Лекарь Империи (СИ) - Карелин Сергей Витальевич

Но это дело так просто не оставлю. Надеюсь, что Волков все-таки поговорил с Григорием и больше подобного не повториться. А если еще раз увижу его пьяным, то точно пойду к главврачу.

Я встал, пожал плечами, как бы говоря: «Ну, раз так, значит, так». Протянул было руку Веронике для знакомства, по старой привычке.

— Будем знакомы.

Но она лишь коротко кивнула, сделав неуловимое движение рукой, останавливающее мой порыв.

— Очень приятно. Но я не люблю прикосновения, увы! Нам нужно заниматься работой!

Телесные прикосновения, значит, не любит. Или просто я ей не понравился с первого взгляда. Бывает.

Мы молча проследовали к нашей «карете». Бригада триста двенадцатая теперь состояла из меня, Вероники и нашего бессменного водителя Сергеича. Карета была та же, старая, дребезжащая, но уже почти родная. А вот атмосфера внутри определенно изменилась.

Сергеич вел машину уверенно и аккуратно. Не то чтобы он с Григорием лихачил, нет, Сергеич вообще был воплощением спокойствия и профессионализма. Но сейчас в салоне царила напряженная тишина.

Григорий обычно заполнял эфир своим ворчанием, анекдотами сомнительного качества или очередными жалобами на жизнь. Вероника же молчала, глядя в окно.

Я тоже не спешил начинать разговор. О чем говорить с человеком, которого видишь первый раз в жизни и который, кажется, не горит желанием общаться?

— Ну что ты как истукан сидишь, двуногий? — не выдержал Фырк. — Давай, подкати к ней! Вон какая фельдшерица… или фельдшериха… тьфу, язык сломаешь! Короче, сексапильная штучка! У тебя же весна в штанах круглый год, я-то знаю! А эта, глядишь, и не такая колючая, как кажется. Может, просто стесняется своей неземной красоты рядом с таким… кхм… обычным тобой.

— Это непрофессионально, — мысленно отрезал я.

Хотя, если честно, Фырк был прав.

Девушки у меня не было уже довольно давно. С тех пор, как я очнулся в этом теле, поначалу, на первых курсах академии, были какие-то легкие, ни к чему не обязывающие студенческие увлечения и свидания с продолжением — но ничего серьезного. А потом началась настоящая учеба, практика, вечная нехватка времени и денег, так что стало как-то не до амурных дел. То работа, то борьба за выживание на нищенскую стипендию, а потом и зарплату адепта.

Тело, молодое и здоровое, периодически напоминало о своих потребностях, но я старался эти мысли гнать. Работа есть работа. Смешивать ее с личным я не любил еще в прошлой жизни. Это редко когда заканчивалось чем-то хорошим.

Наш первый совместный вызов не заставил себя долго ждать. Диспетчер сообщил: «Мужчина, сорок два года, не может прийти в себя после вчерашнего».

Классика жанра.

Мы прибыли по адресу — обычная пятиэтажка в спальном районе. Перед тем как войти в квартиру, Вероника повернулась ко мне.

— Так, адепт Разумовский, давай сразу договоримся. Я — фельдшер, я лечу. Ты — адепт, на тебе бумажки и помощь по мелочи. Не лезь, куда не просят, и не умничай. Ясно?

Я только пожал плечами. Уже не адепт, а подмастерье. Но ведь не на бумагах. Ну, как скажете, ваше фельдшерское величество. Мне не привыкать.

Дверь нам открыла разъяренная женщина лет сорока, с бигуди на голове и боевой раскраской на лице, которая явно не успела высохнуть.

— Наконец-то приперлись! — прошипела она, смерив нас презрительным взглядом. — Этот алкаш вчера опять нажрался, как свинья, а сегодня, видите ли, ему плохо! Стонет, охает, скорую ему подавай! Сейчас я ему устрою скорую!

Мы прошли в комнату. На диване, действительно, лежал мужчина и жалобно постанывал. Вид у него был, прямо скажем, не очень. Бледный, потный, с мутными глазами.

Вероника смерила его профессиональным взглядом и приступила к осмотру: давление, пульс, зрачки.

— Да что вы с ним цацкаетесь⁈ — не унималась жена. — Вкачайте ему чего-нибудь покрепче, чтоб еще хуже стало! Чтоб знал, как водку жрать ведрами! Я на него всю жизнь положила, а он…

— О, какая заботливая женушка! — тут же встрял Фырк, который, уже успел проникнуться к этой даме глубочайшей антипатией. — Сама, небось, вчера с ним на пару за воротник закладывала, а теперь из себя святую строит. Типичная бабская логика: если мне плохо, пусть и тебе будет вдвойне хреново! А этому бедолаге, похоже, и без ее помощи несладко. Что-то он мне не нравится, двуногий. Слишком уж зеленый для обычного похмелья.

Вероника, не обращая внимания на вопли хозяйки квартиры, закончила осмотр.

— Классическая алкогольная интоксикация, — констатировала она, доставая из укладки систему для капельницы. — Сейчас поставим ему детокс, промоем организм, и через пару часов будет как огурчик. Ну, или как очень помятый огурчик, но хотя бы на ногах стоять сможет.

Я молча наблюдал.

С одной стороны, все логично. Картина действительно напоминала тяжелое похмелье. Но что-то в этом похмелье меня настораживало. Какая-то излишняя заторможенность, почти отсутствующая реакция на болевые раздражители, когда Вероника довольно сильно надавила ему на грудину. И этот землистый оттенок кожи…

— Фырк, — мысленно обратился я к своему пушистому компаньону, стараясь, чтобы мой тон был как можно более вкрадчивым. — А не мог бы ты, мой многоуважаемый и остроглазый друг, быстренько глянуть, что там у этого страдальца внутри происходит? А то что-то мне его вид не очень нравится.

— Я⁈ — тут же взвился Фырк. — Я на побегушки не устраивался! Принеси-подай не входит в мои профессиональные компетенции! Мне, может, противно в этих ваших человеческих останках ковыряться! Они же все такие… неаппетитные!

— Вдруг там что-то действительно интересное? — я решил надавить на его любопытство, которое, как я уже успел заметить, было у него развито не меньше, чем чувство собственной важности. — Редкий случай, аномалия какая-нибудь? Ты же любишь все необычное. А я потом, если ты мне поможешь, смогу всех удивить, поставив правильный диагноз. Тебе же будет приятно, что твой выбор избранника такой умный, благодаря тебе, конечно.

Фырк на мгновение задумался, почесав за ухом задней лапкой. Его маленькие блестящие глазки хитро сверкнули.

— Ладно, уговорил, языкастый, — проскрипел он. — Но только из чисто научного интереса! И если там ничего занимательного не окажется, пеняй на себя! Будешь мне потом две недели самые вкусные сплетни из вашей больнички поставлять!

С этими словами он легко вспорхнул с моего плеча, превратился в полупрозрачное серебристое облачко и буквально ввинтился в лежащего на диване мужчину. Жена и Вероника, занятые своими препирательствами и подготовкой капельницы, естественно, ничего не заметили.

Прошла, наверное, минута, прежде чем Фырк с таким же свистом вылетел обратно и снова уселся мне на плечо, отряхиваясь так, будто только что искупался в чем-то очень неприятном.

— Тьфу, гадость какая! — проворчал он. — Ну и вонища там у него в башке! Но ты был прав, двуногий, случай действительно не банальный. У этого твоего «похмельного» клиента в черепушке такая здоровенная… э-э-э… кровавая лужа образовалась! Как будто ему кто-то молотком по кумполу заехал, а потом еще и потоптался для верности. Сдавливает там все, что можно, скоро совсем мозги набекрень съедут, если уже не съехали.

Субдуральная гематома! Вот оно что! Мои подозрения оправдались. Ну, Фырк, ну, молодец! Не зря я его уговаривал. Теперь главное — правильно подать эту информацию.

— Знаешь, Вероника, — осторожно начал я, когда она уже собиралась вводить иглу в вену пациенту. — Я бы не был так категоричен насчет простого похмелья.

Она оторвалась от своего занятия и бросила на меня такой взгляд, что если бы взгляды могли замораживать, я бы уже превратился в ледяную статую. Жена тоже прекратила свои причитания и уставилась на меня с немым вопросом.

— Что вы имеете в виду, адепт? — ледяным тоном поинтересовалась Вероника. — У вас есть другие предположения? Основанные на чем, позвольте спросить? На вашем богатом опыте работы на скорой помощи, который исчисляется несколькими днями?