Седьмая сестра - Ожигина Надежда

Интересно, о чем думают боги, когда создают таких мужиков? Получают эстетический кайф? Развлекаются, предвкушая мучения женщин? Делают ставки на чьи-то души, переписывают сценарий Троянской войны, меняя гендерные роли героев, как это модно в кинематографе? Я бы точно сражалась за такого красавца, осаждая новую Трою!

Из чего лепили это лицо? Где взяли столько тепла и света? Как выстраивали тонкие связи мышц, этот нос, и скулы, и лоб? Четкую линию подбородка, густые брови и волосы, мягкой волной прикрывшие уши? Какие драгоценные камни обратили боги в глаза, большие, блестящие, такие темные, что зрачок затерялся в антрацитовой радужке?

В воздухе запахло вдруг миндалем, горьким, как цианистый калий. Оттого ли, что я отравилась, впустив в душу образ прекрасного принца? А может, от формы миндалевидных глаз, в сиянии которых я отражалась назло всей исподней Москве?

А как он звучал! Как звучал!

Я забыла, зачем шла и куда, кого хотела найти. Я просто слушала перезвон капели и журчание ручья на камнях, легкий изумительный шелест, будто касались друг друга чешуйки из нежного перламутра, подрагивая на ветру в горах.

– Ксилофон. Или бяньцин, – окончательно забывшись, сказала я вслух, найдя инструментальный источник звука, похожий на эту мелодию.

– Мне показалось, что скрипка, – с возросшим удивлением проговорил незнакомец. – Вы носите ксилофон в футляре? А как он туда помещается?

Судя по возникшему беспокойству, мой случайный спаситель решил, что я все-таки стукнулась головой. Или повредилась рассудком. Что ж, он был недалек от истины.

Азиат помог мне подняться, поддерживая под локти, и оказалось, он выше меня. Конечно, достижение так себе, мои метр с кепкой переплюнуть легко. Но если поставить его рядом с Григом, они были бы почти вровень.

От одной этой мысли перехватило дыхание. Азиат против Грига, и за мной право голоса! Кастинг на конкурс «Мистер Вселенная»! Выбор очевиден, но легко бы мне дался? Я ведь не знала, что сердце способно так сжиматься от мужской красоты! От восточного очарования – непостижимого и волшебного.

Он был полной противоположностью Григу, за исключением цвета волос. Утонченный, внимательный и тактичный, в светлых джинсах и бледно-серой рубашке с закатанными рукавами, с накинутым на покатые плечи белым джемпером тонкой вязки. А когда надел на нос очки, дужку которых сжимал в кулаке, сделал это настолько изящно, что я невольно закусила губу, любуясь им как чудесной картиной, выставленной в Музее Востока.

Ох, спасайся, кто может, девчонки! Я могу, но вряд ли хочу.

Столько лет прожила в глупых надеждах, а нормальных парней почти не встречала. И тут, как по спецзаказу, за неделю – трое молодцев как на подбор! Да таких, что хочется всех сграбастать, утащить в гарем и предаваться разврату. Дедушка Мороз, я плохая девочка, подари мне побольше подобных мальчиков!

Даже если с ними ничего не светит, так хоть подышать одним воздухом…

Азиат изучал мои губы, покрасневшие от прикусываний. Интересно, как долго мы с ним стоим, изображая садовые статуи? Хорошо хоть прохожих в аллее нет, никто не тычет в нас пальцами. Лишь пара студентов обжила скамейку и листает потертую методичку. Май – суровое время зачетов!

– Я китаец, – несколько странно представился незнакомец. – Не смущайтесь, девушка, я привык, в России путают восточные нации. А почему вы упомянули бяньцин?

Ну и как теперь объясняться? Выдать первому встречному про музыку мира? Да меня Обухов арестует и не выпустит из подвалов Бюро!

– Я скрипачка, – тоже странно откликнулась я. Ну а что, отличная пара: скрипачка и китаец, сюжет оперетты! – У меня с детских лет есть игра. Я рассматриваю лица людей и пытаюсь найти аналогии среди музыкальных инструментов мира.

– Подождите-ка! – поперхнулся китаец. – Мое лицо напоминает бяньцин?

Я представила длинную палку с подвешенными к ней кусками нефрита – ну, просто китайцу подошел бы нефрит, было в нем что-то от древних династий. Камни разного размера и веса, по ним бьют молоточками для извлечения звука… Оценила картинку и согнулась от хохота, вновь едва не рухнув в поклоне.

– Я не это имела в виду! – простонала, умываясь слезами. – Звучание, императорский камень…

Получилось не очень учтиво, зато очень путано и нелепо, но китаец выгнул красивую бровь, покивал с пониманием и вновь улыбнулся. Будто солнце выглянуло из-за туч – столько света подарила простая улыбка. Рядом с ним и солярий не нужен, грейся в лучах, мурчи от блаженства.

Почему-то он не спешил уходить, разглядывал меня и улыбался. Я подумала, что нужно представиться, мало ли, чего он там ждет, вдруг восточный этикет не позволяет облапать девушку и слинять! Вдруг он должен на мне жениться, чтоб не запятнать бесчестием род? В глаза смотрел, за руку держал… Если что, я за, имейте в виду!

– Меня зовут… – Я осилила фразу, достойную скверного разговорника.

Но напрочь забыла об окончании, потому что наконец различила ее – опасную музыку Грига. Осиный рой загудел вдалеке, отозвался дрожью потревоженной ЛЭП. Будто пролетел реактивный лайнер: ты слышишь звук, но не видишь источник. И лишь по белому следу в небе строишь смешные догадки.

Я снова забыла обо всем на свете, закрутила головой, словно радар, настроенный на чужую волну. И увидела вдалеке знакомую куртку, гриву темных волос; воздух сделался предгрозовым, хотя по-прежнему светило солнце.

– Извините! – слабо пискнула я, поправила кофр и рванула за Григом, оставляя китайца в немом удивлении, таком милом на безупречном лице. – Спасибо за помощь, мне нужно спешить!

– Девушка-загадка, – вздохнул Юэ Лун, стирая с лица улыбку. – Надо же, бяньцин из нефрита! Настоящая русская сумасшедшая.

Он проследил, как скрипачка несется, не разбирая дороги, как черный футляр бьет по спине, как заплетаются ноги…

– Снова упадет? Нет, устояла. Ей бы шнурки завязать на кроссовках. Интересно, кто этот парень? За какие грехи стал объектом охоты? Вдруг он украл ее сбережения! Или обесчестил сестру! А может, она чокнутый сталкер?

Юэ Лун мечтательно сощурил глаза и прищелкнул пальцами от любопытства.

Бумажный талисман с тихим шелестом полетел сквозь парк осенним листом, прилепился на черный кофр.

Двое студентов покинули лавочку, забыв на ней методичку. Поспешили вслед за скрипачкой и вдруг замерли посреди дороги, будто стукнулись лбами о стену.

Юэ Лун вновь улыбнулся. Не светло, не тепло, но с пониманием.

Издалека его разглядывал парень, тот, за которым гналась скрипачка. Расстояние вдруг уменьшилось, будто кто-то вырезал кадры и подклеил их ближе друг к другу. Еще три шага – и ты в поле атаки.

Длинноволосый отвел за спину руку, словно готовил удар. Юэ Лун, напротив, сложил тонкие пальцы в знак защиты и отражения. Потом от души рассмеялся.

– Ну хорошо, хорошо. Я понял. Ты здесь хозяин, я – гость. Кто я такой, чтоб влезать в ваши игры? Нравится бегать по жаре – наслаждайтесь.

Он вновь щелкнул пальцами, взрывая пространство, перечеркивая полосой тумана яркий солнечный день. В дымке растаяли силуэты студентов, их белесые ауры укрыли китайца, окутали плечи прозрачным плащом. Тихо звякнули камни бяньцина.

Аллея опустела, лишь на скамейке шуршала страницами методичка с нечитаемым китайским названием.

Часть IV

Когда горечь становится ядом

Грига я не сумела догнать. Ну разумеется, а как иначе! В плане везения я полный ноль. Исчез, растаял, перестал звучать, так резко, будто я разом оглохла. Не хотел меня видеть? Пусть. Но зачем так позорно сбегать?

Зато ветер принес легкий шепот с потрясающим мягким «ш»: ну хорошо, хорошо… Черт бы побрал Воронцова! Я ведь даже не представилась тому красавцу, и себя он не назвал, вот же непруха. Если б не Элен и ее проблемы, разве бы я убежала так быстро? Что подумал обо мне милый китаец?