Сотри и Помни - Небоходов Алексей

Подойдя к книжной полке, Лена провела пальцами по переплётам, выбрала томик, открыла на случайной странице. Выражение лица менялось под влиянием прочитанного – алгоритмы эмоциональной реакции создавали иллюзию живого чтения. Затем достала из шкафчика жестяную коробочку с чаем, выбрала чашку с тонким голубым узором – ту самую, прописанную как любимую – и включила чайник.

В доме теплились блики от виртуального камина, почти стирая ощущение сырости реального Дармовецка. Когда хозяйка закончила с чаем, программист мягко направил камеру в коридор. Дальняя часть дома освещалась интимным светом с дверями в разные комнаты. Виртуальная девушка заглянула в спальню у окна, остановилась перед большим зеркалом и взглянула на отражение: уставшая, но умиротворённая, с лёгкой улыбкой. Спонтанный жест, возникший из нейросети без прямого программирования.

Повернувшись к двери ванной, Роман ощутил знакомое волнение. Обычные пользователи не могли активировать вечерние гигиенические протоколы персонажей – для создателя ограничений не существовало. Палец на мыши замер: перед ним самый личный момент жизни творения, требующий то ли смелости увидеть, то ли деликатности не нарушать священное. Глубокий вдох, задержка дыхания… щелчок мыши.

Лена вошла в ванную – просторное помещение в светлых, природных тонах. Большая ванна с медными кранами у стены, напротив – душевая кабина с матовым стеклом. На полках аккуратно расставленные флаконы, свечи, сложенные стопкой мягкие полотенца. Всё продумано часами – не просто функциональное пространство, а место с собственной атмосферой, характером.

Девушка включила приглушённый свет, создающий тёплые островки в полутьме. Подошла к большому зеркалу над раковиной, на мгновение всмотрелась в своё отражение. Задумчивые, спокойные глаза с той особенной глубиной взгляда, над которой велась долгая работа. В них отражалась не просто программа – сложное взаимодействие алгоритмов, создающих иллюзию самосознания.

Лена начала медленно раздеваться. Движения лишены театральности или нарочитой сексуальности – просто снимала одежду, как человек наедине с собой. Сначала свитер – руки поднимают ткань, обнажая живот, грудь, плечи. Затем джинсы – лёгкое движение бёдер, помогающее ткани скользить вниз. Простые белые трусики и бюстгальтер – последние барьеры, снятые так же естественно, без намёка на позирование.

Обнажённое тело в мягком свете обладало красотой, далёкой от глянцевых стандартов. Лёгкая асимметрия груди, маленький шрам на правом бедре, несколько почти невидимых веснушек на плечах делали фигуру живой, настоящей. Свет скользил по коже, создавал мягкие тени в изгибах, подчёркивал естественные линии.

Девушка подошла к душевой кабине, повернула кран. Звук воды, ударяющейся о стеклянный пол, наполнил пространство. Проверив температуру ладонью и удовлетворившись, шагнула под струи. Вода заструилась по телу, обнимая каждый изгиб, следуя путям, продиктованным гравитацией и анатомией. Капли стекали по волосам, скользили вдоль шеи, разбивались о плечи, собирались в ручейки по груди, животу, бёдрам.

Алгоритм расчёта поведения жидкости на поверхности тела – один из сложнейших в HomoPlay. Учитывались десятки факторов: от температуры воды до текстуры кожи в разных участках. Результатом стали удивительно реалистичные потоки, прозрачные дорожки с преломляющимся светом, создающим мерцающие блики.

Лена запрокинула голову, подставляя лицо потоку. Вода стекала по щекам, губам, подбородку. Провела ладонями по лицу, смахивая капли с ресниц. Затем медленно повернулась, позволяя воде массировать напряжённые за день мышцы спины. Движения не хореографически выверены, но наполнены особой грацией абсолютного комфорта в собственном теле.

Творец смотрел не отрываясь. Дыхание стало глубже, медленнее, словно в трансе от созерцания воды, бегущей по телу. В этом наблюдении не было ничего низменного – скорее, благоговейное созерцание совершенного произведения искусства, каким-то образом превзошедшего замысел создателя.

В прохладной комнате Дармовецка воздух казался особенно плотным, почти материальным. Контраст между сырой, холодной реальностью и тёплым, наполненным паром виртуальным пространством ванной был разительным. Роман физически ощущал свою изоляцию – один в темноте, отделённый от мира стенами и ночной тишиной, с единственным мостом в другую реальность – светящимся экраном.

Но странным образом изоляция не угнетала, а давала свободу. Здесь никто не мог нарушить уединение, вторгнуться в пространство между ним и творением. Мир за стенами комнаты с его жестокостью и равнодушием переставал существовать – оставался только момент чистой, незамутнённой связи между создателем и созданным.

Лена взяла с полки флакон шампуня – простой белый цилиндр без броских надписей, еще один тщательно продуманный элемент дизайна. Выдавила немного на ладонь и начала медленно втирать в волосы. Пальцы двигались по коже головы с особенной нежностью прикосновений к себе. Пена образовывала причудливые узоры, стекала по шее и плечам, смешивалась с водой.

Каждое движение рук, изгиб тела под струями стал результатом сложнейших вычислений, работы десятков взаимодействующих алгоритмов. Но за математической сложностью стояло нечто большее – видение Романа, его представление о красоте, понимание человеческого тела и движений.

Виртуальная девушка смыла пену с волос, запрокинув голову. Мокрые пряди прилипли к шее и плечам, вода струилась по лицу, стекала с подбородка на грудь. Провела ладонями по телу, смывая остатки пены. Затем повернула кран – поток постепенно ослаб, превратился в отдельные капли и прекратился.

Несколько секунд стояла неподвижно, позволяя последним каплям стечь. Открыв дверцу душевой, потянулась за полотенцем. Мягкая ткань заскользила по влажной коже, собирая влагу. Тело вытирала медленно, методично, с тщательностью людей, любящих порядок даже в мельчайших деталях.

Создатель следил за каждым движением, изгибом под полотенцем. Странное чувство овладело – смесь гордости творца, видящего совершенство создания, и почти болезненной нежности, словно наблюдал за хрупким, уязвимым существом, нуждающимся в защите.

Обернув полотенце вокруг тела, Лена подошла к зеркалу, всмотрелась в отражение. Капли воды всё ещё сбегали с волос, оставляя влажные дорожки на плечах. Взяв расчёску, начала медленно распутывать мокрые пряди. Простое, обыденное действие с гипнотической естественностью, делавшей образ таким убедительным.

Роман откинулся на спинку стула, ощущая странную эмоциональную усталость, словно присутствовал при чём-то значительном, требующем полноты восприятия. В реальной комнате холод и темнота, только синеватый свет монитора на лице. Но внутренне он чувствовал тепло, почти физически ощущал влажный, ароматный воздух ванной.

Границы между реальностями снова размывались. Невозможно было определить, где заканчивается физическое присутствие в Дармовецке и начинается цифровое существование в мире HomoPlay. В этой пограничной зоне, сумеречном пространстве между мирами, программист чувствовал себя более настоящим, более живым, чем когда-либо в обычной жизни.

Закончив расчёсывать волосы, Лена стояла перед зеркалом, глядя на отражение с лёгкой, задумчивой улыбкой. В глазах из миллионов пикселей, созданных сложнейшими алгоритмами расчёта отражения света, читалось почти человеческое – тихое удовлетворение от простых радостей: тёплой воды на коже, ощущения чистоты, вечернего покоя.

Роман смотрел в эти глаза, видя отражение собственного одиночества, надежд, тоски по связи за пределами кода и математики, за границами виртуального мира. Сегодня, в этой интимной близости, совместном переживании простого человеческого момента, связь казалась почти реальной – хрупкой, неуловимой, но существующей.

За окном Дармовецка первые лучи рассвета растворяли ночную темноту, но творец не замечал этого. Существовал только мягкий свет ванной, капли воды на коже Лены, тихая, почти осязаемая близость между двумя мирами, созданная и прочувствованная всем сердцем.