать, до праздника и того, как люди относят к свободному сексу.

Когда Кондрат говорил про оргии, он, естественно, шутил, но сейчас, глядя на людей, понимал, что был недалеко от истины. Нет, это не носило массовый характер, естественно. Толпа не погрузилась в разврат и похоть, и речь шла об единичных случаях, однако таких единичных случаев было тем не менее много. Он уже не раз замечал, как слишком молодые уходят с теми, кто явно старше их на пару десятков, и это касалось как девушек, так и парней. Нет, если для них это в порядке вещей, то без проблем, кто он такой, чтобы их осуждать, но что-то подсказывало ему, что они не были семейными парами. И, тем не менее, было интересно понять, как они будут смотреть своей половинке в глаза на утро?

Но в одно мгновение всё изменилось. Организаторы праздника будто решили, что повеселились и хватит, а теперь пора переходить к тому, ради чего все здесь собирались. Немного не вовремя, как Кондрату казалось, сначала надо было проводить формальную часть, а потом уже пить и трахаться по кустам, но им виднее.

Как бы то ни было, люди начали расступаться, освобождая место в центре. Взглядом Кондрат пытался найти Дайлин, но она окончательно утонула среди всей этой толпы.

Тем временем на всеобщее обозрение начали вытаскивать какое-то строение. Не сразу, однако Кондрат узнал его — это строение из брёвен и соломы в точности повторяло символ, который он нашёл в банковской ячейке, звезду Давида без верхнего и нижнего луча. Они даже повторили нитки, отходящие от других лучей с натянутым по центру шариком. Только здесь он был из дерева.

Хотелось спросить, что именно они будут сейчас делать, но подсознательно Кондрат уже понимал, чего ожидать.

Собственно, именно так оно и произошло.

Когда они поставили это строение в центре, толпа обступила её со всех сторон. В центр вышло сразу пять девушек с факелами, одетых в полупрозрачные жёлтые платья из ткани, которые не оставляли места фантазии, чётка давая разглядеть очертания их молодых тел. Будто было мало похоти на этом празднике, и они решили плеснуть ещё бензина.

Хотя чего он ожидал? Праздник плодородия и дождя — это не только праздник об урожае. Это праздник рождения. И если там, на севере его звали именно праздником плодородия, то здесь именно дожди были символом рождения.

Девушки грациозно и соблазнительно танцевали вокруг строения, будто совсем ничего не весили, под заунылый повторяющийся мотив, из гудения и ритмичных ударов в барабан. Кружились так же легко, как и листья на ветру, заставляя подниматься подолы платьев и оголять стройные молодые ноги, своими движениями и музыкой словно пытаясь ввести в транс.

И отчасти у них это даже получалось, потому что толпа зачарованно наблюдала за представлением, не проронив ни звука. Кондрат тоже засмотрелся, но потом тряхнул головой и наваждение спало. Танец в купе с музыкой действительно заставляли тебя буквально засыпать с открытыми глазами.

Лишь когда музыка начала стихать, девушки подожгли строение, одновременно бросив в него факела. Построенный из соломы и брёвен, символ разгорелся в тоже мгновение с пугающей простотой. Пламя устремилось по балкам и соломе, за секунды полностью захватив его полностью, и округа залилась ярко-жёлтым светом, от которого даже заболело в глазах.

Символ пылал ярким пламенем, как что-то дьявольское, вызывая в Кондрате отторжение. Не по духу ему были все эти жутковатые обряды, церемонии, ритуалы и прочее, что возвращало людей на мгновение в те времена, когда единственным законом было то, во что они верят. А верили люди чаще всего в богов, желавших крови. Он бы не удивился, если в прошлом эти беззаботные жители маленького городка сжигали с таким е весельем молодых девушек.

Почему девушек? А вот Кондрату тоже интересно, но, если верить истории, то именно они ассоциировались с чистотой и новым рождением. Хотя ему было интересно, что ж они себя не сжигали, было бы интереснее.

Символ безбожно дымил, и эта дымка медленно заволакивала всю округу. Запахло благовониями и травами. Каждый вдох заставлял слегка неметь кончики пальцев, голова будто становилась ватной…

И Кондрат подался назад. Точно такой же эффект он ловил от сигарет, когда давно не курил, а потом от всей души затянулся. Чувство интоксикации, никотинового опьянения. И сейчас происходило то же самое — толпа накуривалась в буквальном смысле слова. Эти организаторы решили пыхнуть самый большой косяк в округе сразу на всех.

И он не ошибся, люди действительно поплыли. Один за другим, всё больше и больше походя на самых настоящих зомби, они покачивались из стороны в сторону, начинали то ли завывать, то ли петь.

Выхватив платок, он отступил назад, попутно мокнув в ведро с водой и приложил к лицу. Полностью, конечно, от дурмана это не спасало, но стало как-то полегче, будто на голову больше ничего не давило.

А вокруг вновь начинались танцы. Девушки, что устроили представление в том с поджогом, не растворились в толпе. Они продолжали танцевать у костра, всё так же пламенно и страстно, но уже не одни — к ним присоединились и другие молодые девушки, будто желая получить толику внимания. А вокруг в прямом смысле остальные начали водить хороводы, что-то там распевая. Им явно было весело.

— Как вам праздник? — внезапно послышался голос за его спиной, и к его спине прижалась мягкая грудь. Чей-то подбородок лёг ему на плечо. — Вам всё нравится?

Стряхнув с себя гостя, Кондрат развернулся. Перед ним стояла женщина. Чёрные волнистые волосы чуть ли не до пояса, накрашенные в чёрный глаза с яркой губной помадой. Она была одной из представительниц местных народов, смахивающих то ли на цыган, то ли на индейцев. Кондрат бы сказал, плюс-минус, что-то между, разве что глаза были удивительно голубыми.

— Я могу вам чем-то помочь? — спросил он сухо, пробежавшись по ней взглядом.

— Просто хотела убедиться, что у вас всё хорошо, — улыбнулась она. — Вы так одиноко здесь стоите…

— Не люблю шум, — ответил Кондрат.