Моя Академия. Тетралогия (СИ) - Син Евгений

Он продолжает механически отбиваться от летающих пиявок.

– Ты дурак⁈ А если не выдержит⁈ Я же без тебя здесь сдохну! – парень заводит любимую тему.

– Да ты и со мной здесь сдохнешь, – обвожу поле рукой. – Мы не пройдём кругом, как не старайся! – с напряжением говорю парню. – Пиявок слишком много, у нас просто не хватит на них внимания.

– Вроде справляемся! – кричит Игорь, отбивая очередную гадину.

– Нам пока просто везёт, что они вылетают разово, – чувствую очередной отток магии. – А если на тебя сейчас одновременно выпрыгнет целая сотня? Да мы же под этой волной потеряемся, будто нас здесь и не было никогда. А ведь к этому идет! Посмотри, их все больше.

– Гдах! – В ход идёт револьвер. Пока разово, но, кажется, еще пара минут, и не хватит ни остатков патронов в барабане ни в быстрой зарядке. А снарядить медленно я его просто не успею.

Игорь ещё секунду сомневается и закрывает глаза. Наступает на светящуюся полоску ногой и открывает один глаз. Магия тут же ухает как в чёрную дыру, но практически сразу восстанавливается. Понятно. Тут главное, чтобы на нас двоих хватило пропускного объёма.

– Так, вроде держу, – говорю, стиснув зубы.

Чувствую уже знакомое неприятное ощущение. Один раз сталкивался – меня словно выкручивают изнутри и выжимают как мокрую тряпку.

Секунд на двадцать меня должно хватить. До дома остается несколько шагов.

– Так, нам нужно сделать всего четыре шага, – с трудом произношу. – Собрались! Далеко от меня не отбегаешь, понял? На счет три. Раз, два… Побежали!

Игорь бежит за мной. Веду счет уже про себя. Раз, два, три – вваливаюсь в приоткрытую дверь чёрного дома. Врезаюсь всем телом. За мной тут же врывается Игорь. Он захлопывает дверь, крутится на месте и верещит. Снаружи раздается грохот. Пиявки застревают в дереве.

– Сними с меня, сними! – кричит парень.

Замечаю, что на его правой ноге сидит черная пиявка. Всё‑таки прицепилась. Она глотает с жадным хлюпаньем, пытаясь вытянуть кровь. Если бы попала на бедренную артерию, высушила бы Игоря за несколько мгновений.

Кидаю два росчерка. Тварь сворачивается и сразу же лопается от огня.

– Кровь идёт, – говорит Игорь.

– Это да! – соглашаюсь и кидаю ему целительский амулет из сумки. – Приложи, должно помочь.

Больше не слышу никаких ударов в дверь. В разбитые окна тоже никто не запрыгивает и не залетает. Возможно, в этом доме пиявки нас не видят или не чувствуют.

Да и входная дверь хлипкая, если уж на то пошло. Сломанная ручка и огромные щели – ещё раз посильнее ударишь, и она рассыплется. По крайней мере, создается такое ощущение. Странно, что несколько последних ударов от влетающих в неё тварей, дверь выдержала. Я и сам ворвался в домик с трудом.

Осматриваю дверь – своим ударом я, кажется, сломал защёлку. Она висит на одном гвозде и закрываться смысла больше нет – не получится.

Прислоняюсь к двери лачуги и смотрю сквозь внушительные щели на поляну. Бурление там прекращается. Движение изумрудных волн тоже сходит на нет. Пиявки замирают, разворачиваются и уходят на глубину. Трава успокаивается и снова выглядит как обычный коротко стриженный газон.

Какая неприятная ловушка.

– В обратную сторону нам идти нельзя, – говорю больше для себя.

Игорь никак не может совладать с целительским амулетом, но постепенно у него получается. Моя помощь там точно не нужна. Кровь не течет, а рана на ноге затягивается.

– Ты в порядке? – спрашиваю на всякий случай.

Парень ничего не отвечает. Не совсем уверен, что он меня сейчас слышит. Всё его внимание занимает чёрно‑бурая лужа на полу. Игорь крутит в руках амулет, прикладывая разными сторонами. Ладно, самое страшное для него позади. Уж подождать он сможет.

Оставляю Игоря на полу, а сам обхожу хижину. Обычный старый пятистенок. Куча пыли, на стенах, между досками, куски мха. Обставлена тоже скудно: сломанная или покосившаяся мебель, шкафы без дверок и непонятная рухлядь возле стен. Узнать, что это было раньше не представляется возможным. Все не просто старое, а, скорее, ветхое.

В доме всего две комнаты – в предбаннике мы оказываемся сразу. Первая жилая комната встречает нас тут же, без перехода, практически сразу. Двери тут нет. И тоже ничем особым не отличается. Покосившийся, развалившийся от времени стол. Такая же кровать. На ней когда‑то был матрас, но уже давно сгнил.

Пока Игорь приходит в себя, аккуратно толкаю шестом ящики стола. Ничего необычного не происходит: они банально рассыпаются. Внутри тоже удается найти не так много: в основном пожелтевшие от времени листы, на которых ничего не написано.

Один из листов поднимаю на свет. Замечаю давление от чернил – всё‑таки записи были, но выцвели от времени. Разобрать не получится.

Под бумагой пара монет непонятного вида и непонятного номинала. Вроде бы серебряные. Забираю себе. В нижнем ящике в окружении остатков тканевого кошелька, лежат небольшие мутные разноцветные камни. Штук десять, не больше. Их тоже собираю в сумку. Если лежали в кошельке, значит, могут иметь какую‑то ценность. Не факт, конечно, но ноша не велика. Можно потом спросить у Германыча.

Рядом не чувствую ни одного языка хмари, ни одного даже минимального ощущения магии. Если она имела место быть, то от времени уже триста раз всё успело разрядиться.

Стол весьма хрупкий, и от моего толчка, столешница надламывается – дерево совершенно трухлявое. Здесь искать больше нечего.

Прохожусь по второй комнате. А вот она когда‑то была скорее кухней и хранилищем. Довольно аскетичная обстановка, но делали точно для себя. В качестве шкафа старый ларь с железными скобами и кожанной обивкой. Кожа кое‑где расходится, обнажая трухлявое дерево.

В качестве плиты для готовки, скорее всего, раньше использовалась большая – метр на метр – плита из мрамора без каких‑либо указателей. Никаких рисунков или обозначений. Уверен, раньше она была артефактом. Иду дальше. Забирать отсюда нечего: все либо тяжелое, либо ветхое.

В каждом углу комнаты висят засохшие до хруста пучки трав. Определить на вид, что за растения не удается. Аккуратно касаюсь одного из них, и он рассыпается в пыль. Судя по всему, люди сюда не заходили десятилетиями.

Понятно, что такая серьёзная ловушка вряд ли установлена возле простой заброшенной лачуги в лесу. А то, что это именно ловушка – очевидно. Но пока еще никакого входа не вижу. На естественный природный феномен не похоже ни с какого боку. Пиявкам под изумрудным полем травы питаться особо нечем, к тому же, их слишком много. Никакие случайно упавшие в топь лоси столько тварей не прокормят.

Хм. Видимо, пока никто не подходит к лачуге, пиявки находятся в стазисе. Есть еще один вариант – что если ловушку активировали, пока мы шли кругами по траве? Вот только магии я не чувствовал.

Ладно. Это нам особо ни о чем не говорит. Главное, что обычная магия здесь работает – и слава богам, иначе мы бы давно сдохли.

– Да что же это такое! За что мне это всё? – слышу причитания Игоря из соседней комнаты.

Пока никак не реагирую. Если бы парню угрожала опасность, он бы давно голосил. Толку от него пока мало – пусть разбирается с раненой ногой. Сидеть рядом и успокаивать уж точно не собираюсь. Надо думать, как выбираться. Это сейчас важнее.

Сознательно создаю глиф щита. Переделываю его в небольшую рейку без утолщения. Усилием воли медленно двигаю её вокруг себя. Внимательно наблюдаю за тем, что происходит. Получается невероятное оружие, правда, только на короткой дистанции. По крайней мере, пиявок в траве вполне себе задевало. Кровь брызгами разлеталась по полю – значит, урон наносит приличный, если не сказать смертельный.

Кажется, далеко не каждый первокурсник в Академии может похвастаться подобным применением глифа. По крайней мере, на занятиях нам ни полслова не рассказывали, что щитом можно атаковать. Но как глиф себя покажет против крупного существа – надо еще смотреть.

На всякий случай оставляю глиф висеть в воздухе на постоянку, вдруг пригодится. Еще раз рассматриваю клинок сантиметров шестидесяти. А ничего так. Отправляю его за спину. Клинок из щита вообще не требует моего внимания и почти не потребляет магию. Надо будет разбираться, что ещё можно сделать с защитным глифом из того, что я не знаю. Но это позже. По‑моему, у штуковины потрясающий потенциал. Да и если уж быть до конца честным, то я очень удивлен.