Адвокат Империи 13 (СИ) - Фабер Ник

— Что хочешь? — тут же по-деловому спросил он.

— Beneficium acceptum reddere, — произнёс я с улыбкой, и он недовольно нахмурился.

— Получить ответную услугу, — пробормотал он. — А не маленькие у тебя аппетиты.

— Ну, я же тебе сейчас помогаю, — резонно заметил я. — Будет справедливо получить ответную услугу, когда она мне понадобится.

— Если ты выиграешь, — добавил он, но я лишь покачал головой.

— Не «если», Рома. «Когда».

М-м-м, смотреть на отразившиеся на его лице внутренние терзания было почти приятно. То, что пожертвовать в этом споре своей машиной он был готов, я понял почти сразу. Да, его напускное фальшивое сопротивление я раскусил почти сразу. Он ведь знает, что она мне нравится. Не зря мы часть разговора провели в ней.

А вот «услуга», это уже совсем иной уровень. Если он сейчас мне её пообещает, то это будет путь в один конец. Отказаться он не сможет. И дело даже не в том, что он аристократ, хотя они и серьёзно относились к подобным вещам.

Но для Романа это означало ещё кое-что. Нечто куда более важное.

И если я хоть что-то понимал в людях, то нарушить собственное слово для него будет всё равно, что переступить через себя. Какой-нибудь Штайнберг ещё мог бы это сделать, но точно не Лазарев. Мне кажется, что даже его отец, дав такое обещание, не нарушил бы его, сколько неприятно для него это не было. Ругался бы. Скрипел зубами, да. Но не нарушил бы.

Другое дело, что он бы его и не дал. Такие люди, как Павел Лазарев, подобными обещаниями не разбрасываются. Но и Роман — не Павел. И наши с ним отношения совсем иные.

— Хорошо, — наконец сказал он и протянул мне руку. — Это будет справедливая ставка с моей стороны. Услуга за твою победу.

— Отлично.

Мы ударили по рукам, и кивнул в сторону лестницы.

— Ну что? Вперед, Макдуф.

— А это ещё откуда? — не понял он, и я разочарованно махнул рукой.

— Да из книжки одной старой. Не бери в голову. Пошли…

Лифт остановился на шестьдесят седьмом этаже. Его двери плавно раскрылись с тихим и мелодичным звоном. Роман вышел из лифта в широкий холл и направился по коридору. Он столько раз уже ходил тут, что мог бы сделать это с закрытыми глазами. Тем более сейчас, когда рабочий день закончился давным-давно, а почти все сотрудники уже ушли домой. Остались только самые фанатичные трудоголики.

Так что Роман не сомневался в том, что его отец здесь. Даже если у него на этот момент не было юридических дел, Павел Лазарев любил этот кабинет. Слишком сильно любил, чтобы поменять его на десяток других кабинетов в принадлежащих ему фирмах.

Дойдя по коридору до стеклянных дверей его кабинета и заметив внутри свет горящей настольной лампы вкупе с негромко играющей музыкой, Роман аккуратно постучал по стеклу костяшками пальцев.

Павел Лазарев сидел за своим столом, откинувшись в кресле и закрыв глаза. Казалось, что он спит. Тем не менее, тихий стук привлёк его внимание. Открыв глаза, Павел посмотрел на своего сына и махнул ему рукой.

— Был в «Перчатке»? — поинтересовался отец, ощутив остаточный, но весьма узнаваемый аромат дорогих сигар. Он и сам порой туда захаживал, когда хотел отдохнуть или провести деловую встречу в неформальной обстановке.

— Да, — не стал лукавить его сын, проходя к столу и без спроса усаживаясь в одно из кресел. — Встречался с Вадимом.

— И? — поинтересовался Павел, моментально поняв «куда дует ветер».

— Сделка Гончаровых закрыта, — произнес Рома и достав из кармана небольшой конверт, положил его на стол перед отцом. — Завтра об этом будет объявлено официально.

— Даже так, — хмыкнул Лазарев старший и выпрямившись в кресле, протянул руку к конверту. Открыл его, достал лежащий внутри документ и принялся читать.

Ему хватило первых десяти строк, чтобы на лице появилось недовольное выражение.

— Кажется, я говорил тебе, что его отец должен остаться в правлении…

— Он и останется, — пожал плечами Роман, расслабленно откинувшись в кресле. Всё-таки пять порций виски вкупе с сигарой оказывали чересчур расслабляющее действие. — На должности председателя совета директоров. Как того и хотел…

— Рома, если я захочу послушать идиотскую чушь, то могу воспользоваться источниками менее приятными, нежели мой родной сын, — спокойно и холодно проговорил Павел, глядя на своего сына. — Ты убедил Вадима изменить устав таким образом, чтобы при малейшей попытке его отца хоть как-то влиять на правление, Вадим мог выкинуть его на улицу, как нашкодившую псину. Ты думаешь, что он такой дурак и этого не заметит?

Рома, поджав губы, уставился в потолок и не торопился отвечать. Молчание продлилось не так уж и долго. Всего полминуты. Но и этого оказалось достаточно для того, чтобы постоянно сдерживаемый горячий темперамент Павла начал постепенно закипать.

— Роман…

— Во-первых, — перебил его сын, доставая из кармана второй конверт. — Он не только этого не заметил, но уже подписал все документы.

На лице Романа появилась довольная улыбка, когда он вспомнил победное выражение на лице Евгения, в тот самый момент, когда лично принёс ему на подпись этот документ.

— То есть ты обманул своего клиента, — брезгливо сказал его отец, на что сын лишь покачал головой.

— Удивительно, что это говоришь мне ты. Впрочем, нет. Нисколько. Я чётко и по пунктам объяснил ему, что его должность номинальная, как того и предполагает место председателя совета. Более того, я объяснил ему, что он не имеет права вмешиваться в управление объединённой фирмой и действия совета директоров. Господи, да я ему едва ли не в добавленные пункты ткнул пальцем. Но ему было наплевать. Едва только он услышал о том, что Вадим прогнулся и согласился на его условие, как остальное его уже мало волновало.

Павел пристально посмотрел на него, после чего повернулся в кресле и коснулся рукой переключателя на дорогом проигрывателе для виниловых пластинок. Звуки негромко играющей до того момента классической музыки стихли.

— Скажи мне, Рома, — медленно произнёс Павел, вновь поворачиваясь к своему сыну. — С каких это пор ты используешь дела нашей фирмы для того, чтобы преподать мне урок?

Это было ожидаемо. Даже более того, Роман и не ждал, что его отец пропустит столь явный намёк. Строго говоря, он бы и крайне завуалированный тоже не пропустил. Рома никогда не сомневался в умственных способностях своего отца и его проницательности.

— С тех самых, когда ты решил, что можешь манипулировать собственной семьей, — произнёс Рома, взглянув ему в глаза.

Его отец тяжело вздохнул и откинулся на спинку своего кресла.

— И? Что это? Попытка мятежа?

— Ни в коем случае, — покачал головой его сын. — Даже и в мыслях не было. Просто я хотел тебе показать, что твои планы оставить себе контроль над объединенной фирмой Гончаровых через Евгения могут сорваться, если ты не будешь учитывать «неожиданный фактор».

— Это не означает, что я должен сидеть сложа руки, — с явным неудовольствием в голосе произнёс Павел. — Невозможно предвидеть всё, но мудрость заключается в том, чтобы готовиться к любому повороту судьбы.

— Ты можешь готовиться к карточной игре сколько угодно, но никогда не стоит забывать, что следующая карта, которую ты достанешь, окажется джокером, — парировал Рома. — Тут тот же принцип. Ты не можешь предугадать всего, папа. Точно так же, как ты не способен управлять всем и всеми.

Глаза его отца сузились, а взгляд приобрёл остроту отточенного ножа.

— Я запретил тебе предлагать Вадиму подобные варианты, — повторив свои слова, сказал он, а затем его тон стал куда более требовательным. — Объяснись!

— Видишь ли, — абсолютно спокойно продолжил Роман. — Ты ошибочно решил, что это я предложил Вадиму подобный вариант. А я мог бы. И сделал бы, если бы не твой запрет Но вот ведь какая оказия. Рахманов с тобой подобными договоренностями связан не был. Это, к слову, и есть «во-вторых».

Кто-то другой на его месте сейчас бы начал орать. Рома почти не удивился бы, случись нечто подобное. В конце концов, он прекрасно знал о том, что у его отца имелись планы на то, каким образом он мог использовать эти два года, которые Евгений оставался бы в правлении. Символическая должность или нет — неважно. Он всё ещё оставался бы там. Со всем своим опытом, влиянием, связями, уважением и капиталом. Чтобы кто ни говорил, но к нему бы прислушивались. Этого невозможно было избежать.